Мертвая зыбь (др. перевод) - Теорин Юхан - Страница 9

• Предыдущая
• 9/19
• Следующая

«Ветер» стоит на якоре в ста метрах от берега – на случай внезапного шторма. Пирса в Стенвике нет, а подводные камни только и ждут, чтобы расколошматить в щепки деревянную посудину.

Каменные блоки подвозят к барже два маленьких, водоизмещением в тонну, гребных яла.

У рулевого весла – семнадцатилетний моряк Юхан Альмквист, работающий в каменоломне уже больше двух лет. С левого борта – новичок, Нильс Кант, крупный и крепкий, несмотря на свои пятнадцать, парень.

После того как Нильс провалил выпускной экзамен в средней школе, мать послала его работать в принадлежащую их семье каменоломню – пусть понюхает настоящую жизнь. Вера определила его в гребцы. Но Нильс, конечно, знал, что рано или поздно управление каменоломней перейдет от дяди к нему, и он-то наверняка оставит глубокий след в горе. Перекопает весь Стенвик.

Иногда Нильсу снится, что он тонет… но вообще-то он почти и не думает про своего утонувшего брата Акселя. Никакое это не убийство – пусть деревенские сплетники болтают, что хотят. Несчастный случай. Тело Акселя так и не нашли. Пролив прячет свои жертвы. Несчастный случай, один из многих.

Единственное, что напоминает об Акселе – фотография в рамке на секретере. Они с матерью очень сблизились после гибели младшего брата. Вера часто повторяет: Нильс – все, что у меня осталось. И Нильс ее понимает. Он и в самом деле осознает свою значительность.

Гребные ялы стоят у временных деревянных мостков, выдающихся в море метров на десять. Доставленные на телегах камни сложены кучей на берегу. В погрузке принимают участие чуть не все жители Стенвика – подростки, женщины, старики. Несколько мужчин, которых по каким-то причинам не взяли в армию. И девочки… Нильс то и дело поглядывает на Майю Нюман в платье в красную шотландскую клетку. Он уверен – Майя знает, что он на нее поглядывает.

Мировая война нависла над Эландом, как грозовая туча. Уже несколько месяцев, как Норвегия и Дания оккупированы немцами – на удивление легко. Радио то и дело передает экстренные сообщения. Неужели Швеция и в самом деле вооружается на случай возможного нападения? В проливе видели чужой военный корабль; ходят слухи, что немцы уже на юге острова.

Если это и в самом деле так, люди знают, что помощи им ждать неоткуда. Не было случая в истории, чтобы королевство вовремя пришло на помощь острову. Не было такого случая.

Поговаривают, что военные, дабы воспрепятствовать вторжению немцев, собираются затопить северную часть Эланда. И это сейчас, когда земля в альваре только-только успела немного просохнуть! Звучит, как дурацкая шутка.

Иногда, как правило ранним утром, над проливом слышится отдаленный рев моторов. Все бросают работу и тревожно вглядываются в рассветное небо. Все, кроме Нильса: а вдруг и правда начнется бомбежка? Как это будет? Вой падающих бомб, море огня и дыма, плач, истерические выкрики, хаос…

Но самолеты не появляются, и все понемногу возвращаются к работе.

Нильс терпеть не может грести. Таскать тяжелые камни немногим лучше, но здесь-то… как только берешься за весло, начинает болеть голова, к тому же он все время на виду. Ласс-Ян, надвинув на глаза фуражку, наблюдает чуть не за каждым гребком и непрерывно что-то орет.

– Поднатужься, Кант! – вопит он, когда последний камень погружен в ял.

– Осторожно, Кант, ветер навальный! – Не успел Нильс взяться за весло после разгрузки. – Мостки обрушишь!

Нильс зло косится на десятника: это ведь моя каменоломня! Ну ладно, не моя пока, дядьки и матери. Что ж он орет на меня, будто я раб на галере. С первого дня! Будто не понимает, что это все – мое.

– Грузи!

Утром, пока еще не началась погрузка, люди веселы и бодры, настроение чуть не праздничное, обсуждают вчерашние новости, но камни с их бессловесной тяжестью и острыми краями быстро заставляют умолкнуть. Спины согнуты, зубы сжаты, одежда в серой известняковой пудре.

Нильсу тишина не мешает, он все равно ни с кем не разговаривает, разве что когда без слов вообще не обойтись. Но на Майю Нюман он все же поглядывает.

– Стоп! – кричит Ласс-Ян. Первый ял загружен так, что вода перехлестывает через борт.

Два грузчика садятся прямо на камни. С ними девятилетний черпальщик. Мальчонка, боязливо поглядывая на Нильса, тут же начинает отчерпывать воду.

Нильс упирается ногами в шпангоут и налегает на весло. Ял медленно двигается к лайбе – второй к этому времени уже разгружен.

Нагнулся, занес весло назад, гребок… вперед, назад, гребок… он уже натер мозоли, мышцы спины и рук болят все сильнее. Хоть бы немецкие бомбардировщики прилетели, что ли…

Грузчики пытаются удержать ял, но он настолько тяжел, что с натужным скрипом бьет в корпус баржи. Балансируя между камней, мужчины перебегают на нос и начинают один за другим подавать камни через релинг.

– Поживей, парни! – Ласс-Ян, расставив ноги, стоит на палубе. Грязная сорочка расстегнута, нешуточное загорелое брюхо торчит наружу.

Камни скользят по широкой, тщательно оструганной и ошкуренной доске в трюм.

Гребцы должны вместе со всеми перетаскивать известняк на баржу. Нильс выбирает камни полегче, но, как ни старается, один из них падает назад в ял, прямо на его левую ступню. Он вскрикивает от жгучей боли, в ярости поднимает чертов камень, бросает его в воду и садится на банку – плевать я на вас хотел! Затем осторожно развязывает шнурок на ботинке – вполне может быть перелом.

Последние блоки перекочевывают на лайбу и уходят в трюм – окончательная сортировка происходит уже там, и нужны все люди – работы много. Рулевой Юхан Альмквист забирается на борт. В яле остаются только Нильс и мальчишка-черпальщик.

– Кант! – Ласс-Ян нависает над релингом. – Тебе что, отдельное приглашение посылать? Давай врубайся.

– Я повредил ногу. – Нильсу самому странно, насколько спокойно и весомо ему удается произнести эти слова. В голове гудит целая эскадрилья бомбардировщиков. Он кладет руку на весло. – Боюсь, пальцы сломаны.

– Ну-ка, встань!

Нильс поднимается. Нога уже вроде и не болит.

– Помогай грузить, Кант.

Нильс качает головой, берется за весло и вынимает его из уключины.

– Пальчик сломал… – нараспев произносит один из грузчиков, широкоплечий коротыш, имя его Нильс забыл. Он наклоняется над релингом. – Беги домой, к мамочке. Допрыгаешь на одной ножке?

– Ладно, не лезь. Я сам им займусь, – поворачивается к коротышу Ласс-Ян.

А вот этого ему делать не следовало: он не видел, как Нильс рванулся к нему.

Удар лопастью весла приходится Ласс-Яну в затылок, колени его подгибаются.

– Я твой хозяин! – рычит Нильс.

На этот раз удар приходится по спине. Десятник падает в воду, как мешок с мукой.

– Сволочь! – слышит Нильс чей-то голос, но ему все равно. Он убьет этого гада!

Следующий удар веслом приходится на протянутую из воды руку Ласс-Яна. Сухой треск ломающихся пальцев, и голова десятника исчезает под водой.

Нильс опять поднимает весло, но тут на его руку обрушивается удар, и весло сразу выпадает.

Он поднимает голову. Грузчик, тот самый, который советовал ему бежать к мамочке, смотрит на него с испугом, но глаз не отводит. В руках у него багор. Нильс перехватывает весло левой рукой и отталкивает ял от баржи.

Он гребет левой рукой, правая, похоже, сломана. Боль просто невыносимая. Мальчишка-черпальщик сидит на носу, словно парализованный.

Грузчик прыгает в воду и через несколько секунд появляется с безжизненным телом Ласс-Яна. Десятника вытаскивают на борт, делают, как умеют, искусственное дыхание. Наконец, после судорожного приступа кашля он открывает глаза. Ему повезло: плавать он не умеет. Почти никто в поселке не умеет плавать: Нильс – один из немногих.

Он смотрит на горизонт. В облаках появились прогалы и тут же наполнились ярким опаловым сиянием, море засверкало холодной рябью, как небрежно расправленная серебряная фольга.

Рука пройдет. Главное – он показал всем, кто хозяин в Стенвике.

• Предыдущая
• 9/19
• Следующая