Небеса рассудили иначе - Полякова Татьяна Викторовна - Страница 21

• Предыдущая
• 21/58
• Следующая

– Вот уж не знаю.

– Он же не идиот.

– И этого я не знаю. Может, у него времени не было от улики избавиться. А потом, не мне тебе рассказывать, на какие идиотские поступки способны некоторые наши подопечные. Один красавец ложку проглотил. Ага. Был в гостях у старушки, богатой антиквариатом. Думал, ложка золотая. Оказалось, обычный ширпотреб, да еще из страдальца выходить не хотела.

– Хватит байки травить, – разозлилась Агатка. – Что дальше намерен делать?

– Лично я домой поеду. Жрать хочу. А парням придется все здесь перерыть сверху донизу. Возле кустов, похоже, землю недавно раскапывали. Сейчас бригада прибудет. Вам бы тоже не худо восвояси отправиться, чего на ветру стоять. Люди вы мне не чужие, и я за вас беспокоюсь.

– Нет уж, дождемся, когда твои тут закончат, – возразила сестра.

– Хозяин – барин. Только ждать долго придется. Да и зачем? Найдут чего, ты сразу же узнаешь. Надеюсь, у тебя нет сомнений в соблюдении законности? – ухмыляясь, спросил Олег. Агатка тоже усмехнулась.

– Ни малейшей. Ты ж не дурак подставляться.

– Спасибо за комплимент.

– А что с другой находкой?

– С косточками-то? – покачал головой Перфильев. – Нет бы соседу взять чуть левее… или правее… Отвезут на экспертизу. Ясно, что стопроцентный висяк. А у нас показатели не то чтобы хорошие… Отдельное спасибо твоему Турову. Мало мне звонков от губернатора, теперь еще и труп столетней давности. Ладно, я поехал. Обещаю быть на связи.

Перфильев, стараясь не угодить в грязь, запрыгал к служебной машине, а Агатка выругалась сквозь зубы:

– Надо же, шарф нашли. Улика как по заказу. Интересно, что они еще найдут?

– Свежевскопанная земля наводит на размышления, – пожала я плечами.

– Думаешь, у парня хватило ума труп здесь спрятать?

– Ну, если спрятал шарф, почему бы и нет… хотя мусорка вон стоит, – кивнула я в сторону контейнера, метрах в тридцати от того места, где мы находились. – Или по дороге мог выбросить… да где угодно мог.

– Да, – вздохнула Агатка. – Молодая поросль сообразительностью не блещет. Чего делать-то будем? В машине засядем или вправду лучше отчаливать?

Народ между тем начал расходиться. Погода сегодня выдалась отнюдь не весенняя. В лучшем случае нулевая температура и ветер, пронизывающий, колючий.

– Может, здесь кафе есть?

– Сомнительно, но спросить стоит.

Мы вновь направились к изрядно поредевшей толпе. Бабулька, кутаясь в мужскую куртку, взглянула на нас с интересом и громко поздоровалась. Я спросила про кафе, и она охотно вступила в разговор.

– Кафе, милая, есть, но аккурат сегодня не работает. Марья, хозяйка, юбилей справляет. После обеда гулянка. Кафе, стало быть, закрыто на спецобслуживание. А вы что ж, голодные?

– Мы озябшие. Надо дождаться, когда здесь закончат, вот и хотели чаю попить.

– Так идемте ко мне, – предложила бабка. – Чаем напою. И накормить могу. У меня щи вчерашние и картошка из печки. В кафе вас такой не накормят. Если не побрезгуете, то милости прошу.

– Да нам за счастье…

И мы вслед за бабкой направились по улице.

– Вон мой дом, синей краской крашенный, – кивнула она и продолжила: – Одна живу, хозяин прошлой зимой помер. Дочка в город зовет, да что там делать-то. Да и тесно у нее. Квартирка двухкомнатная, их четверо, еще и я место займу. Пока одна справляюсь, и слава богу. Дочка почти каждый выходной приезжает. И в отпуск. Ребятишки все лето тут… у нас летом красота. Озеро, лес… грибов, ягод сколько угодно…

Вслед за женщиной, звали ее Татьяна Степановна, мы вошли в просторную кухню. Из деревенской жизни здесь была только русская печь. Потолки высокие, под ногами линолеум, кухонный гарнитур и ковровая дорожка. Хозяйка, с гордостью оглядев свои хоромы, скомандовала:

– Располагайтесь, – и кивнула в сторону окна. – Ежели что произойдет, сразу увидим, народ к чадовской даче кинется. У нас людишки страсть какие любопытные.

Мы с Агаткой стянули сапоги, получили взамен самодельные тапочки, сшитые из старых валенок, и, определив пальто в шкаф, стоящий возле двери (еще один городской штрих), устроились за столом. Дача Турова отсюда действительно была хорошо видна. Как раз подъехала «Газель» без опознавательных знаков, и из нее показались четверо мужчин. Один вел на поводке собаку. Агатка вопросительно взглянула на меня, а я пожала плечами.

– Чего хоть ищут-то? – задала вопрос Татьяна Степановна, собирая на стол. Сестра равнодушно пожала плечами.

– Вы же видели, нашли старое захоронение. Земля раньше принадлежала Турову…

– Чадовской вы дачу зовете по имени прошлого владельца? – решила я сменить тему.

– Ага, старший Чадов дачу строил. Дом-то был точно дворец. Это сейчас хоромами никого не удивишь, а тогда… сразу было видно: человек при власти. Болтали о нем разное, это из-за богатого дома, само собой, но для деревни он много хорошего сделал. Газ нам провели раньше, чем другим, а потом и воду. В городе до сих пор есть такие, что за водой на колонку ходят, а у нас давно цивилизация, – чуть ли не по слогам произнесла она последнее слово и засмеялась. – Чадов дачу свою любил, летом жил здесь постоянно, машину за ним из города присылали каждый день.

– А его сын тоже часто приезжал?

– А как же, он с детства тут, и он, и сестра его. Когда старший помер, дом одно лето пустовал, дочка в Москве училась. И сын здесь не показывался. Может, тяжело им тут было, без отца-то. А потом наезжать стали. Одно лето Аркаша постоянно жил, как отец когда-то. Только машину за ним не присылали, – хмыкнула Татьяна, разливая чай.

– Чем он здесь занимался? – спросила Агатка.

– Кто ж его знает? На озеро ходил, по лесу прогуливался, а по ночам на веранде сидел, свет палил. Я среди ночи встану, посмотрю в окно, а свет-то горит. Ни с кем из наших он почти не общался, хотя вежливый был, встретит – непременно поздоровается и даже два-три слова о погоде скажет. Очень парень с виду хороший, оттого мы удивились, когда из милиции приехали да стали всех расспрашивать, что да как, чем занимался, куда делся. А нам откуда знать? Кое-кто из наших болтал, что он деньги печатал, фальшивые. Но, думаю, чепуха это… Потом кто-то сказал, он квартиру в городе ограбил и сбежал. Но это уж вовсе глупость.

– Почему? – нахмурилась Агатка, отправляя в рот очередную ложку брусничного варенья. Кстати, очень вкусного.

– Так где расчет-то? – удивилась Татьяна. – Сколько ж он в той квартире взял? А дом, стало быть, бросил? Дом-то и тогда больших денег стоил. Дом Аркадия был, отец так поделил: квартиру в городе дочке, а сыну – дом. От матери еще одна квартира в городе оставалась, мать к тому времени тоже померла. Это я все хорошо знаю, потому что тогда в правлении работала, наследство Аркадий оформлял, вот и рассказал все как есть. Уж коли деньги нужны были, продал бы дом.

– Не всегда все так просто, – заметила я. – Разные бывают обстоятельства.

– Ну да, на это не возразишь. Но все равно не верится мне как-то. Шпану-то сразу видно, а этот – нет. Гости у него по выходным были. А на неделе – тишина. Писатель знаменитый приезжал… забыла, как его фамилия, по телевизору то и дело его показывают.

– Смолин, – подсказала я.

– Вот-вот. Только тогда о нем знать никто не знал. Невзрачненький такой, сутулый и росточком невелик. А Аркадий высокий, красивый…

– Говорят, они были влюблены в одну девушку?

– Ну уж этого я не знаю. Девушка точно была, с ним приезжала. А Смолин этот Надьке уж больно не нравился, говорила, противный, над всеми подшучивает, и глаза злые.

– Надьке? – насторожилась Агатка.

– Живет здесь, с матерью-инвалидом. Она к вам сегодня подходила, я видела. А тогда она еще совсем девчонкой была и с Аркадием подружилась. Только с ней он и общался тут. Ее матери даже говорили «добрые» люди: смотри, мол, парень-то молодой, кровь горячая, а девчонка даром что школьница, но девушка, считай, уже взрослая. Мать, само собой, ее ругать, из дома не выпускала, очень строгая была. А Надька дождется, когда та на работу уйдет, и в окошко. Бежит бегом, машинку свою тащит, по ногам бьет чемоданом-то этим, ноги тонкие, сама как тростиночка…

• Предыдущая
• 21/58
• Следующая