Лезвие бритвы (илл. Г. Бойко) - Ефремов Иван Антонович - Страница 17
- Предыдущая
- 17/164
- Следующая
Сима улыбнулась, вся засветившись.
— А вы молодец. Можно вас так назвать? И я рада, что познакомилась с вами. Мне казалось, что так и не бывает: я чувствую, а вы говорите про это, да еще так просто и ясно! И вообще…
— И вообще?… — переспросил Гирин.
— Вообще с вами просто. И хорошо. А то чаще бывает…- Сима умолкла, смотря перед собой, и только тонкие морщинки в уголках ее изогнутых губ выдавали память горьких минут.
Гирин осторожно сжал двумя пальцами ее тонкое запястье.
— Все понимаю. Но как быть? Живешь среди людей, таких разных и по большей части худо воспитанных.
— О да!Вы даже не подозреваете,наверное, как много людей, мужчин, считают, что достаточно нескольких нежных глупостей, чтобы покорить незнакомую девушку,только что встреченную на улице.Иногда так устаешь от этого,особенно летом, когда ходишь…
— Легко одетая, это ясно. И от себя добавлю: есть немало людей, у которых красота вызывает неосознанную злобу,те стремятся оскорбить и унизить красивую девушку, бросить вслед грубое слово.
— Как вы все это знаете? Вы ведь не женщина.
— Зато психиатрия- одна из моих любимых наук. Я как-нибудь расскажу вам о том, что руководит поступками людей, есть объяснение почти для всего. Все закономерно.
— Я буду вам так благодарна! Но вот я и пришла. Большое вам спасибо. И до встречи у художников.
— Одну минуту! — Гирин вырвал листок из записной книжки, написал свой телефон и протянул девушке. — Мало ли, вдруг случится надобность. С врачом, тем более с хирургом, знакомство полезно.
Сима взглянула на него искоса и лукаво своими громадными серыми глазами.
— А почему вы не спрашиваете моего телефона или адреса?
— Чтобы вы были свободны- от меня. Захотите- позвоните мне сами, нет так нет. А то я могу не угадать и оказаться навязчивым.
— А не чересчур ли вы скромны, проницательный психиатр? — И она вдруг коснулась его виска теплой ладонью.
Ласка была так мгновенна, что Гирин потом спрашивал себя: не показалось ли ему? Сима повернулась и исчезла между неуклюжих бетонных колонн за воротами школьного сада. Гирин постоял, глядя в пространство с ясным ощущением драгоценной неповторимости случившегося. Его буйная фантазия представила судьбу в виде улыбчивой греческой богини, благосклонно кивнувшей ему из глубины триумфальной арки, в какую превратились железные стандартные ворота. Гирин усмехнулся и пошел прочь. Неисправим! Сколько раз та же судьба представлялась ему лесом мрачных тяжелых колонн, между которыми витала тьма, сгущавшаяся в непроницаемый мрак! Эти давящие колонны в беспросветной темноте всегда служили для Гирина образом, отражавшим его собственные неудачные поиски, подобные блужданию между каменными столбами. Но как мало надо человеку со здоровой психикой и телом: чуть повеяло ветром надежды на хорошее,едва соприкоснулся с прекрасным- и возрождается неуемная сила искания и творчества, желание делать что-то хорошее и полезное, оказывать людям помощь. Вот в чем величайшая сила красоты. «Красавица- это меч, разрубающий жизнь»,- гласит древняя японская поговорка. Ей вторит среднеазиатская загадка: «Что заставляет злого быть самым злым,доброго — самым добрым, смелого- самым смелым?» И ответ ее прост: «Красота!» Понимание этого мы порядком утратили — в нашем разобщении с природой.
— Хватит на сегодня!- Гирин выключил энцефалограф.Широкая лента миллиметровой бумаги,ползшая по столбу прибора,замерла. Перья, вычерчивавшие ряды угловатых записей биотоков от разных участков мозга, прекратили свои колебания. Лаборантка Вера нажала массивный рычаг и отворила толстую дверь камеры, изолированной от света, звука, электрических колебаний и магнитных влияний, зачерненной и заземленной. В глубоком кресле сидел студент-доброволец, подвергавшийся опыту. Лаборантка расстегнула пряжку тугой резиновой ленты, которая удерживала на голове испытуемого сетку с двадцатью электродами, посылавшими пучок разноцветных проводов через стену камеры в огромный энцефалограф — прибор, записывающий биотоки мозга. Студент почесал раздраженную электродами голову, пригладил волосы и весело вскочил с кресла. Извинившись, он сладко потянулся.
— Ура! Закончили.Признаться,надоело! Какой сегодня опыт по счету, Верочка?
— Пятьсот семьдесят четвертый, — отозвалась лаборантка.
— И сколько будет еще, Иван Родионович?
— Наверное, до семисот. Как скажет профессор.
— Признайтесь: вам не осточертело это топтание на месте?
— Почему топтание? Даже в отрицательных данных, которые получаются у нас, есть смысл.
— Так-то так,- уныло согласился студент. — А все же хотелось бы чего-то потрясающего, совсем нового. И скорого. Ведь столько в нашей науке возможностей, непроторенных путей. И вы, я вижу, знаете много такого, о чем мы даже не получили представления на биофаке. А должны выполнять скучную, бескрылую работу, ведь старик наш весь в прошлом!
— Разве я не говорил вам, что в науке могут быть два пути — путь смелых бросков, догадок, с отступлениями, провалами и разочарованиями и путь медленного продвижения, когда постепенно нащупывается истина. И оба полезны, и один не может обойтись без другого. Без таких вот тяжеловозов науки, тянущих громадный воз точных фактов, как наш профессор. Уважайте их, Сережа, это прочные опорные камни!
— Так-то так, — буркнул студент.
В углу лаборатории зазвонил телефон, и лаборантка подала трубку Гирину.
— Иван Родионович, дорогой, как хорошо, что я вас застал,- услышал он громкий голос Андреева.- Вы мне очень нужны. Помогите. Может, приехали бы, а? Катя еще не вернулась, но я чаем уважу… Поговорить надо одному товарищу (он назвал имя известного геофизика) с умным врачом. Неофициально, так сказать, без профессиональной церемонии, как ученому с ученым. А?
Гирину не хотелось ехать после одиннадцати часов работы, но он не мог отказать Андрееву.
И, сидя в знакомом глубоком кресле у курительного столика кашмирской работы, он выслушал трагическую повесть о нелепой судьбе сына геофизика. Не было более талантливого математика на всех курсах инженерно-физического института. И вдруг красивый и здоровый юноша, способный музыкант, шахматист, заболел. Вялость, быстрая утомляемость и боли в правом боку быстро сменились расстройством походки, плохой координацией движений рук, сильными головными болями. Долго искали причину, юноша перекочевал уже в третью больницу, и ему становилось только хуже. Но теперь…
— Погодите минуту. Кажется, я догадываюсь. Наследственный сифилис исключен был сразу? И мозговая опухоль тоже? — Профессор геофизики молча кивнул.
— Тогда, значит, нашелся умный врач и велел сделать анализ мочи на металлические соединения и обнаружил…
— Да, да, конечно, медь!
— Следовательно, вильсонова болезнь. — Настроение Гирина заметно упало.
Геофизик встал, прошелся по комнате и вдруг решительно подошел к Гирину. Тот понял, что сейчас последует именно тот вопрос, ради которого просили его приехать.
— Болезнь Вильсона- отчего она бывает? Только от дурной наследственности?
— Только наследственность тому виной. Но вы информированы неправильно. Это не дурная наследственность, а случайность наследственности.
— Разве это не одно и то же?
— Разница фундаментальная! Дурной наследственностью можно назвать повреждение наследственных механизмов какой-либо болезнью. В результате ряд дефектов, преимущественно в нервной системе, как, например, маниакально-депрессивный наследственный психоз, амауротический и монголизмический идиотизм, или же в крови, как талассемия. А есть болезни, которые обязаны случайному разнобою во всей чудовищной сложности развития нового организма. Это не болезни родителей или каких-либо предков,не сочетание их поврежденных наследственных устройств, а неудачная комбинация. Ведь и совершенно здоровая наследственность дает естественные колебания в биохимическом отношении. Мы еще только начинаем нащупывать эти различия.Например, часть людей не ощущает никакого особенного вкуса в препарате, называемом фенилтиоурен, а другая часть чувствует его нестерпимо горьким. Какие-то одна-две молекулы не сойдутся точно в развитии спиральных цепочек наследственных механизмов, и в новорожденном организме выпадает крохотная, нами пока не улавливаемая деталь. Отсутствие этой детали может проявиться не сразу, ребенок вырастает вполне нормальным, и вдруг…
- Предыдущая
- 17/164
- Следующая
