Десять пальцев - Стогов Илья Юрьевич "Стогoff" - Страница 13

• Предыдущая
• 13/26
• Следующая

Сперва посетителям продемонстрировали парад-алле. Все артисты кабаре вышли на сцену и просто прошлись под музыку. Древняя египтянка с искусственным пенисом. Женщина-свинья. Садомазо-ангел.

На протяжении первого акта я выкурил еще несколько сигарет. Основным блюдом был, разумеется, стриптиз. Танцевали его профессионально… действительно, как классический балет.

Я давно заметил, что любопытнее всего у стриптизерок смотреть на лицо. Девушки в курсе, что как раз на эту часть их тела никто никогда не смотрит. Так что бывает интересно.

Выступавшие девушки были высокими, большегрудыми, очень красивыми. При этом тела у них были… все равно очень детскими.

У всех у нас недавно были детские тела. А потом — хоп! — и наши тела уже стары, скрючены артритом, покрыты складками некрасивой дряблой кожи.

Будучи еще маленькими, эти девицы пошли в балетную школу. Долго учились стоять на пуантах. У них болели ноги, но девушки упорно тренировались. Годы спустя они научились владеть телом в совершенстве. Им ничего не стоило завязать свои длинные ноги в морской узел.

Теперь девушки работают по специальности. Артистками балета. У них престижная и высокооплачиваемая работа. В наше время так везет не каждому. Суть этой работы состоит в том, что девушки выходят на сцену, растопыривают ноги и засовывают себе в промежность здоровенные оструганные морковки.

Все стрип-шоу основаны на очень простом психологическом трюке. Я видел ее голой! Узнал, какова она! Имеется в виду, что теперь я знаю про нее что-то, чего не знает даже она сама. Суррогат полового акта и без особых головных болей.

В жизни я видел столько стрип-шоу, что вам будет даже сложно представить. Но здесь все было немного иначе. Здесь дело было вовсе не в голых женских туловищах.

Здесь, например, на сцену выпрыгивала та очень толстая женщина в костюме свиньи. Женщина не раздевалась — просто прыгала по сцене. А на экран за ее спиной проецировались кадры, как с живого козла сдирают шкуру. Такой вот развлекательный номер.

Или выходил голый фокусник в маске. Маска изображала… правильно, пенис. Здоровенный. Негритянский. Этот мужчина зубами вытаскивал гвозди из досок и молотком заколачивал их себе в нос. Гвозди имели не меньше девяти дюймов в длину.

В самом конце мужчина за металлический крючок привесил к мошонке тяжелый грузик. Мошонка оттянулась. Мне показалось, что вот сейчас кожа лопнет. Я не выдержал и отвел взгляд.

После фокусника шло выступление акробатки. Довольно заурядное. Просто цирковой номер. Единственное отличие — акробатка тоже была голой. С бритой промежностью и красивыми татуировочками сзади на ягодицах.

Я снова закурил. Подумал о том, что быть дамой — выгодный бизнес. Можешь овладеть любой профессией. Хоть профессией уборщицы. А потом ты выходишь на сцену и просто делаешь то, что умеешь, но без трусов. Обязательно найдутся желающие заплатить за то, чтобы на это взглянуть.

Сценок было много. Они были короткие и зрелищные. Женщины-хоккеистки валили судью и запихивали ему в задницу клюшку… Прыгающий трехметровый фаллос испускал фейерверки… Одним единственным телом Белоснежка умудрялась удовлетворять сразу шестерых гномов одновременно, а про седьмого говорилось: «Этот гномик оказался гомик!»

Я сидел у стойки бара, которая плавно перетекала в сцену. Девушки танцевали прямо у меня над головой. Мне было видно, какие разношенные у них туфли. Из публики стриптизеркам орали:

— Давай! Еще давай, кобыла толстожопая!

Иногда в трусы и чулки девушкам пихали денежные купюры. Одной напихали довольно много. Уходя со сцены, часть купюр она уронила на пол. Следующая девушка ногой сгребла их за кулисы.

Слева от меня сидел мужчина, который за полчаса купил три бутылки шампанского. Чуть позже я полистал карту вин и обнаружил, что шампанское здесь стоит $450. После этого мне захотелось рассмотреть мужчину поподробнее.

Между номерами на сцену выходил сам Трахтенберг. Рассказывал анекдоты. Оскорблял публику. Советовал закусывать водку кашей и виноградом, потому что кашей блевать легко, а виноградом — красиво.

Некоторые его остроты я даже записал.

Там были такие:

— Не все коту творог, можно и ебалом об порог…

— Нас, евреев, никто не любит. Мы даже СПИДом не болеем…

— Между первой и второй мойте письку под водой…

— Почему женщина, когда красит ресницы, всегда открывает рот?

Публика расходилась все больше. Трахтенбергу орали:

— На хуй со сцены! Жирный мартыш!

Особым номером программы был аукцион. Например, за определенную сумму можно было отстричь Трахтенбергу его крашеную бородку. В тот раз бороду стричь никто не захотел, зато толстый и очень пьяный клиент купил у Трахтенберга футболку.

Торг шел лениво. Настоящей схватки не получилось. Футболка ушла всего за $70, хотя, говорят, бывали вечера, когда выкрикивались и четырехзначные цифры.

Относить футболку новому владельцу пошла самая некрасивая официантка. Тахтенберг предупредил, чтобы покупатель не вздумал целовать ее в губы: буквально полчаса назад девушка делала ему, шоумену, оральный секс.

Официантка смущенно улыбнулась и пожала плечами.

В гримерке у Трахтенберга я оставил рюкзак. С шоу мне все было понятно и хотелось домой. Я бы давно ушел, но как быть с рюкзаком?

На сцене танцевал мужчина в костюме Мэрилин Монро. Трахтенберг в микрофон комментировал танец:

— Этот мудень — транссексуал. Отрезал себе член и стал настоящей бабой. Ну не идиот ли? Кстати, в зале сидит сын этого чудика. Поаплодируем!

Транссексуал был высоким, тощим и довольно пожилым мужчиной. Бледная старая кожа. Под белыми чулками — жилистые, мужские, плохо выбритые ноги. Дряблые руки в сочетании с широченной спиной.

Суть танца состояла в следующем. Мужчина изображал Монро, которая вытанцовывает над вентиляционной решеткой, откуда должна бить струя воздуха, поднимающая юбку, но струя почему-то не бьет.

Он пристраивается и так и этак — безрезультатно. Он снимает с себя почти всю одежду и пристраивается ягодицами почти к самому полу. Нет струи. Стащив трусы, мужчина начал раскручивать их над головой, чтобы зашвырнуть в зал.

Я почувствовал, что сейчас меня стошнит. Не в каком-то там смысле, а буквально. Я был уверен, что если он бросит свои грязные шелковые трусы в зал, то долетят они только до моего лица.

Потом струя воздуха наконец ударила. Юбка задралась. Мужчина оказался реальным кастратом, и я почувствовал, что больше не могу.

Впрочем, досидел я до самого конца. Мне пришлось досидеть. Но сразу же после того, как в зале зажегся свет, я рванул за кулисы. Прошел мимо кухни, поднялся по узкой тусклой лестнице, прошел по коридору, заканчивающемуся тупиком, и забрал рюкзак из трахтенберговской гримерки.

Шоумен нервно курил. Он был голый по пояс, потный и нервный. С незнакомыми мне людьми он обсуждал посетителей:

— Слышали? Эти уроды мне угрожали!

Собеседники качали головами:

— Да-а… Бычье-о-о…

Я просто забрал рюкзак и ушел. Я больше не мог видеть их всех… мне хотелось оказаться снаружи. Там, где все не так. В знакомом, разумно устроенном мире.

В коридоре курила и хмурилась абсолютно голая девица. Из одежды на ней была лишь лобковая растительность и блестящие туфли. Растительность была аккуратно подстрижена. У туфель были острые каблуки. Одним она случайно наступила мне на ногу.

— Извините, пожалуйста.

— Ничего.

Снаружи давно стемнело. Но было все равно светлее, чем в залитом светом кабаре.

Я поймал такси.

Есть такие слова, о смысле которых давным-давно никто не задумывается. И так все ясно.

Например, слово «счастье». Чего тут может быть непонятного?

Счастье — это максимум удовольствия. Слово, похожее по значению на слово «оргазм». Так считают девять из десяти… девяносто восемь из ста… практически все… кроме нескольких немодных людей, до сих пор уверенных, что «счастье» и «удовольствие» — это совсем разные штуки. Даже и рядом не стоящие.

• Предыдущая
• 13/26
• Следующая