Обратный счет - Зосимкина Марина - Страница 6

• Предыдущая
• 6/63
• Следующая

между слепыми стенами домов и остановилась, всматриваясь. Впереди какие-

то люди копошились на земле и не могли подняться. Дашка медленно подошла

ближе, и страх обдал ее ледяной волной, потому что она увидела, что это

Ксюша неподвижно и мертво лежит ничком на асфальте, а рядом с ней

шевелится какая-то старуха. Только старуха не лежала, она сидела на

корточках. И эта старуха, в сопливом дождевике поверх пенсионерской ватной

одежды и в больничных бахилах поверх пенсионерских войлочных бот, резким и

сильным движением руки выдергивала нож из спины мертвой журналистки

Ксении Ульяновой.

Даша вскрикнула, старуха обернулась. Их глаза встретились, и Дашу

ударило чужое бешенство, рванувшееся из глаз, от оскаленного рта, от всей

этой сведенной судорогой злобы скрюченной и какой-то нереальной фигуры.

Даша отчаянно закричала. Ей показалось, что страшная старуха сейчас

кинется и на нее, Дашу, и тоже вонзит в нее нож, уже испачканный Ксюшиной

кровью. Она услышала, как Андрей подбежал и встал сзади, как взволнованно

выкрикнул: «Что случилось?!»

Даша резко развернулась, стукнувшись носом о какую-то железку на его

куртке и посмотрела безумными от ужаса глазами. Зажав рот рукой, она

метнулась прочь.

Она бежала, не останавливаясь, бежала долго и совершенно отчетливо

слышала топот ног у себя за спиной. Она была уверена, что это убийца

торопится ее настичь, поэтому из последних сил бежала и бежала вдоль

длинного ряда домов в надежде увидеть патрульную машину или хоть кого-

нибудь, кто смог бы ее защитить от ненормальной старухи с окровавленным

ножом, зажатым в артритной руке.

Когда ослабевшие ноги стали подкашиваться от усталости, и морозный

воздух окончательно ободрал не только горло, но, кажется, даже и легкие, она

услышала сзади знакомый голос, который окликнул ее: «Стоп, Даш, да

остановись ты, наконец!»

– Погоди, – сказал запыхавшийся Андрей, останавливаясь рядом, – давай

постоим. Подумать нужно.

Но Дашка не могла ни думать, ни говорить. Ее трясло, и это можно

понять. Ее сотрясала такая дрожь, что зубы клацали, как она ни старалась

стискивать челюсти.

Тогда Андрей сказал:

– Я провожу тебя домой. Хотя, думается, прежде всего нужно позвонить в

полицию.

Даша, туго обнимая себя за плечи, нервно произнесла:

– Я не поеду домой.

Андрей помолчал, а потом спросил с сарказмом:

– А куда ты поедешь? Или ты хочешь еще немножко погулять по

вечерней Москве?

– Я не поеду домой, – с нажимом повторила Дашка. – У Игоря сейчас там

тусовка, и мне не нравятся его гости. Я его предупредила, что сегодня домой не

приду.

– Ну тогда я тебя провожу, куда ты там хотела. Или я не понял?.. Или ты,

может, не хочешь, чтобы я знал, к кому ты намылилась?

– Я к Ксюхе намылилась! А теперь куда?.. Нету Ксюхи… – и тут Дашку

накрыло.

Она сотрясалась от плача, уткнувшись ему в пуховик, а он успокаивал,

как мог, приобняв одной рукой, хотя у самого на душе было паршиво.

– Ну как же так!.. И за что она ее, а?! – перемежала бурные рыдания

жалобными всхлипами Дашка.

– Да ни за что, – ответил он мрачно. – Просто не повезло Ксюхе, вот и

все. На нее какая-то сумасшедшая напала, видно же, что тетка с нестабильной

крышей.

– Выходит, что если бы ты с Ксюшей пошел, то ничего бы не случилось?

– Да откуда я знаю! – грубо проговорил Андрей. – Может, этой

ненормальной по фигу было, сколько там человек через двор прется. Может,

она в таком состоянии вообще реал не сканирует, ей главное, чтобы замочить

кого-нибудь.

А сам подумал: «Блин…»

Потом они завернули в какой-то «Макдоналдс» и пили из пластмассовых

стаканчиков обжигающий кофе. Дашка немного успокоилась, но домой ехать

отказывалась категорически. Покряхтев, Андрей предложил ей в качестве

одноразового пристанища свою квартиру, вернее, это была квартира его

родителей, где он имел в личном распоряжении комнату в десять квадратов.

Однако Дашка язвительно спросила, кем он представит ее своей маменьке, и

Андрей, во-первых, с облегчением подумал, что Дашка пришла в себя, а во-

вторых, ну и хорошо, а то объясняйся потом с мамой.

Домой ехать Дашке не хотелось совсем. Не до такой степени, конечно,

чтобы ночевать в зале ожидания на вокзале, но не хотелось. Однако при

упоминании о вокзале у Андрея возникла вполне жизнеспособная идея, которая

Дашу вдохновила. Идеей была дача, опять же родительская, по Рязанскому

шоссе, совсем недалеко от Москвы, на электричке можно доехать за полчасика,

и от электрички минут десять, и вот оно, убежище.

– Сейчас мы с тобой махнем на три вокзала, сядем на электричку, на

месте будем через час уже. Отопление там от общей котельной, не

замерзнешь. Есть плитка электрическая. И еда какая-то должна быть в

холодильнике. Давай, думай уже, а то устал я с тобой возиться.

Дашка надулась, но предложение приняла. Спросила только, не подвалят

ли паренты внезапно. Андрей заверил, что вряд ли, поскольку фазер сейчас

прохлаждается в больнице и в ближайшее время за руль сесть не сможет, а у

мамы водительских прав нет, на электричке она не поедет и тоже Дашку не

побеспокоит.

В полицию они позвонили с Казанского вокзала перед отходом поезда.

Они старались не думать, что все это время Ксюха Ульянова лежала в грязной

подворотне на грязном заплеванном асфальте. Мертвая и одна.

На следующий день Даша Врублевская на работу не вышла. Никто

особенно не обеспокоился, так как быстро выяснили, что вчера она

договорилась с Александром Семеновичем, их главредом, что доработает

статью дома и отдаст ему готовый текст в четверг.

Народ в редакции был взбудоражен страшным происшествием,

случившимся накануне. Какой-то маньяк убил их журналистку, совсем

молоденькую Ксению Ульянову. Кстати, Дашину подружку. Про убийство узнали

от приходящей неповоротливой уборщицы Любы, а та, в свою очередь, от

дворника Алима, с которым иногда в простоте душевной общалась через

дверной проем черного входа.

Он и рассказал, перехватив Любаню возле мусорных контейнеров, жарко

шепча и перевирая больше обычного русские слова, что вчера поздно вечером

приезжала полиция в соседний двор, потому что там лежала убитая девочка. А

его, Алима, позвали, чтобы он открыл для их машины ворота, запертые на

висячий замок.

Девочку убитую он признал, видел не один раз, когда она выходила во

двор покурить на солнышке. А уж когда ее короткие волосики увидел, сильно

белые, совсем сомневаться перестал. Шапка с нее свалилась, когда ее

упаковывали в мешок, вот Алим и узнал. По такой примете кто угодно мог бы

признать девочку. Но он не сказал полицейским, что признал, потому что они не

спрашивали. А потом они сами разобрались, нашли у нее в одежде какой-то

документ.

Редакционные дамы и барышни строили догадки, высказывали мнения,

ахали и ужасались. Мужчины обменивались междометиями. Никто не работал,

и даже секретарша Верочка Дулова пропадала со всеми в курилке, а не

сторожила коммутатор на ресепшне.

Андрей помалкивал, делая вид, что загружен работой. Вчера они

договорились с Дарьей, что без надобности трепать языком не будут. Спросят в

полиции – ответим, если не спросят, значит обойдутся и без них. Все равно

Ксюшу не вернуть, а ту крейзанутую сволочь по-любому уже не отыщешь.

Потом по редакции пронеслось волной: «Врублевская пропала!», и

Андрей насторожился.

Верочка все же решила посидеть немножко на своем рабочем месте, то

есть на входящих звонках, которые время от времени разносились по

редакционному коридору и беспокоили ее в курилке. Под их аккомпанемент она

• Предыдущая
• 6/63
• Следующая