Темнейшее прикосновение (ЛП) - Шоуолтер Джена - Страница 49

• Предыдущая
• 49/88
• Следующая

Эмоционально хрупкая… молодая… одинокая. Даже близко не подходит под вкусы Уильяма.

– Ну? И почему мы просто тут стоим? – спросила Кили. – Давайте наведаемся к остальным.

Торин внимательно на нее посмотрел и, побледнев, отшатнулся.

– Что? – Кили взглянула на себя – и задохнулась. Пупырышки покрывали все неприкрытые участки кожи.

Торин когда-то думал, что самая сильная его вина в том, что он действовал как влюбленный, разжигая и удовлетворяя свои темневшие желания. Он ошибался.

Вот это настоящее чувство вины.

Я могу быть самым тупым ребенком в классе. Видимо, каждый урок по моей голове должны стучать молотком.

Не прикасаться своей кожей к коже женщины… жизненный путь без сожалений стал бы таким простым и ясным. Но вновь и вновь он проваливает это испытание.

Теперь все, что Торин мог делать, заботится о нуждах Кили. И все же, как и прежде, это ни в коей мере не компенсирует то, чему он позволил случиться.

Идиот!

Он ясно осознал, как докатился до такого. Торин разозлился на Гадеса, приревновав к поцелую, и эмоции смяли его оборону в считанные секунды. Неважное оправдание. Определенно недостаточно хорошее. Но тогда ничего другого и не надо было.

Потребность поставить свою метку на Кили поглотила его. Заклеймить также, как тогда в хижине. Он хотел связаться с ней самым примитивным способом, чтобы другие знали, кому принадлежит эта женщина. Хотел, чтобы она желала его сильнее остальных. И, возможно, так и было. Но это конечно продолжалось недолго. Ее сожаление стало очевидным еще до болезни.

Мы никогда не сделаем это снова.

Слова преследовали его.

Он использовал травяные мази, принесенные Люциеном, для обработки открытых ран Кили, где слезла кожа, и залил лекарство ей в горло, затем убедился, что она отмокает в ванне с овсянкой. Кили постоянно бредила. Сегодня он прошел новый круг ада, когда она начала метаться по кровати, оставляя кровавые пятна на простынях.

– Помоги мне понять, – сказал Люциен, вышагивая в другом конце комнаты. – Ты прикасался к ней раньше? И после того как она вылечилась, дотронулся до нее снова, добровольно, понимая, что случится? Что ее жизнь разрушится навсегда?

Болезнь смеялся к его голове.

Он всего лишь бешеная собака, помнишь? Его время придет.

Но чувство вины закапывало Торина все глубже и глубже в яму отчаяния.

– Она не носитель. Кили болеет и выздоравливает. Но не становится переносчиком заболеваний.

– Торин…

– Я люблю тебя, чувак, но мои взаимоотношения с Кили тебя не касаются.

– Именно, – настаивал Люциен. – Я знаю тебя. Изучал несколько веков. Наблюдал, как каждый раз ты скатываешься, когда касаешься кого-то и смотришь за их… и других… смертью.

– Она не умирает! – Торин ударил кулаком по матрасу.

Тот отпружинил, и Кили застонала.

– Прости, принцесса. – Он погладил ее рукой в перчатке по волосам, стараясь не запутать их. – Мне так жаль.

Ее веки приподнялись, открывая тусклый и лихорадочный взгляд, смотрящий в никуда.

– Когда они вырастут снова? Мне нужно, чтобы они отросли.

– Что принцесса? Что должно вновь отрасти? – Торина убивало то, как она выглядит. Раньше она отказывалась спать в его присутствии, поскольку это сделало бы ее уязвимой. А теперь? Кили стала такой же беззащитной, как младенец.

Из-за меня.

Он никогда не простит себя.

– Мои руки. Мне нужны мои руки. – Слезы покатились по ее щекам.

Я заставил Кили плакать.

– Твои руки на месте, принцесса. Честно.

– Придется отрезать ноги в следующий раз. Нужно избавиться от кандалов. Мои руки, – закончила она, свернулась клубком и заревела.

Его взгляд метнулся к Люциену, но он быстро отвернулся, не желая видеть отражение ужаса в глазах друга. Кили заковали в той тюрьме, но каким-то образом она нашла в себе силы удалить сначала руки, а затем ноги, чтобы освободиться.

Но она все еще в ловушке.

Вновь выросшее сердце плакало в его груди. Болезнь бился в животе. Торин должен был отпустить ее, но не сделал этого. Больше он не останется с ней, "защищая". Больше не станет играть с искушением… играть с ней.

На кону стояли жизни. Камео. Виолы. Бадена. Всех, кого по-настоящему любил. Но на другой чаше весов, угроза жизни Кили.

Если вторая чаша перевесит, она выиграет. Без вопросов. Никаких шансов поровну.

Это оказалось большим откровением, но нельзя позволять себе копаться слишком глубоко. Почему же мысль о том, чтобы потерять ее, заставляет его ощущать, будто все глубже погружается в океан кислоты и внизу ждет только смерть. По правде говоря? Его чувства не имеют значения. Торин должен поступить как лучше для нее. На этот раз. Прошлое Кили наполнено болью и сожалением. Нельзя, чтобы ее будущее оказалось таким же.

Он прижался к прохладной стене, его колени согнулись угрожающе. Глаза жгло, но он сосредоточился на Люциене.

– Иди домой. Звони мне каждый день. Я сообщу, когда ей станет лучше. Затем… Оставлю ее. – Доказано, что на него нельзя положиться, когда Кили рядом. Один её взгляд, и он её уже хотел. Она попросила его о поцелуе и прикосновении… он дал ей все. Черт возьми, ей даже не нужно просить… ей стоит просто приблизиться к нему, и он потянется к ней.

Торин забыл о последствиях. Или они перестали иметь значение. Или и то и другое. Это так эгоистично с его стороны и так жестоко.

Больше такого не повторится.

Торин станет холодным и расчетливым. Но покончит с этим.

– Я прослежу, чтобы она не последовала за мной.

С начала их отношений шел обратный отсчет. И наконец-то он обнулился. Торин просто приложил к этому руку.

Нахмурившись, Люциен смотрел на него.

– Нам она нужна. Камео…

– Меня это не волнует! – прорычал он. Торин совершил ошибку, рассказав о силе Кили, и теперь его друг жаждет ее использовать. – Мы найдём другой способ.

Тишина.

Торин сполз вниз по стене. Он больше никогда не увидит, как у нее меняется цвет. Никогда не увидит, как она превращается из Феи Драже в Летнюю Барби. Никогда снова не заговорит или посмеется с ней. Не подержит ее в руках.

Я хочу держать ее.

Что если они найдут Утреннюю Звезду в день выздоровления Кили? А если поиски провалятся? Что если они найдут ее через двадцать лет?

А если он сам найдет Утреннюю Звезду и вернется к Кили здоровым, полноценным мужчиной?

Больше никаких если. Их сотрудничество закончилось. Сегодня.

Он рассмотрел это решение со всех сторон и не нашел недостатков. Ее жизнь важнее его счастья, и на этом все.

Однажды она сможет даже поблагодарить его за это.

– Торин, – мягко позвал Люциен, но Торин не заслужил такую доброту.

Он поднял руку.

– Не надо. Просто… позвони. Увидимся, когда она исцелится.

Сначала Люциен никак не отреагировал. Затем неохотно кивнул.

– До встречи.

Кили почувствовала напряжение в комнате, прежде чем открыла глаза. Она подскочила, готовая к бою. Тот факт, что никто не нависал над ней, собираясь напасть, удивлял.

По привычке она проверила руки и ноги, убеждаясь, что ее не заковали в кандалы во время сна.

Где я? Что происходит?

Торин! Он пододвинул стул к кровати. Его светлые волосы торчали во все стороны, будто он проводил пальцами по волосам вновь и вновь. Глубокие морщины залегли вокруг глаз… и словно тяжелый гранит его взгляд пристально наблюдал за ней. Он надел футболку с надписью "Она идеально подходит тебе. Решайся, – сказал Алкоголь" и новую пару черных кожаных штанов.

Торин встретился с ней взглядом и сделал долгий… облегченный?… вдох. Цвет вернулся к его бледному лицу и, казалось, с плеч сняли тяжелый груз. Он выпрямился.

Затем потянулся к ней, но остановился.

– Ты выжила, – сказала Торин с грубостью, которой она никогда не слышала от него. – Снова.

• Предыдущая
• 49/88
• Следующая