Опасные добродетели - Барбьери Элейн - Страница 11

• Предыдущая
• 11/64
• Следующая

— Мне кажется, тебе уже достаточно.

Парень повернулся к неожиданному советчику и огрызнулся:

— Я не нуждаюсь в твоих указаниях, старик!

— Старик… — Лицо Сэма покрылось множеством морщин от безрадостной улыбки. — Да, старик, но мне кажется, я заслужил право жить так долго, а вот ты, по-моему, не дорожишь жизнью…

— Выбрось это из головы, — проворчал Джереми. — Меня не интересует то, что ты говоришь! Не суй свой нос к Онести и в мои дела!

— «К Онести и в мои дела»… Ну разве не смешно?! — сказал Сэм, но выражение его лица было серьезным. — Конечно, я не должен соваться со своими советами, особенно если учесть твою чертовскую глупость, однако тебе следует знать, чего я добиваюсь. Ты был достаточно хорошим парнишкой до смерти матери и пока опрометчиво не свернул на дурную дорожку, а теперь постоянно сшиваешься с какими-то подозрительными типами, и это не приведет ни к чему хорошему. Онести чувствует ответственность за тебя и…

— Я же сказал…

— …не будет стоять в стороне, когда друг нуждается в ней. Полагаю, ситуация такова. Сам вернешься на путь истинный или мне придется взяться за тебя?

Рука Джереми медленно потянулась к пистолету на бедре, в то время как он резко произнес:

— С кем, по-твоему, ты разговариваешь, старик?

— Я говорю с сопливым мальчишкой, который наверняка не доживет до седин, если еще хоть на дюйм приблизит свою руку к пистолету. — Твердый тон Сэма заставил Джереми опустить руку, а старый ковбой добавил: — Надеюсь, ты понял меня. Я не позволю тебе испортить жизнь Онести. Это мое последнее предупреждение…

Сэм на несколько мгновений задержал зловещий взгляд на Джереми, затем повернулся к двери.

Рука парня снова скользнула к бедру. Пальцы коснулись курка. Если бы не Онести…

Джереми взглянул на нее, неожиданно испугавшись, что она могла видеть его реакцию на слова Сэма. Ему меньше всего хотелось, чтобы она страдала из-за него и чувствовала себя несчастной. Черт побери, он ужасно любил ее…

Горло Джереми сжалось от неожиданного волнения. Онести была для него всем. Подругой, поддержавшей в тяжелые дни одиночества, и единственным человеком, который не дал ему опуститься. Красота Онести не имела для Джереми решающего значения. Сердце парня трогали не ее блестящие голубые глаза, а то, что таилось за ними. Она любила его, когда он был необузданным мальчишкой, и продолжала любить все последующие мрачные и трудные годы. Он знал это.

Джереми на мгновение закрыл глаза. Однако он хотел большего. Ему надо было, чтобы Онести полюбила его так же, как он ее, — всем сердцем и с такой страстью, что невозможно было прожить и часа без нее. Он мечтал крепко обнять ее, целовать, касаться гладкой кожи, лежать рядом с ней, чтобы их горячие обнаженные тела были близки и можно было чувствовать каждый ее вздох, как иногда бывало с девушками у мадам Мод, когда он представлял, что на их месте лежит Онести.

Проклятие! Ему надоело притворяться! Он хотел саму Онести раз и навсегда.

Немного успокоившись, Джереми протянул руку к стакану и залпом осушил его. Проблема заключалась в том, что Онести видела в нем только мальчика, а не мужчину, который любил ее.

Джереми постучал по стойке бара, требуя еще выпивки. Едва дождавшись, когда ему снова нальют, он мгновенно выпил и снова постучал, с удовольствием чувствуя, как зажгло в животе и затуманилось в голове.

Он знал, в чем его беда. Как могла Онести видеть в нем мужчину, когда он имел всего лишь отделанное серебром седло, что выиграл в покер, и двенадцатилетнюю кобылу, на которой ездил? Он никогда не мог заработать достаточно денег, а ему был уже двадцать один год — столько же, сколько и Онести. Однажды она поймет, что никогда не найдет своих сестер, и тогда, подумав о своей дальнейшей жизни, начнет искать мужчину. Но он, Джереми, не станет ее избранником, потому что, хотя Онести и любит его, она не испытывает к нему уважения.

Проклятие… проклятие!

Джереми старался сдержать свои чувства. Он снова постучал по стойке бара, подождал, затем крикнул:

— В чем дело, Генри, ты что, оглох? Налей мне еще стакан!

Джереми не заметил улыбки бармена.

— Ты уже выпил несколько порций, больше я тебе наливать не буду… пока ты не покажешь деньги.

Скрипя зубами, Джереми полез в карман и шлепнул монетой о стойку.

— Этого хватит, только чтобы расплатиться за выпитое.

Лицо парня вспыхнуло.

— В чем дело? Ты же знаешь, что за мной не пропадет!

— Больше никаких кредитов. Это приказ Джуэл.

«Ох уж эти приказы Джуэл! — недовольно подумал он. — Все во вред, черт побери!»

Деньги! У него никогда их не было, и никто не думал, что они заведутся в его кармане. Деньги заставляют по-другому относиться к человеку, внушают уважение. Если бы он был богат, посмеялся бы всем в лицо, сказал бы Онести, как сильно любит ее, затем увез куда-нибудь, где баловал бы, пока она не забыла бы все на свете, кроме него.

Генри приподнял густые седые брови:

— Так ты собираешься платить или нет?

«Сволочь», — пронеслось в голове у парня. Рука снова потянулась к пистолету, но кто-то удержал его, над ухом прозвучал хриплый голос:

— Позволь мне угостить тебя, приятель.

Джереми неуверенно повернулся. Его губы расползлись в медленной улыбке, когда Том Биттерс достал несколько банкнот из пачки, которую небрежно держал в руке, и бросил их на стойку бара. В голосе Биттерса прозвучали угрожающие нотки, когда он снова заговорил, обращаясь к молчавшему бармену:

— Наливай, да побыстрее.

Джереми запустил пальцы в волосы и распрямил плечи, затем протянул руку к стакану.

Непрекращающееся бренчание пианино в углу переполненного салуна, пронзительные звуки скрипки, взрывы пьяного хохота и невнятные голоса поющих, пошатывающиеся ковбои и их подружки в атласных платьях, танцующие посередине зала, густые клубы табачного дыма, заполнившие все помещение, — все говорило о том, что веселье было в самом разгаре.

Онести поднесла руку к разболевшейся голове. Не обращая внимания на взгляды мужчин, собравшихся вокруг игорного стола, она постоянно посматривала в сторону длинного бара из красного дерева, где толпились ковбои и салунные девицы. Ее мысли были сосредоточены лишь на одном человеке.

Джереми снова был пьян. Знакомое гнетущее чувство, близкое к отчаянию, сжало горло Онести. Ей не надо было смотреть на соседний карточный стол, чтобы знать, что Джуэл, так же как и она, прекрасно осведомлена о состоянии Джереми. Джуэл ничего не пропускала из того, что происходило в зале. Она знала, как Онести переживает из-за пьянства Джереми. Казалось, Джуэл всегда все знала. Когда Онести была помоложе, она была осведомлена даже о ее мыслях, что обижало Онести. Возможно, в этом-то и кроется причина конфликта между ними, который не угас даже с годами.

Это вовсе не означало, что Онести не любила Джуэл. Напротив, она гордилась всеми ее начинаниями, той ролью, которую та играла в деле, гордилась самой Джуэл. Однако та привыкла командовать, а Онести не любила, чтобы ей указывали, и не могла смириться с этим.

Хотя они не говорили на эту тему, Онести знала, что Джуэл не ждала от нее каких-то еще отношений, помимо тех, что сложились, полагая, что достаточно взаимной поддержки. Что бы там ни было, они обе были уверены, что могут рассчитывать друг на друга. Приказ Джуэл не продлевать кредит Джереми в баре был доказательством тому. Отказывалось именно тому Джереми, что терял способность ясно мыслить, когда напивался, чья необузданность становилась дикой, когда он держал стакан с виски в руке, который с каждым днем все более и более становился похожим на своего отца.

Онести заметила, что парень поднял еще один стакан и выпил. Рука его тряслась, и он пролил спиртное себе на рубашку. Громкий смех Джереми был подхвачен Томом Биттерсом. Онести раздражало то, что Биттерс спаивал парня, сам оставаясь абсолютно трезвым.

Боль в голове Онести усилилась.

• Предыдущая
• 11/64
• Следующая