Вошь на гребешке (СИ) - Демченко Оксана Б. - Страница 37

  - Лучше бы ты была дура, - сообщила свое мнение Милена. - Хватит думать, мысли больно дрожат. Когда не думаешь, умеешь такое, что я не могу. Серебро. Ты грохнула кэччи. Ты, не я. Я обложалась.

  Маришка выслушала молча, цепляясь за пояс и стараясь не отстать. В темноте она видела кое-как, и к тому же шагала заплетающимися ногами неуверенно, страх все не отпускал, вынуждал колени дрожать и подламываться. Милена двигалась неторопливо, свободной рукой поправляя волосы и ощупывая тонкую ткань рубахи, порванную в двух местах когтями кэччи. Почему она вошла в этот мир именно в ученической одежде для тренировок, понять можно: так сложился день боя Черны. Но оставаться в грязном и рваном теперь, посреди большого города...

  До широкой освещенной дороги удалось добраться довольно быстро. Маришка за спиной принялась бормотать что-то про опасность ночного автостопа и жадность таксистов. Милена не мешала страхам разума жить их привычной жизнью, просто стояла на обочине и чуть щурилась, изучая редкие машины и тот свет людских душ, который она умела видеть всегда. Одни люди давали слабый отблеск, поглощенные собой и отрезанные от мира коконом безразличия. Иные горели багрянцем страстей или теплились гнилостной зеленью страхов. Кое-кто не давал даже искры. Годное появилось в крошечной машине, рассмотрелось за слепящей звездой синеватого света фар, которые озарили две фигурки на обочине. Милена повела плечами. Сразу истошно завизжали тормоза, и машина промчалась мимо, не в силах сразу преодолеть инерцию движения, равно как человек за рулем еще не одолел силу тока посторонних мыслей.

  Когда машина сдала назад и, наконец, замерла рядом, Милена из-под ресниц глянула на улов: уже разогнулся из низкого, на самой дороге лежащего, кресла. Молодой, а вернее того - моложавый. И семья у него есть, и в жизни все налажено, а проехать мимо, чтобы не лгать дома любимым людям - не смог.

  - Позволите украсить наш вечер бокалом... - он начал так честно и без предисловия, что сам запнулся от недоумения. Оглядел обеих незнакомок, уделил внимание ребенку. Переменился в лице. - Девочки, у вас что, беда стряслась?

  - Нам бы заесть чем сытным нашу беду, - рассмеялась Милена, ощущая приязнь к городу и даже плоскости в целом. Зеленые глаза теперь были опаснее болотного омута, человек тонул, прекратив сопротивление и, значит, делался до смешного исполнителен, податлив. - И еще нам надо время. Обдумать дела без спешки. Ясно?

  - Трех дней в бунгало гольф-клуба хватит? - быстро прикинул 'спаситель'. - Дольше будет напряжно, девочки. А это... это и так есть по случаю, не требует оплаты.

  - Вы сама доброта, - проворковала бывшая первая ученица Тэры, запихивая сопротивляющуюся Маришку в широкую щель двери, куда-то назад, за отодвинувшееся сиденье. - Милена, рада познакомиться.

  - Александр Ми... - водитель смутился, послушно оббежал длинный капот, потому что на него смотрели и от него именно этого ждали. Склонился, целуя запястье и выговаривая имя туда, прямо в кожу: - Саша.

  Разогнувшись, он оказался на голову ниже случайной попутчицы. Еще более смешался от внезапного понимания разницы в росте, кивнул, поправил ремень, вдруг пожалев о наличии немужественного животика и приняв, как бремя возраста, общую сутулую мешковатость своей фигуры, на беглый взгляд еще так-сяк, но вблизи уже вовсе не юношеской.

  - Вам не холодно? - спросил он, придумав-таки тему для разговора. - Ноябрь, а вы без пальто, без... э-ээ... перчаток. Я сперва решил - спортивные сборы. Но ваша подруга плакала. И ребенок.

  Милена молчала, задумчиво всматриваясь в темные глаза, тусклые, немного подслеповатые, закрытые от подробного изучения отвратительно бликующими стеклышками очков в позолоченной тонкой оправе. На дне глаз нечто копилось, давно и опасно. Утянув этого человека в свое болото и вынудив исполнять важное, Милена и сама сделалась ближе к нему. Но двусторонний контакт не ладился. Разность привычек, традиций и самого способа смотреть на мир мешала вникнуть. Хотя зачем? Пусть исполняет и убирается. Милена поморщилась, глянула на Маришку. Эта женщина - среброточивая, вот уж нет сомнений. Она ужаснется и отшатнется, поняв, как грубо использован незнакомец. А беда-то у него сложная, весомая.

  - И зачем мне это? - спросила Милена у себя самой.

  - Что, простите? - Саша даже вздронул от звука голоса.

  Ответ не имел смысла. Его и не было. Милена согрела на губах улыбку. Недовольно изучила очки. Мешают... Пришлось решительно удалить помеху и лишь затем нагнуться ближе, вдохнуть запах кожи, отравленный чем-то вполне интересным, именуемым здесь 'духи' и составленным не из привычных природных ароматов. Скорее из имитаций и подобий, мешающих не меньше, чем стекла очков. Поморщившись от раздражающего состояния сомнений - нет понимания, нет и внятного видения - Милена вздохнула, поддела дернувшегося почти испуганно мужчину под затылок и коротко, требовательно поцеловала, втягивая его выдох и наконец-то настраиваясь на полноценную, пусть и мгновенную, общность.

  Саша невнятно вякнул, нащупал край дверцы, облокотился на крышу машины, моргая и бестолково крутя в свободной руке оправу очков.

  - Так, теперь вижу, - шепнула Милена, забавляясь тем, как от неё пятится вполне неплохой человек, вдруг осознавший странность происходящего. - Не люблю признавать, я слабая гадательница... прорицалка? Не вижу вперед. Вижу вглубь. Семья хорошая. Давно семья, десять зим. Сын... да, старший сын. Болеет. Врачам много носили этих - в конверте. Они обещали. Все обещали, все врали, они же врачи. Не исправят. Не тело болит, не его прокололи. Всю семью хотят на корм пустить. Женщина есть, вижу, красивая и... сука. Тебя хочет, машину, дом, огниво... место хозяйки. Ты поворотливый, тут остановился на мою улыбку. Тогда тоже поймала на улыбку. Ловчая она, злая ловчая тварь.

  - Откуда...

  - Могу убрать прокол, еще есть сила в твоем доме, - поморщившись, признала Милена. - Пока благодарная, я помогу. Пока малость в духе. Понял?

  - Сколько? - теперь уже поморщился Саша, отстраняясь и потихоньку, вдоль борта, отодвигаясь от подозрительной сверх меры женщины.

  - Час? - задумалась Милена. - Да. Час. Еще важно: предупреждаю, та сука получит отдачу. И вторая, которая взяла конверт и за деньги уколила... уколола.

  Мужчина выругался, нагнулся и сунул голову в салон. Рявкнул на Маришку, спрашивая, в уме ли 'эта чокнутая вымогательница' и заодно пробуя уточнить, на кого обе работают. Маришка стала что-то отвечать шепотом, торопливо и не вполне связно. Она снова всхлипывала от пережитого страха, но заодно виновато требовала не шуметь и не будить Мишку.

  - Ладно, не верю, но вряд ли будет хуже. В мои дела вам так и так не влезть, - решил мужчина, вернул на место очки и добыл из внутреннего кармана телефон. - Рита! Рита, вот только ты не начинай, ладно? Пацаны дома? Запихни обоих и пулей в гольф-клуб. Да, как раз туда. Да! Не знаю еще. Сейчас уточню номер бунгало. Нет, мать, я не псих, тут ты не права. Ночью мы не будем играть в гольф, вот тут ты права. Можешь хотя бы раз просто сделать то, что мне именно теперь важно?

  Милена усмехнулась, слушая чужую панику и красиво опускаясь вниз-вбок, на сиденье. Захлопнув дверцу, она жестом подтвердила свою готовность ехать.

  - Что я скажу ей? - бурлил Саша, ничуть не счастливый от того, чем обернулась его мимолетная интрижка, так и не успевшая завязаться. - Что скажу? Боже, я будто во сне, это же все глупо, куда я еду? Кого я слушаю?

  - Простите нас. Так неловко получилось, - залепетала Маришка, зажатая в тесноте ничтожного заднего диванчика. - Милена, вы понимаете, она совсем особенный человек, и она...

  - Твоя Рита не толстая? - деловито уточнила Милена.

  - Нет! Моя Рита... черт, да что вообще происходит? Почему я все это делаю?

  - Ладно, и так найду, во что переодеться, - передумала Милена.

  Машина вильнула, Саша выругался и замолчал, утратив остатки душевного равновесия. Двигатель загудел громче и злее, Маришка испуганно обняла Мишку, осознав скорость или рассмотрев из-за плеча водителя положение стрелки спидометра. Милена углубилась в изучение своих ногтей, обоих сломанных на правой руке и заодно всех остальных, испачканных, накопивших под пластинками мох, лиственную слякоть и грязь.