Черная стрела - Стивенсон Роберт Льюис - Страница 27
- Предыдущая
- 27/50
- Следующая
Шкипер Арблестер, длиннолицый, немолодой, обветренный непогодами человек, с ножом, привязанным к тесемке, надетой на шею, своей походкой и манерой держаться похожий на моряков всех времен и народов, удивленно и недоверчиво отшатнулся от Лоулесса. Но упоминание о наследстве и, главное, то пьяное добродушие, которое с таким искусством изобразил Лоулесс, скоро победили его недоверчивость, и он пожал руку бродяги.
– Я тебя не помню, – сказал он. – Но что за важность! Я и мой матрос Том – мы всегда готовы выпить, кум... Том, – сказал он, обращаясь к своему спутнику, – вот мой кум. Я не помню, как его зовут, но это не важно. Он превосходный моряк. Пойдем выпьем с его приятелем.
Лоулесс повел их, и скоро они сидели в кабачке; кабачок этот, построенный недавно, стоял в стороне от других кабаков, и поэтому народу в нем было немного. Это был просторный сарай, в котором стояло несколько шкафов и несколько голых скамеек; доски, положенные на пустые бочонки, заменяли столы. Посреди кабачка пылал костер, раздуваемый множеством сквозняков; в нем горели обломки кораблей, наполняя все помещение густым дымом.
– Вот она, услада моряка, – сказал Лоулесс. – Хорошо посидеть у славного огонька и выпить добрую чарочку, когда на дворе непогода и ветер гуляет по крыше! Пью за «Добрую Надежду»! Желаю ей легкого плавания!
– Да, – сказал шкипер Арблестер, – в такую погоду на берегу куда лучше, чем в море. А как по-твоему, матрос Том?.. Кум, ты говоришь складно, хотя мне все не удается припомнить, как тебя зовут. Но что за важность – ты говоришь очень складно. Легкого плавания «Доброй Надежде»! Аминь!
– Друг Дикон, – продолжал Лоулесс, обращаясь к своему начальнику, – у тебя, кажется, какие-то важные дела? Так ступай, не стесняйся. А я посижу в этой славной компании с двумя старыми моряками. Когда ты вернешься, эти храбрые ребята все еще будут сидеть здесь и пить со мной чарку за чаркой. Мы ведь не береговые крысы, мы старые, тертые морские волки.
– Хорошо сказано! – подхватил шкипер. – Ступай, мальчик. А твоего приятеля и моего доброго кума мы задержим здесь до рассвета, клянусь святой Марией! Я так долго пробыл в море, что все кости мои пропитались солью, и теперь, сколько бы я ни выпил, хоть целый колодец, мне все мало.
Провожаемый такими напутствиями, Дик встал, попрощался и торопливо пошел сквозь непогоду к «Козлу и волынке». Оттуда он послал сообщить лорду Фоксгэму, что вечером в их распоряжении будет прочный корабль. Затем, захватив с собой двух разбойников, кое-что смысливших в морском деле, он отправился в гавань на песчаную косу.
Лодка с «Доброй Надежды» стояла среди множества других шлюпок, но они узнали ее без труда, так как она была самая маленькая и самая хрупкая из всех. Когда Дик с двумя своими спутниками сел в эту жалкую скорлупу и отчалил от берега, волны и ветер обрушились на них с такой силой, что, казалось, вот-вот они пойдут на дно.
Как мы уже говорили, «Добрая Надежда» стояла на якоре далеко от берега, и волны там были еще больше. Ближайшие корабли находились от нее на расстоянии нескольких кабельтовых; но и на них не было ни одного человека; вдобавок внезапно повалил густой снег, и стало так темно, что никто при всем желании не мог бы заметить Дика и его товарищей. Стремительно вскарабкались они на палубу, оставив привязанную к корме лодку плясать на волнах. Так была захвачена «Добрая Надежда».
Это было славное, прочное судно, закрытое палубой на носу и посередине и открытое на корме. Одномачтовое, оно по роду своей оснастки было чем-то средним между фелюгой и люггером. По-видимому, дела шкипера Арблестера шли превосходно, так как бочонки с французским вином заполняли весь трюм. А в маленькой каюте, кроме образа девы Марии, свидетельствовавшего о набожности капитана, находились запертые сундуки, которые говорили о его богатстве и запасливости.
Собака, единственная обитательница корабля, яростно лая, хватала похитителей за пятки; но ее заперли в каюту, предоставив ей возможность предаваться там справедливому гневу, сколько она захочет. Они зажгли фонарь и подняли его на ванты, чтобы корабль был виден с берега; потом открыли один из бочонков и выпили по чаше превосходного вина за удачу своего предприятия. Затем один из разбойников приготовил лук и стрелы на случай нападения, а другой спустился в шлюпку.
– Карауль хорошенько, Джек, – сказал молодой командир, тоже собираясь сесть в шлюпку. – Я вполне на тебя полагаюсь.
– Пока корабль стоит здесь, все будет в порядке, – ответил Джек. – Но чуть только мы выйдем в море... Видите, как он задрожал! Несчастный корабль услышал мои слова, и сердце его забилось в дубовых ребрах. Посмотрите, мастер Дик, как стало темно!
Действительно, стало так темно, что Дик удивился. Огромные волны одна за другой катились из мрака; летя то вверх, то вниз, «Добрая Надежда» переползала с волны на волну. На палубу падал снег, морская пена заливала ее; снасти угрюмо скрипели под ветром.
– Зловещая погода, – сказал Дик. – Но не беда! Это только шквал, а шквалы всегда скоро кончаются.
Однако, по правде сказать, его очень тревожили и черные, мрачные тучи, разбросанные тут и там по небу, и завыванье ветра. Спустившись в шлюпку и отчалив от «Доброй Надежды», он перекрестился, моля бога заступиться за всех, кто пускается в плавание сегодня ночью.
На песчаной косе собралось уже около дюжины разбойников. Им дали шлюпку и приказали немедленно отправиться на корабль.
Дик пошел по берегу и скоро увидел лорда Фоксгэма, который спешил ему навстречу; лицо лорда было закрыто капюшоном; убогий бурый плащ скрывал от посторонних взоров его сияющие латы.
– Молодой Шелтон, – сказал он, – неужели вы действительно хотите выйти в море?
– Милорд, – ответил Ричард, – дом сторожат всадники; подойти к нему с суши, не подняв тревоги, невозможно; легче проскакать верхом на ветре, чем незаметно подкрасться к этому дому с суши. Отправясь морем, мы, конечно, можем утонуть; но зато, если мы не утонем, мы увезем девушку.
– Ведите меня, – сказал лорд Фоксгэм. – Я последую за вами, чтобы потом не пришлось стыдиться своей трусости; но, признаться, я предпочел бы лежать сейчас у себя дома в постели.
– Зайдемте сюда, – сказал Дик. – Я покажу вам человека, который поведет наш корабль.
И он повел лорда в тот кабак, где назначил свидание своим подчиненным. Некоторые из разбойников слонялись снаружи возле дверей; другие вошли уже внутрь и столпились вокруг Лоулесса и моряков. У обоих моряков были мокрые лица и мутные глаза – они давно перешли границы умеренности. Когда Ричард, сопровождаемый лордом Фоксгэмом, появился в кабаке, они вместе с Лоулессом пели древнюю заунывную морскую песню, и ураган подпевал им.
Молодой предводитель окинул взором кабак. В огонь только что подбросили дров, и черный дым валил так густо, что углы просторной комнаты потонули во мраке. И все же он сразу убедился, что разбойников здесь гораздо больше, чем случайных посетителей. Успокоенный, Дик подошел к столу и занял свое прежнее место на скамье.
– Эй, – крикнул шкипер пьяным голосом, – кто ты такой?
– Мне нужно поговорить с вами на улице, капитан Арблестер, – сказал Дик. – А разговор будет вот о чем.
И он показал ему золотую монету, которая ярко блеснула при свете костра.
Глаза моряка вспыхнули, хотя он все еще не узнавал нашего героя.
– Ладно, мальчик, – сказал он, – я пойду с тобой... Кум, я сейчас вернусь. Пей на здоровье, кум!
И, держа Дика за руку, чтобы не упасть, он двинулся к дверям.
Едва он перешагнул через порог, десять сильных рук схватили его и связали; две минуты спустя, связанный, с затычкой во рту, он уже лежал на сеновале, засыпанный сеном по горло. Рядом с ним бросили матроса Тома; им предоставили возможность до самого утра размышлять о своей печальной участи.
Скрываться больше было незачем, и лорд Фоксгэм условным сигналом вызвал своих воинов; они завладели множеством лодок и целой флотилией двинулись к фонарю, сиявшему на корабле. Не успели они взобраться на палубу, как с берега донесся яростный крик моряков, обнаруживших пропажу своих лодок.
- Предыдущая
- 27/50
- Следующая
