Лавина - Стивенсон Нил Таун - Страница 97

• Предыдущая
• 97/181
• Следующая

– Ты хоть себе представляешь, где ты? – спрашивает она.

– В парке, – отвечает женщина. – Среди друзей. Мы помогаем распространять Слово.

– Как ты сюда попала?

– С «Интерпрайза». Мы туда ездим, чтобы много всего узнавать.

– То есть на Плот? На Плот «Интерпрайза»? Вот откуда вы все взялись!

– Не знаю, откуда мы взялись, – отвечает женщина. – Иногда так трудно бывает вспомнить. Но это не важно.

– А где ты была до того? Ты же не выросла на Плоту, правда?

– Я была системным программистом в «Троичных Системах» в Маунтин-вью, Калифорния. – Женщина внезапно переходит на совершенно правильный, обычный английский.

– Тогда как ты оказалась на Плоту?

– Не знаю. Моя старая жизнь остановилась. Моя новая жизнь началась. А теперь я здесь, – снова лепечет она как дитя.

– А что случилось перед тем, как остановилась твоя старая жизнь? Помнишь?

– Я заработалась допоздна. У меня были проблемы с компьютером.

– И все? Это последнее нормальное, что с тобой случилось?

– У меня рухнула система, – говорит она. – Я увидела статику. А потом я сильно заболела. Меня отвезли в больницу. А там я встретила человека, который мне все объяснил. Он объяснил, что я была омыта кровью. Что теперь я принадлежу Слову. И внезапно все стало на свои места. Тогда я решила поехать на Плот.

– Ты сама решила или кто-то за тебя решил?

– Мне просто захотелось. Вот куда мы ездим.

– Кто еще был с тобой на Плоту?

– Такие же, как я.

– В чем такие же?

– Сплошь программисты. Как я. Которые узрели Слово.

– Узрели в своих компьютерах?

– Да. Или иногда по телевизору.

– Что ты делала на Плоту?

Женщина оттягивает рукав драной толстовки, открывая дорогу по вене.

– Ты принимала наркотики?

– Нет. Мы сдавали кровь.

– Они высасывали из вас кровь?!!

– Да. Иногда мы писали какие-то программы. Но только немногие из нас.

– Ты долго там была?

– Не знаю. Нас привозят сюда, когда вены совсем уже слабые. Тогда мы просто помогаем распространять Слово: перетаскиваем вещи, строим баррикады. Но мы мало работаем. По большей части поем песни, молимся и рассказываем другим о Слове.

– Хочешь выбраться? Я могу вытащить тебя отсюда.

– Нет, – качает головой женщина. – Я никогда не была так счастлива.

– Как ты можешь такое говорить? Ты была крутым преуспевающим хакером. А теперь, прости меня за откровенность, ты просто пьянчужка.

– Все в порядке. Я не в обиде. Я совсем не была счастливой, когда была хакером. Никогда не задумывалась о важном. О Боге. О небесах. О духовном. В Америке о таком думать трудно. Просто отмахиваешься. Но ведь по-настоящему важно это, а вовсе не программировать компьютеры или делать деньги. Теперь я ни о чем другом не думаю.

Все это время И.В. приглядывала за верховным жрецом и его приятелем. А те, пусть медленно, но приближаются. Теперь они уже настолько близко, что до И.В. доносится запах их обеда. Женщина кладет руку на наплечник И.В.

– Мне бы хотелось, чтобы ты осталась со мной. Почему бы тебе не спуститься? Выпьем чего-нибудь холодного? Ты, наверное, хочешь пить.

– Мне пора. – И.В. встает.

– А вот против этого я сильно возражаю, – говорит, делая шаг вперед, верховный жрец. Голос у него вовсе не сердитый. Сейчас он пытается как бы изображать папу И.В. – Это не самое правильное решение.

– А ты кто? Образец для подражания?

– Все в порядке. Тебе не обязательно со мной соглашаться. Но давай спустимся, посидим у огня, поговорим.

– Давай ты просто, мать твою, уберешься от И.В., пока она не перешла в режим самозащиты, – отвечает И.В.

Все трое фалабала отступают на шаг. Готовы к сотрудничеству. Верховный жрец умиротворяюще поднимает руки:

– Извини, мы вовсе не хотели тебе угрожать.

– Странные вы ребята, – говорит И.В., снова перещелкивая гоглы на инфракрасный.

В инфракрасном свете ей видно, что у спутника верховного жреца в руке какая-то мелкая штуковина, необычайно теплая.

И.В. пригвождает его фонариком, высвечивая верхнюю часть тела узким желтым лучом. Большая его часть грязная, серо-коричневая и света не отражает. Но есть тут нечто яркое и глянцево-красное, точно рубиновый стержень.

Это шприц. Шприц, полный красной жидкости. В инфракрасном свете он очень горячий. Свежая кровь.

Тут она чего-то не въезжает: зачем этим парням разгуливать со шприцем только что взятой крови? Но она уже увидела, что хотела.

«Жидкий кастет» вылетает из банки узкой неоново-зеленой струйкой, и когда эта струйка ударяет мужику со шприцем в лицо, тот отдергивает голову, точно ему только что врезали по переносице, и без единого звука валится навзничь. На всякий случай И.В. врезает и верховному жрецу. Женщина только стоит и смотрит на нее словно в смятении.

Отталкиваясь ногой от бетона, И.В. вылетает из каньона с такой скоростью, что, ворвавшись в поток машин, движется почти вровень с ним. Как только она надежно запунивает ночной танкер с салатом, то звонит маме:

– Мам, послушай. Нет, мам, плевать на шум. Да, я еду на скейте в потоке машин по мостовой. Но послушай меня секундочку, мам…

Ворчит и ворчит, ноет и ноет. Ну как с ней можно говорить? Потом И.В. пытается связаться с Хиро, и через пару минут ей все же удается пробиться на его мобильник.

– Эй! Привет! Эй! – кричит она, потом слышит вдруг автомобильный гудок. И доносится он из мобильника.

– Да?

– Это И.В.

– Как дела?

В личных разговорах этот тип всегда как будто слегка тормозит. Ей совсем не хочется говорить о том, как у нее дела. На фоне голоса Хиро звучит новый гудок.

– Где ты, черт побери, Хиро?

– Иду по улице Л.А.

– Как ты можешь быть подключен, если идешь по улице? – Тут до нее доходит жуткая правда. – О господи, ты что, горгульей заделался?

– Ну, – тянет Хиро. Он сконфуженно мнется, словно ему пока еще в голову не пришло, что он наделал. – Не то чтобы совсем горгульей. Помнишь, как ты ругалась, что я все деньги трачу на компьютерные примочки?

– Ну да.

– Я решил, что трачу недостаточно. Поэтому купил себе машину на пояс. Самую маленькую, какие только бывают. Я иду по улице, а эта штуковина закреплена у меня на ремне на животе. Круто.

• Предыдущая
• 97/181
• Следующая