Девять месяцев до убийства - Куин (Квин) Эллери - Страница 70

Какое-то время стояла тишина. Потом открылась дверь, и в гостиную еле слышно вошла немолодая женщина в белом домашнем платье.

— Она заснула, — прошептал Эллери.

Он мягко опустил морщинистую руку бабушки Деборы ей на грудь и на цыпочках выШел из комнаты.

Женщина проводила его до дверей.

— Меня зовут Сьюзен Бейтс. Я забочусь о ней. В последнее время она засыпает так все чаще.

Эллери кивнул.

Он вышел из домика, сел в свою машину и поехал назад, в Манхэттен, чувствуя, что неимоверно устал. Да. Он ощущал себя очень старым.

Последняя запись. 12 января 1908 года

Я не понял Холмса. Должен признаться — пока он долгое время пребывал за границей, я, не заручившись его предварительным согласием, привел в порядок свои записки по делу Джека Потрошителя, изложив все в виде связного повествования. Двадцать лет минуло с той поры. Уже девять лет как новый наследник, дальний родственник, принял титул герцога Шайрского. Причем, смею добавить, наследник этот проводит в Англии лишь ничтожно малую часть своего времени, и высокий титул, кажется, особенно его не заботит, равно как и достославная история его рода.

Во всяком случае, мне показалось, что сейчас самое время рассказать миру правду о деле Потрошителя — о деле, занимающем в истории криминалистики место ничуть не менее достославное, — разумеется, если позволительно так выразиться, а также об усилиях Холмса, направленных на то, чтобы покончить с кровавым террором этого чудовища в Уайтчапеле.

По возвращении Холмса в Англию я постарался привлечь его внимание к этой теме, причем использовал все отпущенное мне создателем красноречие. Но получил твердый отказ.

— Нет, Ватсон. Не станем тревожить мертвых. Человечество ничего не выиграет от публикации этой истории.

— Но, Холмс! Вся моя работа…

— Сожалею, Ватсон. Но таково мое решение.

Мне с большим трудом удалось скрыть гнев.

— Тогда, быть может, вы позволите мне презентовать рукопись вам? Будете крутить из нее фитили— раскуривать трубку.

— Это — большая честь для меня, Ватсон. Я тронут до глубины души, — сказал он, пребывая в самом наилучшем настроении. — Позвольте мне реваншироваться и преподнести вам взамен во всех деталях одно небольшое дело, только что успешно завершенное мной. Здесь вы можете проявить в полной мере свое пристрастие к писанию мелодрам. И немедля предложите рукопись издателям. Я поведаю вам историю моряка из Южной Америки, который чуть было не провел целый консорциум европейских финансистов, намереваясь всучить им «подлинное» яйцо птицы Рух. Надеюсь, «Дело перуанского Синдбада» сможет в известной мере утешить вас в вашем жестоком разочаровании.

Таково положение вещей на сегодняшний день.

Эллери вернулся как раз вовремя. Инспектор Квин только что дочитал рукопись Ватсона о Потрошителе и теперь взирал на дневник с явно неудовлетворенным видом.

— Холмс был прав, Эллери. Хорошо, что это не увидело света.

— У меня такое же ощущение, — сказал Эллери, направляясь к бару. — Чертов Грант! Я забыл заказать новую бутылку шотландского виски.

— Как прошла встреча?

— Лучше, чем я ожидал.

— Значит, ты солгал, как подобает джентльмену. Это делает тебе честь.

— Я не лгал.

— Что-что?

— Я не лгал. Я сказал ей правду.

— В таком случае, — ледяным тоном сказал инспектор Квин, — ты просто изверг. Дебора Осборн любила своего отца, она верила в него. И она верила в тебя. А у тебя даже не хватило такта чуть-чуть отклониться от истины.

— В этом не было никакой нужды.

— Но почему? Почему ты так решил? Несчастная пожилая дама…

— Потому что лорд Карфакс не был Джеком Потрошителем, папа, — сказал Эллери, падая в свое вертящееся кресло. — Да, мне не было никакой необходимости лгать. Отец Деборы не имел ничего общего с чудовищным убийцей. Она с самого начала была права. Она это знала, и я $то знал…

— Но…

— И Шерлок Холмс знал тоже.

Наступила долгая пауза — старший Квин пытался осмыслить сказанное младшим Квином. Что ему так и не удалось.

— Но ведь здесь же черным по белому все написано, Эллери!

— Вот именно.

— Ричард Осборн, этот лорд Карфакс, с ножом в руках… Ватсон же присутствовал сам при убийстве последней жертвы и все описал здесь!

— Значит, если я верно тебя понял, ты полагаешь, что Ватсон — падежный источник?

— Думаю, да. Кроме того, он же видел произошедшее собственными глазами, в конце концов!

Эллери поднялся, подошел к отцу, взял у него дневник и вернулся к себе в кресло.

— И Ватсон был тоже всего лишь человеком. Он видел все чересчур субъективно, причем так, как того хотел Холмс. Он записывал лишь то, что ему находил нужным сообщать Холмс.

— Тем самым ты хочешь сказать, что Холмс вводил его в заблуждение?

— Именно это я и хочу сказать. Глядя на это дело, я сомневаюсь, всегда ли он говорил полную правду. Во всяком случае, то, о чем он умалчивал, имеет гораздо более важное значение.

— Может, ты и прав. И о чем'же он умалчивал?

— Ну, к примеру; он ни разу не сказал, что Джек Потрошитель — это Ричард Осборн или лорд Карфакс.

— Ты просто цепляешься к мелочам, — вздохнул инспектор.

Эллери перелистал пожелтевшие страницы.

— Разве тебе не бросилось в глаза, что в этом деле не сходятся концы с концами, пап? История с шантажом кажется довольно странной, правда?

— С шантажом? Дай подумаю…

— Макс Кляйн, как пишет Ватсон, понял, что угроза огласки брака между Майклом Осборном и проституткой Анджелой даст ему огромные возможности для шантажа. Для Кляйна это была сущая находка — вспомни, как гордился герцог Шайрский своим добрым именем и честью рода. Но почему-то никакого шантажа не вышло. О свадьбе стало известно всем.

— Но ведь Кляйн признался Анджеле, что его план не удался.

— Не совсем так. На самом деле он сказал вовсе не это. Он сказал, что после того, как он привез обоих в Лондон, брак Майкла для его шантажистских планоіз больше не имеет особого значения. Он нашел гораздо лучшее средство для давления на герцога. Кляйн полностью утратил интерес к Майклу и Анджеле, стоило ему отыскать это новое средство для шантажа — гораздо более эффективное, чем женитьба Майкла.

— Нов рукописи ведь ни словом…

— Кто был Кляйн, папа? Что это был за человек? Холмс с самого начала был убежден, что Кляйн играл важную роль в деле — убежден еще до того, как он вообще вышел на этого человека — на отсутствующее звено в цепочке, как он его называл. А когда Холмс затем встретился с Анджелой, он получил от нее решающую информацию. Позволю себе процитировать ее слова: «О, да, он здесь родился. Он знает здесь каждый закоулок. Его боится весь квартал. Только очень немногие отваживаются противостоять ему в чем-то».

— И что же?

— Спрашивается: какую такую великую тайну узнал Кляйн?

— Он узнал, кто был Джеком Потрошителем? — постепенно дошло до инспектора. — Такой человек, как он, знавший досконально Уайтчапель и его жителей…

— Верно, папа. Так — и никак иначе. Кляйн разбогател, потому что узнал, кто именно — Джек Потрошитель. И кого же он шантажировал?

— Лорда Карфакса.

— Наверно! Ты ведь припоминаешь — лорд Карфакс сам отчаянно пытался найти Кляйна и Анджелу. А шантажисты поддерживают связь со своими жертвами.

— Может, Карфакс уже давно знал, где их искать.

— Почему же он тогда не нанес удар раньше? Нет, он только в ту ночь в морге узнал, что Кляйна и Анджелу можно найти в «Ангеле и Короне»!

— И все же последней жертвой Карфакса стала Анджела, а не Кляйн.

— Лишнее доказательство, что не он подвергался шантажу. Он заблуждался, видя в жене брата ту злую силу, которая погубила дом Осборнов. Потому и убил ее.

— Но ведь таких доказательств недостаточно…

— Сейчас перейдем к следующим. Давай еще раз проследим за Холмсом и Ватсоном в ту ночь. Тебе уже известна версия происшедшего, которую приводит Ватсон. Теперь выясним, что случилось на самом деле. Первое: в ту ночь по следу Потрошителя шли двое — Шерлок Холмс и лорд Карфакс. Я уверен, что у Карфакса уже были достаточные подозрения.