Девять месяцев до убийства - Куин (Квин) Эллери - Страница 38

Прежде чем вы поняли, что теперь разбитой оказалась не та сторона головы, по которой должен бы бить левша, если Джулио сидел лидом к нему, вы уже повернули кресло и опустили голову Джулио на письменный стол. Его кровь залила бумаги и пресс-папье. Тут до вас дошло, что теперь все выглядит так, что убить Джулио мог только правша. Развернуть кресло снова уже было нельзя, потому что стол был залит кровью и сразу стало бы заметно, что стол перемещали. Что оставалось делать, чтобы создать впечатление, будто бил левша? Вы решили эту проблему, оставив тело Джулио в том же положении, головой на столе, но передвинули стол и кресло с трупом несколько вбок так, чтобы стена не мешала левше размахнуться.

— Все это весьма изощренно, — проговорил убийца и опять улыбнулся.

— А у вас достаточно изощренный ум, — ответил Эллери. — Как и у меня. Да, а кроме того вы попытались направить подозрение на Марко, разорив все в комнате, будто в ней была драка. Разумеется, никакой драки не было, как нас в том и уверял Марко. Но вам пришлось ее имитировать, чтобы объяснить, почему оказалась перевернутой пепельница, куча пепла из которой нужна была вам, чтобы сфабриковать след. Драка между Джулио и Марко все объясняла. Вы знали о разногласии между братьями Нино, знали, что Джулио не одобрял покупку канадской территории. А от расхождения во мнениях до рукоприкладства, казалось вам, один шаг. И вы были уверены, что полиция считает так же.

Истина состоит в том, — продолжал Эллери, вытягивая свои длинные ноги так далеко, что кончики его туфель едва не коснулись убийцы, — что фабрикация улик против Марко оказалась самым неумелым из того, что вы сделали. Ну ничего, первый блин комом. Однако при всей вашей неумелости вам повезло. Марко был, так сказать, самым слабохарактерным из братьев. Он не смог противостоять вашему мощному нажиму, в первую очередь потому, что был совершенно пьян. Он исполнил за вас задуманное вами: послушно повесился и дал полиции соломинку, за которую та и уцепилась, — мол, Джулио убил Марко и от угрызений совести покончил с собой. Вот именно та версия, которую вы хотели внушить полиции.

Как вы незамеченным проходили в здание 99 Ист, — столь же любезно продолжал Эллери, — мне остается только догадываться. Но при ваших особых отношениях с шефом вам был открыт доступ почти повсюду, и ваши приходы и уходы едва ли кем-то отмечались. К тому же до того, как вы убили Джулио, в доме 99 Ист не совершалось никаких преступлений, и почти ни у кого не было повода для особой бдительности. Словом, ни ваш приход, ни ваш уход не замечали. Вам как-то удалось проскользнуть мимо ночного портье.

Другое дело было — проникнуть в дом 99 Ист для того, чтобы убить Нино Импортуну. В доме уже произошло одно убийство и одно самоубийство, все были начеку. Может быть, вы все же опять смогли незаметно проскользнуть мимо ночного портье, но я склонен допустить, что есть более простое объяснение — просто вам улыбнулся случай. Накануне вечером, около девяти, Вирджиния опустила с крыши верхнего этажа лестницу на крышу соседнего дома, чтобы незаметно выбраться на свидание с Питером Эннисом. Разумеется, она ее так и оставила. Вам ничего не было известно о ее свидании с Питером, вы просто искали способ незаметно проникнуть в пентхауз и, естественно, поднялись на крышу соседнего здания. Было это уже несколько часов спустя после того, как Вирджиния опустила лестницу, незадолго до полуночи.

К своему удивлению вы обнаружили, что лестница стоит наготове для вас, и вам не потребовалось то, что вы там принесли с собой, чтобы забраться в пентхауз с крыши соседнего дома. Вы поднялись в пентхауз по лестнице, убили Нино Импортуну и ретировались тем же путем, задолго до половины четвертого, когда Вирджиния вернулась из Коннектикута. Боюсь, это не показалось бы вам таким счастливым совпадением, если бы вы знали, что Вирджиния пользовалась лестницей, чтобы улизнуть к Питеру.

Теперь убийца совершенно протрезвел.

— Вы проникли в апартаменты Марко и Джулио, а также в пентхауз к Нино, используя свой дубликат ключа. То, что вы стали членом семьи, облегчило вам его получение. Я больше склонен думать, что у вас был дубликат ключа, чем какой-то сообщник в доме, который впускал вас, ведь вы слишком умны, чтобы отдать себя на произвол какому-то типу, который мог бы потом шантажировать вас, зная, какое огромное богатство поставлено на карту.

— Ничего удивительного, что вы зарабатываете себе на жизнь сочинением детективов, — заметил убийца. — У вас необычайно развито воображение. К тому же оно работает сразу на нескольких уровнях параллельно.

— Благодарю за комплимент, — сказал Эллери. — В'ы как раз подтвердили сейчас тот вывод, к которому я при-шел перед тем, как организовать эту встречу. Вы отлично разбираетесь в людях, и к тому же отлично изучили особенности моего характера. Отсюда и такие верные суждения. Ну давайте, говорите же! Это-то хоть вы можете признать или нет?

— Я из принципа ничего не стану признавать, — буркнул убийца. — Весь спектакль, который вы здесь разыграли, Квин, почище тех, что показывают на Бродвее, к тому же значительно дешевле.

— Когда вы узнаете, сколько вам придется заплатить за Него, — парировал Эллери, — то охотники за скальпами покажутся вам сущими гуманистами. По крайней мере, я на это надеюсь. Однако что касается исследования особенностей моего характера, то тут все было следующим образом. В тот момент, когда вы узнали, что я включился в расследование убийства Джулио, — правда, вы не присутствовали на месте преступления при осмотре, но вы ведь порасспросили старину Питера, не так ли, — вы решили основательно познакомиться со мной. Вы почитали мои книги, в чем я не сомневаюсь, и изучили некоторые дела из тех, которые я расследовал и описал. Вы пришли к правильному выводу, что меня, как сороку, так и влечет к себе все яркое. Все, что выделяется на фоне однотонной рутины. Вы поняли, что я предпочитаю все тонко продуманное и не люблю грубого, что мне больше нравятся сложности, чем простота. И вы спланировали для меня сложный путь по лабиринту, верно рассчитав, что я буду гнаться за вами и заливаться лаем, и в конце концов все равно прибегу туда, куда вы предусмотрели.

Главное доказательство — то, что наследство предстояло ожидать девять месяцев, — вы намеренно связали с суеверием Нино Импортуны. Это именно вы нагромоздй-ли такое множество девяток, чтобы все запутать и все покрыть мраком. Это был смертный грех, как выразился бы отец Браун. Вы знаете отца Брауна, моего любимого священника— и в книге, и в жизни? Он спрашивал: «Где умный человек прячет лист?» — «В лесу». — «Но что он делает, если леса нет?» — «Он садит лес, чтобы спрятать в нем лист». Да, это смертный грех. И в этот-то грех вы и впали. Вы посадили целый лес из девяток.

Чтобы сбить меня с толку, вы послали инспектору Квину анонимные письма. Вы знали, что я рано или поздно догадался бы, что вы прячете лист в лесу, если вы достаточно долго будете бомбардировать меня всеми этими милыми фантастическими девятками. Не могу похвалиться, что не плясал под вашу дудку. Нет, я действительно был марионеткой в руках умелого кукловода. Когда я выяснил, чего вы хотели от меня, что абсолютное большинство девяток ложные, и, несмотря на все свои усилия, так и не узнал еще, что Питер девятого декабря 1966 года был в ресторане с Вирджинией, вы позаботились, чтобы информация об этом попала ко мне. Вы послали десятое и последнее письмо моему отцу, чтобы навести меня на след.

Это, — продолжал Эллери в своей размеренной многословной манере, — и вывело меня на настоящую девятку, на которой я и должен был построить, по вашему замыслу, мою версию. Я должен был прийти к мысли, что Питер Эннис, будучи убийцей, намеревался скрыть от меня девять месяцев ожидания и поэтому осыпал меня девятками.

Но ваше последнее намерение было еще более тонким. В своей тактике «лист в лесу» вы продвинулись еще на шаг. Вы не только спрятали самый главный лист, даже сам факт такого припрятывания вы использовали для того, чтобы натолкнуть меня на ложное решение. Вы заставили меня отбросить все девятки до одной, так что я, уцепившись за последнюю, счел убийцей человека, которого вы наметили для меня с самого начала.