Комплекс Росомахи - Зосимкина Марина - Страница 13

• Предыдущая
• 13/72
• Следующая

вкривь и вкось пыльными высокими фурами с немосковскими номерами. Все

длинное асфальтовое пространство, огороженное по периметру тремя гигантскими

складскими терминалами, было плотно заставлено фурами. В промежутках ловко

сновали автокары, разгружая и увозя куда-то вглубь ангаров громадные

контейнеры, связки, тюки и коробки.

Вот где-то тут и трудится школьный друг и товарищ Колька Ревякин. Друг и

товарищ – естественно, в кавычках. Но его нужно еще найти.

Егор не сразу дозвонился до ревякинского офиса, было плотно занято, а

когда на том конце трубку все же сняли, вместо ожидаемого сексапильного

сопрано донесся бас, совсем немузыкально проревевший «Аллё». Егор

невозмутимо проговорил дежурное приветствие и, сличаясь с визиткой, попросил к

телефону Николая Викторовича Ревякина. Трубка ему рявкнула в ответ: «У

телефона!»

Егор сразу понял, что такой фигней, как телефонный этикет, Колян себя не

утруждает. Поэтому он смело предположил, что Колька Ревякин в этой конторе,

именуемой «Трейд-авто, склад и логистика», либо грузчик, либо уж сам босс.

Грузчика Егор тут же отмел. Значит, босс. Клево.

Босс Ревякин сказал: «Ну приезжай, раз нужно» и отсоединился.

Егору было нужно, и он приехал.

Покатавшись еще чуть-чуть по длинному грузоперевалочному загону, он

пробрался подальше вглубь, насколько позволили фуры и автокары, кое-как

приткнул свой автомобиль и вылез наружу.

Поймал за рукав пробегающего мимо мужика. Мужик был одет в черно-

белую форменную спецовку с логотипом конторы на спине, значит, местный. Но

данный местный не знал, как попасть в кабинет начальника, и отправил Егора в

бухгалтерию, а там подскажут. В бухгалтерию Егору не хотелось, поэтому он

поймал еще одного местного, более продвинутого, и тот ему, наконец, объяснил.

Егор не стал бы ни у кого ничего выспрашивать, если бы среди бесконечного

ряда однообразно-серых пандусов, рольставней и ворот наткнулся взглядом хоть

на что-нибудь нетипичное. Например, какой-нибудь широкий, весь в зеркальном

стекле, подъезд или отдельно стоящий особнячок в стиле модерн или хоть бы и в

купеческом, неважно.

Ничего подобного он не увидел, поэтому и приставал с расспросами, однако

то, на что в конце концов указал ему пальцем продвинутый абориген, никак не

тянуло ни на модерн, ни на ренессанс.

Никаких вам бело-мраморных ступеней и чугунных вензельных перил. Всего

лишь узкая металлическая лестница, ведущая наверх по наружной стене дальнего

ангара и заканчивающаяся крохотной площадкой с единственной дверью на ней.

Дверка простая, металлическая, без выкрутасов. Вот вам и понтярщик.

За дверью то ли холл, то ли приемная, обставленная самой обычной серой

мебелью, да и той негусто. Стол, два стула, шкаф, одноногая вешалка.

За столом пацанчик с курчавой челкой, в очках и тесной курточке, которую

Егору захотелось назвать гимназической.

Егор поздоровался вежливо с пацанчиком и поинтересовался, на месте ли

господин Ревякин. Он начисто забыл Колькино отчество, а называть его просто по

имени счел неполитичным.

На шум выглянул сам «господин Ревякин», огромный, как двухкамерный

американский холодильник, и проворчал:

– Впусти его, Марк, он ко мне.

Егор удивился, как этот бледный Марек мог его не пустить, но шутить

повременил. Тем более, что хозяин всего, что вокруг, был к шуткам нынче не

расположен.

Громадный Ревякин кивнул Егору, приглашая войти, и, развернувшись,

косолапо проследовал внутрь кабинета.

«И как, интересно, обустраивают свое рабочее пространство простые

подмосковные капиталисты?» – размышлял, ступая следом, Егор.

А никак. Никак они его не обустраивают, вот ведь. Замызганный ковролин,

серые стеновые панели и самый дешевый грязно-белый подвесной потолок.

Правда, у левой от входа стены располагался наглый кожаный диван

шоколадного цвета, такое же шоколадно-кожаное кресло стояло у стены напротив,

а письменный стол руководителя, то есть, Кольки Ревякина, украшал огромный

плазменный монитор.

А еще на стене, как раз за Колькиной спиной, висело произведение

живописного искусства, довольно крупное, в стильной серебристой рамке, все в

фиолетово-розово-черных щедрых мазках явно масляной краски. И явно

подлинник, так как в нижнем правом углу произведения скромно серела плохо

разборчивая подпись живописца.

На этом красота кончалась. Почти весь диван был завален какими-то

папками, газетами, бумагами. В кресле, накренившись на бок, топорщился

принтер, от которого тянулись шнуры через всю комнату к компьютеру и розетке, а

на столе не было места даже для еще одной кофейной чашки, потому что его

поверхность была сокрыта теми же папками, газетами, бумагами, а также

каталогами, буклетами, ежедневниками, органайзерами и прочей канцелярской

атрибутикой, размножившейся и разбушевавшейся в атмосфере свободного

мужского пофигизма.

Однако сам хозяин кабинета был помещен в костюм от «Марк энд Спенсер»,

лицемерную скромность которого разбавлял бело-золотой галстучный зажим. Егор

похвалил себя, что не просчитался с выбором сегодняшнего своего прикида. Мы ж

с тобой одной крови, братан!.. Н-да.

Ревякин протиснулся за свой стол, перед тем как сесть, протянул Егору руку

для рукопожатия. Оглянулся по сторонам и заорал:

– Марек, притащи сюда стул!

Худосочный Марек внес стул, поставил его рядом с Егором и молча вышел.

– Садись, Жора. Давай, говори, что у тебя. А то я уж голову себе сломал, все

вспоминал, когда ты в последний раз ко мне обращался.

Тут телефон на его столе сипло зазвонил, Колька недовольно хрюкнул, но

трубку снял. Пока он отрывисто с кем-то переругивался, Егор решал, решал и

решил, наконец. Раз уж Колька такой прямой и открытый, то и говорить с ним

нужно прямо. Прямо, но аккуратно. Тем более, что Егор не придумал ничего

остроумного на предмет, как лучше подъехать к щекотливой теме сугубого

Колькиного интереса к чугунной антикварной чернильнице.

Хозяин кабинета со стуком опустил телефонную трубку, потыкал в какие-то

кнопки на аппарате и крикнул Марку, что его пока нет. Откинулся на спинку кресла

и замер, пристально и без улыбки вперившись в Егора.

Тогда Егор тоже откинулся на своем шатком стуле и, положив ногу на ногу, а

локоть на стол, независимым, но, доверительным тоном произнес:

– Николай, я к тебе как парламентер. Одна моя знакомая попала в странную

историю. Даже, я бы сказал, в нелепую. А пути привели к тебе. Так вот, эта моя

знакомая не понимает, зачем тебе понадобилось с ней встречаться и тем более не

понимает, зачем ее нужно было тащить к тебе силой. Если причина в некой

антикварной вещице, то эта вещь оказалась у нее на руках абсолютно случайно.

Моя знакомая просит передать, что ничего интересного по этому поводу тебе

сказать не может. А от себя хочу добавить: не пугай больше девочку, Коля, она

точно ни при чем.

Ревякин усмехнулся. Только глаза его отнюдь не смеялись, а смотрели цепко

и холодно. Спросил неторопливо:

– Значит, моих гвардейцев ты уделал?

Егор кивнул, как бы удрученно.

– А девчонка та тебе кто?

– Никто она мне, Коля, случайная знакомая, – он развел руками. – Я с ней

только вчера познакомился. Незадолго до… инцидента.

– Придурка Самолетова тоже ты до припадка довел?

– Кто это – Самолетов?

– Да антиквар хренов.

– Выходит, что опять я, – покаялся Егор.

– И девчонка тебе просто случайная знакомая? А ты, значит, благородный

рыцарь Ланцелот?

– Не веришь?

– Не верю.

– А если я ее знаю давно и хорошо, это что-то меняет? – немного более

• Предыдущая
• 13/72
• Следующая