Версальская история - Стил Даниэла - Страница 28
- Предыдущая
- 28/144
- Следующая
А в это время Куп на хозяйской половине дома столкнулся со сходными проблемами. Его повар нашел себе новое место и уехал; еще раньше улетел в Европу Ливермор. Обе горничные были выходными, на следующей неделе они тоже переходили на новые места. Слуга, исполнявший обязанности официанта, уже работал у какого-то телеведущего. Палома взяла выходной, так что готовить ему завтрак пришлось Памеле, что она и сделала, накинув на голое тело одну из его рубашек. Памела утверждала, что в кухне она — Копперфильд и Гудини, вместе взятые, и, глядя на твердую, как резиновый коврик, яичницу и пережаренный бекон, которые она подала ему прямо в постель, Куп готов был поверить, что Памела получила еду путем сложных магических преобразований.
— Ты у меня умница, — сказал Куп, опасливо косясь на еду. — А что, разве ты не нашла подноса?
— Какого подноса, дорогой? — проворковала Памела, растягивая слова на оклахомский манер. Она так гордилась собой, что напрочь забыла подать не только поднос, но прибор и салфетки. Пока она ходила за ними, Куп осторожно поковырял яичницу ногтем. Она оказалась не только жесткой, но и холодной (приготовив ее, Памела минут двадцать болтала с подружкой по телефону), и Куп решил, что он, пожалуй, все-таки не голоден.
Очевидно, понял он, кулинария не является сильной стороной Памелы. Если она и была в чем-то настоящей волшебницей, так это в сексе. Жаль только, что с ней совершенно невозможно было разговаривать. Памела могла говорить часами только об одном предмете — о себе самой: о своих чудных волосах, о макияже, увлажняющих кремах, белье, о размерах собственного бюста и последней фотосессии, в которой ей довелось принять участие. Интересы ее этим и ограничивались, но Купу она нравилась отнюдь не широким кругозором и умением вести содержательную беседу.
Ему было приятно ласкать ее — вот и все. В молодых девушках Куп находил нечто, что воодушевляло его, бодрило, придавало дополнительные силы. И надо сказать, что он умел им нравиться, несмотря на свой возраст. Куп был с ними галантен, обходителен, весел и щедр, что открывало ему путь к абсолютному большинству сердец. Памелу он возил по магазинам и бутикам чуть ли не каждый день, и она не раз признавалась, что еще никогда ее жизнь не была такой интересной. То, что Купер годился ей в дедушки. Памелу нисколько не смущало. Главное, с ним она полностью обновила свой гардероб, получила в подарок бриллиантовые сережки и бриллиантовый браслет и была совершенно уверена, что никто не умеет жить с таким размахом, как знаменитый Купер Уинслоу.
Пока Памела ходила за апельсиновым соком. Куп спустил яичницу в унитаз. Девушка ничего не заподозрила и была очень горда тем, что он съел ее стряпню. После того как Памела тоже поела, они с Купом снова легли в постель и провели там несколько часов. Уже ближе к вечеру Куп повез ее ужинать в «Купол» — после «Спаго» это было ее любимое место. Памеле очень нравилось, когда посетители глазели на них и, узнавая Купа, гадали, кто эта юная красавица, которую держит под руку знаменитый мистер Уинслоу. Мужчины завидовали Купу, что касалось женщин, то они, как правило, лишь удивленно приподнимали брови, но Памела все равно была в восторге.
После ужина Куп отвез Памелу домой. Ему было хорошо с ней — даже лучше, чем с другими, но впереди у него была напряженная неделя. Во-первых, Куп снимался в рекламе автомобилей, за что ему был обещан щедрый гонорар. Во-вторых, это была последняя неделя Лиз у него на службе.
Ложась вечером спать. Куп был почти счастлив, что рядом с ним в постели никого нет. Памела неплохо развлекала его, но Куп знал, что удовольствием — даже таким изысканным, какое доставляла ему Пэмми, — злоупотреблять не стоит. В конце концов, она была молода и могла без всякого ущерба для себя не спать несколько ночей подряд, чего нельзя было сказать о нем. Куп очень хорошо знал, где проходит граница, которую ему лучше не переходить. Чтобы восстановить силы, ему необходим был крепкий, здоровый сон. Уже в десять часов Куп погасил свет и спал как убитый до того самого момента, когда вошедшая в спальню Палома отдернула занавески и подняла жалюзи и в глаза ему ударило яркое солнце. Вздрогнув, Куп резко сел на кровати и уставился на горничную.
— Кто ты? Что ты здесь делаешь? — Он никак не мог сообразить, с чего это незнакомая девица ворвалась к нему в комнату и разбудила его. Хорошо еще, что вчера вечером он надел пижаму, хотя имел обыкновение спать голым. Хорош бы он был сейчас!
— Что тебе здесь нужно? — снова спросил Куп, немного приходя в себя.
— Мисс Лиз велеть разбудить вас в восемь, — ответила Палома, дерзко глядя на него. Сегодня на ней было аккуратное платье с кружевным крахмальным передничком, темные очки, украшенные россыпью фальшивых бриллиантов, и ярко-красные туфли на высоком каблуке. Она в таком наряде походила на медсестру, и Куп страдальчески сморщился.
Палома ему активно не нравилась. Впрочем, он тоже не вызывал у нее теплых чувств, это было видно невооруженным глазом.
— Неужели ты не знаешь, что, прежде чем войти, надо стучаться? — спросил Куп и, закрыв глаза, снова упал на подушки. Когда Палома разбудила его, ему снилось что-то очень забавное… кажется, про Веру Харпер, и он был не прочь досмотреть сон до конца.
— Я стучаться, но вы не ответить — вот я и войти. А теперь вставайте — мисс Лиз говорить, вам надо работа.
— Благодарю, ты очень любезна, — пробормотал Куп, не открывая глаз. — Слушай… как тебя… Палома, будь добра, приготовь мне завтрак. — Насколько ему было известно, в доме не осталось ни одного человека, кто мог бы это сделать на профессиональном уровне. — Я хочу омлет и тосты.
И кофе. И апельсиновый сок.
Выходя из комнаты, Палома пробормотала себе под нос что-то неодобрительное, и Куп не сдержал разочарованного стона. Ему вдруг стало совершенно ясно, что Палома почему-то невзлюбила его. Ну почему, почему Эйб решил оставить именно ее? Ведь с первого взгляда видно: ей бы за свиньями ухаживать, а не за… (Тут Куп невольно засмеялся.) Впрочем, понятно почему… Маленькая сальвадорка обходилась чуть ли не вдвое дешевле, чем породистые француженки, за спинами которых к тому же стоял профсоюз. Палома тоже состояла в профсоюзе, но Куп сомневался, что она станет скандалить и качать права, даже если ей придется работать сверхурочно. Другое дело, что она вообще умеет делать?.. Он по-прежнему боялся доверять ей свои лучшие костюмы стоимостью от пяти до восьми тысяч долларов каждый — уж лучше ходить в джинсах и ковбойке, как Ковбой-Мальборо, чем рисковать штучными произведениями Валентине и Росси.
- Предыдущая
- 28/144
- Следующая
