От -50° до +50° (Афганистан: триста лет спустя, Путешествие к центру России, Третья Африканская) - Кротов Антон Викторович - Страница 28

• Предыдущая
• 28/82
• Следующая

С рассветом пошли дальше. Навстречу — удивление! — огромный поток маршруток и машин в сторону Кабула. Значит, выше в ущелье есть ещё большое село, а может быть и не одно.

Две попутные маршрутки провезли нас бесплатно — сперва одна, потом вторая, причём во второй водителем был смешной бородач, улыбался и махал нам из кабины (а мы ехали на крыше маршрутки рядом с сумками и арбузами). Так и прибыли в крупное село Хиндж, которое и порождало все эти машины и маршрутки. Купили здесь хлеба (как оказалось, последняя хлебная лавка в Панджшере, выше уже все сами пекут хлеб), бутылку газировки и других продуктов.

В одной лавке была табличка «РСО», что означает в Афганистане «Телефон» («Public Calling Office»). Мы думали, что здесь нормальный телефон, как в обычных городских отделениях связи. Но, как только Олег захотел позвонить, все засуетились, забегали. Вскоре хозяин принес из дома солидную трубку спутникового телефона. Им пользовались только по особым случаям. Цена оказалась в пять раз выше, чем обычно, но Олег, как богатый швейцарец, не огорчился.

Помимо телефона и базара, — село Хиндж было снабжено выездным постом, где, перегородив дорогу верёвкой, сидели, скучая, менты. Пропускать дальше они не хотели: говорят, визы не достаточно, нужно ещё специальное письмо из Кабула! Есть ли оно у вас? Я предъявил, одно на двоих, письмо от Академии Вольных Путешествий, которое написал на языке фарси наш друг Антон Веснин. Это письмо (бывшее у одного меня; Моренков прилетел из Швейцарии и письмом не обзавёлся) постовых удовлетворило, и нас пропустили — и хорошо, а то пришлось бы возвращаться.

В районе Хинджа нас нагнал старый уазик. В нём ехало уже трое афганцев, причём направлялись они в посёлок Анджуман, что за перевалом. Однако, за перевозку водитель-бородач захотел по 100 долларов с носа, дешевле никак. Это и был единственный в поездке бородач-деньгопрос. Мы их покинули и обогнали их пешком, т. к. жадный уазик в сию же минуту заглох и заводиться не захотел.

Потом было опять купание на реке и опять караваны. По обочине всё валялись остатки танков (сколько же их было!) Многие части военной техники использовались сейчас в мирных целях: то колёса от БТРа вмонтируют в каменную ограду поля, то гусеницами от танка укрепляют эти же заборы, то вместо водосточной трубы торчит что-то, подозрительно напоминающее чьё-то дуло. Огромные гильзы используются для строительства, а также втыкаются в землю в качестве придорожной табуретки.

И вот, о чудо! Маршрутка до Парьяна, самого высокогорного села (среди тех, куда здесь ходят маршрутки). В ней, помимо других пассажиров, ехал из Кабула англоговорящий доктор. Направлялся он в свою клинику, единственную на весь Парьян и все окрестности (в радиусе восьми часов конского ходу).

За маршрутку заплатили по 100 афгани: этот водитель не оказался жуликом и 100 долларов не требовал. А ехать было довольно далеко. Долина то расширялась — и тогда с обеих сторон виднелись поля и домики; то сужалась, и тогда справа от дороги шумела река, а слева высилась гора. Дорога была шириной в одну машину, и хорошо, что встречных машин тут уже не было. Доктор рассказал, что маршрутка из Кабула в Парьян ходит лишь несколько раз в месяц, так что нам здорово повезло.

По пути всё ещё попадались остатки военной техники, но уже реже. А вот на выступе над рекою стояла покрашенная в зелёный цвет «Катюша».

— Что это? — спросили мы доктора.

— Это последнее место, докуда добрались советские солдаты, — объяснил он. — Выше они не забрались.

В исторических книгах я читал: был один случай, когда советским войскам удалось одновременно захватить весь Панджшер, зайдя тыловым манёвром через перевал Анджуман. Но наверное господство «шурави» здесь было недолгим, и вот теперь машина с пушкой-катюшей на высоте 2000 метров исполняет здесь ту же историческую роль, что и противотанковые «ежи» под Москвой, в Химках. Эту машину даже не разломали, а оставили как память в относительно целом виде.

Больница в Парьяне находилась прямо возле дороги, и её одноэтажное каменное здание было покрашено в белый цвет. (Остальные дома в ущелье не были покрашены, и клиника хорошо была видна.) В ней уже обитало несколько человек медицинского персонала, а вот больных не было — все они должны приходить утром. Всего за мед. помощью обращается до ста человек в день. Но на ночь никто не остаётся, ни одного больного в палате не было. Наверное, переломы гипсуют, желудочникам дают таблетки, а потом всех отпускают по домам (или хоронят, в случае неудачного лечения). Врач приготовил маленькую яичницу и чай с хлебом, с продуктами здесь было негусто.

Доктор оказался большим знатоком местной географии. На нашей карте не было показано ни одного населённого пункта по ущелью выше Парьяна. Но они всё же есть. В двух часах ходьбы от нас выше по ущелью должно быть селение Курпетай, в нём даже обещался быть магазин. Дальше, ещё через два часа ходьбы, последняя деревня, называется Пиргузар, она же Пишмазар. Там уже магазинов нет, она жилая только летом, там обитают пастухи.

Дальше до перевала ещё часа четыре ходьбы. За перевалом Анджуман находится посёлок Анджуман, это ещё часа четыре идти вниз с перевала. Всего от Парьяна до посёлка Анджуман — двенадцать часов пути, но дойти за день никак невозможно, даже если выйти очень рано.

В Анджумане транспорта никакого нет, и телефонов и магазинов там тоже нет. Однако, ещё через семь часов пути имеется селение Искозар, или Скази, от него уже могут быть машины в следующее селение, Сарысанг. Там можно найти человека со спутниковым телефоном. На этом географические познания доктора закончились.

Мы были очень довольны всей полученной информацией. Правда, Олег переживал, что нет в Парьяне и дальше ни телефона, ни транспорта. Во-первых, он обещал звонить домой каждый день, а это в ближайшие дни вряд ли могло получиться. Во-вторых, он торопился в Москву, чтобы оттуда сразу улететь в Швейцарию, где у него заканчивался краткосрочный отпуск. В целях ускорения мы были готовы воспользоваться и платным транспортом, но, увы, никакого транспорта выше по ущелью не ожидалось, до самого Скази.

Интересно, что Парьян находился на относительно небольшой высоте — около 2500 метров над уровнем моря; значит, завтра нам необходимо набрать примерно два километра высоты: перевал имеет высоту 4450. Мы, конечно, надеялись на какие-либо машины: было бы странно, чтобы такая важная дорога, соединяющая Панджшер с близкими по духу северо-восточными провинциями, оказалась бы только пешеходной!

Уютно заночевали в клинике в комнатке одного из врачей, на мягких ковриках. Больных ночью не было.

Встали рано, попрощались и ушли. Больных ещё не было видно, да и солнца тоже: оно ещё не вышло из-за высочайших гор. Идя, мы ходьбой разгоняли прохладу, через час совсем согрелись, а тут и солнце поднялось над горами.

В следующем поселении, в двух часах ходьбы от клиники, и впрямь обнаружился магазин. В маленькой тёмной лавке лежали застаревшие и слипшиеся иранские конфеты и даже печенье. Хлеба тут уже не продавали — одни товары длительного хранения. Затарились печеньем (цены были нормальные, не сильно вздёрнутые); Моренков посетовал на отсутствие кока-колы (сюда её уже не завозили: спрос на сей товар невелик).

Здесь, на ручье, была сооружена (о чудо техники!) очередная миниатюрная ГЭС. Как они все здесь устроены, опишу. Все местные реки и ручьи резко и энергично спускаются с гор. В каком-нибудь месте в русло поднаваливаются камни, и примерно четвертая часть воды направляется в канал с меньшим углом падения. Канал этот окружён камнями и землёй, и идёт параллельно реке, но выше неё, попутно сливая часть воды на огороды. Ну а дальше из камней и цемента сооружена будка, и вода с шумом свергается вниз, обратно в свою реку, вращая колесо турбины. От таких ГЭС тянутся линии электропередачи, провода на корявых палках, и светят энергосберегающие лампочки. Мощность турбины невелика, но для освещения двадцати домов хватает.

• Предыдущая
• 28/82
• Следующая