Мы, аристократы - 4 (СИ) - "Бастет Бродячая Кошка" - Страница 45

  - Не пей этого! - торопливо вскрикнула она.

  - Я и не пью, - я показал колдомедичке закупоренный пузырёк. Она всхлипнула и тихо, безнадёжно заплакала. - Откуда у вас это?

  - Н-не знаю... - пробормотала она сквозь плач. - Это уже было у меня, и я всё время помнила, что должна... - её полное тело затряслось от рыданий.

  Значит, к ней применили не только Империо, но и Обливиэйт.

  - Когда это с вами случилось?

  - Не помню точно... недавно...

  - Ну вы знаете, что с этим нужно сразу в аврорат. Позовёте меня, когда понадоблюсь.

  Поставив пузырёк с ядом на стол, я снял Инкарцеро с мадам Помфри. Она продолжала тихо плакать, лёжа на полу, и я передумал уходить. Было нечто неправильное в том, чтобы оставлять её одну в таком состоянии рядом с такой отравой.

  - Вставайте, мадам Помфри. - Я помог ей подняться и сесть в кресло. - Успокойтесь, вы ничем не виноваты. - Она безнадёжно глядела перед собой, и я чуть-чуть надавил ментально, чтобы мои слова пробились через её потрясение. - Мадам Помфри, без вашей помощи в этом никто не разберётся и злоумышленника не поймают. И тогда мало ли что ещё может случиться.

  Её взгляд прояснился, она кивнула.

  - Да, Гарри, об этом нужно немедленно известить Дамблдора.

  Не факт, что для директора это окажется новостью, хотя не в его стиле подставлять себя и свою школу. И, насколько я могу оценить нынешние возможности Дамблдора, сам он уже не способен на заклинания такой силы. Значит, это сделал кто-то другой, и теперь директор обязан хотя бы изобразить бурную деятельность по розыску отравителя.

  - Конечно, мадам Помфри, конечно.

  Влезать в расследование я не стал, на это есть профессионалы. Группа авроров вытянула из меня всё до мельчайших подробностей, взяла обязательство о неразглашении до конца розыска и зашныряла по Хогвартсу. Может, в других обстоятельствах они и не проявили бы такого рвения, но не в присутствии иностранных делегаций. Мотивы отравителя были непонятны, следующей его целью мог оказаться другой чемпион, поэтому авроры перетрясли всю школу и её окрестности. Что они выявили, мне осталось неизвестным, но если судить по тому, что в Хогвартсе установили аврорское патрулирование, а в медпункт посадили круглосуточную дежурную охрану - ничего. Ученики оставались в неведении и считали, что аврорат заразился паранойей от Грюма по случаю приезда иностранцев. Я ничего не рассказал даже Теду, чтобы не тревожить его понапрасну, но взял привычку проверять окружающих на наличие Империо. Когда знаешь, что и как искать, это нетрудно.

  14.

  Справиться с ненужными эмоциями оказалось не так уж и сложно. Чем-то они были сходны с огнём, который сожжёт, если в нём стоять, и не причинит ни малейшего вреда, если сделать хотя бы шаг в сторону. Я оказался уязвим к ним только потому, что прежде никогда не сталкивался с ними. Первое время приходилось напоминать себе перед общением с неприятными людьми, что я не животное и не дикарь, но вскоре я выучился отстраняться от своих эмоциональных реакций. Немного бдительности - и слабые вспышки эмоций, оставшись без внимания, угасали сами собой, а сильные не выдерживали логического анализа. Я снова стал прежним - ну, почти...

  А возможностей для тренировки спокойствия было более чем достаточно. Став чемпионом, я оказался под пристальным вниманием как поклонников, так и ненавистников. Грифы неустанно третировали меня, мельтешили передо мной со своими значками-горшочками, всячески обзывали в спину - но они-то как раз доставали меня меньше всего, потому что ничего другого я от них и не ожидал. Заметно больше надоедали малолетние обожательницы, ходившие шепчущимися и хихикающими стайками, строившие глазки и всячески заговаривавшие со мной. Школьные совы ежедневно приносили мне не меньше десятка любовных записочек, которые я не читая уничтожал Эванеско. Пожалуй, среди девочек я был популярен почти как Виктор Крум, за которым бегала старшая половина хогвартских школьниц. Ну и, разумеется, меня не оставлял в покое Снейп, взявший привычку начинать урок зельеварения с небольшой проповеди на тему, как портит людей мирская слава.

  Еще до первого состязания я заново научился относиться к суетне вокруг себя, как к фону. Известная личность не принадлежит самой себе, и с этим ничего не поделаешь.

  Оказалось, что свои учителя не приехали ни с болгарами, ни с французами, хотя у болгарской делегации был свой колдомедик. Не знаю, как с этим устроились в Шармбатоне, но болгары перед отъездом сдали экстерном учебную программу за первое полугодие, а по возвращении должны были досдать её за второе. Здесь они занимались самостоятельно, в том числе и Виктор, которого устраивали чемпионские оценки, но не устраивали пробелы в знаниях. Каркаров обратился к Дамблдору с просьбой о консультациях для своих подопечных, поэтому раз в неделю им назначили практику у Флитвика, Ранкорна и Снейпа. Остальные учебные предметы у старшекурсников Дурмстранга и Хогвартса не совпадали.

  Не прошло и недели, как Люциус Малфой сумел договориться в Министерстве насчёт квиддичных тренировок болгарской команды. Новые стадионы, построенные для летнего чемпионата мира, пока простаивали, и там нашлось достаточно времени и места для гостей Тремудрого турнира. Организация тренировок шла через Драко, благодаря чему Малфой-младший стал четвёртым по популярности лицом в Хогвартсе, после нас с Крумом и Флёр Делакур. Разумеется, первыми в его списке были слизеринские квиддичисты и он сам в роли ловца, а вторую команду он набирал из хаффлпаффцев пополам с равенкловцами, потому что слизеринская команда не выдерживала нагрузок, к которым привыкли болгары. Теперь он, абсолютно гордый и довольный своим положением, четырежды в неделю отправлялся с болгарами и хогвартскими квиддичистами на министерский стадион.

  Меня эта участь тоже не миновала. Драко в силу своего возраста не мог тягаться выносливостью с Крумом и брал меня себе на замену. Отказаться не получалось, Малфой настаивал на том, что никому не может доверить место слизеринского ловца, кроме меня. Я понемногу втянулся в тренировки, потому что играть против сильного соперника было интересно. Виктор играл не грубо, но жёстко, он вовсю пользовался преимуществом своего веса и мне приходилось вертеться вдвойне, чтобы не попадаться под его силовые приёмы. Зато финт Вронского, где преимущество у лёгких игроков, он применил против меня только однажды, потому что тогда я обыграл его в пике.

  Тем не менее квиддич, как и прежде, не затянул меня. Это всего лишь игра.

  Хогвартский стадион прикрыли маскирующими чарами, но к середине ноября вся школа всё равно прознала, что там строят нечто вроде лабиринта. Сам я не пытался подглядывать, мне сообщили об этом несколько моих болельщиков, включая Диаса с Россетом и Ромильду с Живоглотом. Приближающийся конкурс совсем не беспокоил меня, потому что я не мог предположить ничего опасного для себя, что не погубило бы и других двух чемпионов. Хотя, как показал случай с мадам Помфри, моя жизнь была в опасности и между турнирными заданиями - возможно, ставка делалась не на них. Я наблюдал за друзьями и знакомыми насчёт Империо, но заимперенных среди них не было.

  Виктор Крум тоже не выглядел взволнованным. Насколько я успел узнать болгарина, он во всём полагался на себя и был уверен, что если хорошо постарается, то справится с любыми трудностями. Большую часть свободного от квиддича времени он проводил в хогвартской библиотеке, методично штудируя магические книги и конспектируя заинтересовавшие его места. Вокруг Крума постоянно вертелись многочисленные поклонницы, которых он отпугивал своим суровым видом, а в особо тяжёлых случаях прикидывался, что не понимает английского. Поэтому Виктор любил бывать у нас в общежитии, где ему никто не навязывался.

  Не знаю, волновалась ли перед конкурсом Флёр Делакур. Когда она попадалась на глаза, она всегда выглядела равнодушной, высокомерной и отстранённой, в том числе и от своих - от Шармбатона приехали почти одни девушки, которым было не за что любить вейлу. Я вполне понимал Делакур, при её-то бешеном успехе у противоположного пола - я и сам держался примерно так же. Вокруг ледяной француженки тоже толпились поклонники, в основном грифы и барсуки. Грег после нотации Драко, похоже, одумался и перестал пускать слюни по вейле. Он по-прежнему поглядывал на равенкловский стол, но без масленой безмозглой одержимости, характерной для жертвы вейловских чар.