Жестокие слова - Пенни Луиз - Страница 14

• Предыдущая
• 14/97
• Следующая

«У нашего, – подумал Бовуар. – У нашего молодого человека». Он посмотрел на парня в другом конце помещения. Тот сидел в одиночестве. Аккуратно сматывал провода и складывал их в коробку.

– Ты знаешь, Жан Ги, я ценю твое мнение. Но в данном случае я уверен.

– Я понимаю, сэр. – Он и в самом деле понимал. – Я знаю, для вас это важно. Но случается, что и вы ошибаетесь.

Гамаш уставился на инспектора, и тот пошел на попятную, опасаясь, что зашел слишком далеко. Переоценил их личные взаимоотношения. Но старший инспектор улыбнулся:

– К счастью, у меня есть ты, и ты не боишься мне сказать, если я совершаю ошибку.

– Мне кажется, что сейчас вы совершаете ошибку.

– Принято. Спасибо. Будь добр, пригласи молодого человека к нам.

Бовуар целеустремленно направился в сторону молодого полицейского и остановился перед ним.

– Идем со мной, – велел он.

Парень поднялся. Вид у него был озабоченный.

– Слушаюсь, сэр.

У них за спиной ухмыльнулся полицейский. Бовуар остановился и повернулся к парню, шедшему следом.

– Как зовут?

– Поль Морен. Я состою в Кауансвиллском подразделении Квебекской полиции, сэр.

– Агент Морен, присядьте, пожалуйста, за стол. Мы хотели бы выслушать ваши соображения о расследовании этого убийства.

Морен посмотрел недоуменным взглядом. Но не таким недоуменным, как у дюжих полицейских у него за спиной. Бовуар развернулся и медленно двинулся к столу для совещаний. На душе у него было хорошо.

– Прошу, докладывайте, – сказал Гамаш и взглянул на свои часы.

Было половина шестого.

– По собранным нами утром в бистро уликам вырисовываются кое-какие результаты, – начал Бовуар. – Кровь жертвы была найдена на полу и между несколькими половыми досками. Впрочем, кровотечение не было обильным.

– Доктор Харрис вскоре представит более полный отчет, – сказал Гамаш. – Она полагает, что малое количество крови объясняется внутренним кровотечением.

Бовуар кивнул и продолжил:

– У нас есть экспертиза по его одежде. Пока ничего, что помогло бы установить его личность. Одежда на нем старая, но чистая. И прежде была неплохого качества. Шерстяной свитер, хлопчатобумажная рубашка, вельветовые брюки.

– Интересно, не надел ли он лучшее, что у него имелось, – заметила агент Лакост.

– Продолжай, – сказал Гамаш, подаваясь вперед и снимая очки.

– Так. – Лакост попыталась привести в порядок мысли. – Что, если он отправился на встречу с каким-то важным для него человеком? В этом случае он должен был принять душ, побриться, даже ногти подстричь.

– И надеть все чистое, – подхватил Бовуар, развивая ее мысль. – Скажем, в магазине подержанной одежды. Или в какой-нибудь благотворительной организации.

– Тут есть одна в Кауансвилле, – вступил в разговор агент Морен. – И еще одна в Гранби. Я могу их проверить.

– Хорошо, – сказал старший инспектор.

Агент Морен посмотрел на инспектора Бовуара, и тот одобрительно кивнул.

– Доктор Харрис не считает, что этот человек был бродягой. Во всяком случае, в традиционном понимании этого слова, – сказал старший инспектор Гамаш. – По виду ему за семьдесят, но она убеждена, что ему около пятидесяти.

– Вы шутите, – удивилась агент Лакост. – Что же с ним случилось?

«Это, конечно, важнейший вопрос, – подумал Гамаш. – Что с ним случилось? В жизни, которая состарила его на двадцать лет? И в смерти?»

Бовуар встал и подошел к чистым листам бумаги, прикнопленным к стене. Достал новый фломастер, снял колпачок и машинально понюхал его.

– Давайте пройдемся по событиям вчерашнего вечера.

Изабель Лакост заглянула в свои бумаги и сообщила, что ей удалось узнать, допрашивая персонал бистро.

Они начинали понимать, что произошло предыдущим вечером. Арман Гамаш, слушая, представлял себе веселую атмосферу в бистро, наполненном жителями деревни: они ели и выпивали, впереди был долгий уик-энд Дня труда. Говорили о ярмарке в округе Брум, о конном троеборье, о выставке домашнего скота, о палатках с поделками местных мастеров. Они отмечали окончание лета, прощались с друзьями и семьями. Гамаш представлял себе, как уходят припозднившиеся клиенты, как молодые официанты убирают помещение, разгребают остатки поленьев в каминах, моют посуду. Потом открывается дверь и входит Старик Мюнден. Гамаш понятия не имел, как выглядит Старик Мюнден, а потому представлял себе персонажа с полотна Питера Брейгеля Старшего. Сутулый веселый фермер. Вот он входит в дверь бистро, и молодой официант, вероятно, помогает принести отремонтированные стулья. Мюнден и Оливье обмениваются несколькими словами. Из рук в руки переходят деньги, и Мюнден удаляется с новыми стульями, подлежащими ремонту.

А что потом?

Судя по тому, что узнала Лакост, официанты ушли незадолго до Оливье и Мюндена. И в бистро остался один-единственный человек.

– Ну и как тебе показался Хэвок Парра? – спросил Гамаш.

– Его вроде бы удивило произошедшее, – ответила Лакост. – Конечно, может быть, он только делал вид. Трудно сказать наверняка. Но вот его отец рассказал мне кое-что интересное. Он подтвердил то, что мы уже слышали. Он видел в лесу какого-то человека.

– Когда?

– Этим летом, немного раньше. Рор Парра работает в старом доме Хадли на новых владельцев. И ему показалось, что он видел там кого-то.

– Показалось? Или в самом деле видел? – спросил Бовуар.

– Показалось. Он бросился за ним, но тот исчез.

Несколько секунд все молчали, затем Гамаш сказал:

– Хэвок Парра утверждает, что запер бистро и покинул его около часа ночи. Шесть часов спустя Мирна Ландерс, направляясь на прогулку, обнаруживает там мертвое тело. Почему в Трех Соснах, почему именно в бистро убивают какого-то человека?

– Если Хэвок и в самом деле запер замок, значит убийце было известно, где взять ключ, – сказала Лакост.

– Или же ключ у него был, – добавил Бовуар. – Знаете, что меня удивляет? Меня удивляет то, что убийца оставил труп в бистро.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Лакост.

– Там никого не было. Ночь стояла темная. Почему бы не унести тело в лес? Тащить недалеко – всего несколько сотен футов. Лесные животные довершили бы дело, и тогда убитого вообще никогда не нашли бы. А мы бы никогда не узнали, что было совершено убийство.

– Каковы твои соображения по этому поводу? – спросил Гамаш.

Бовуар подумал и ответил:

– Мне кажется, кому-то было нужно, чтобы тело нашли.

– Именно в бистро? – уточнил Гамаш.

– Именно в бистро.

Оливье и Габри прошли по деревне. Было около семи, и в домах уже зажигался свет. Но в бистро было темно и пусто.

– Боже, – раздался из темноты чей-то хриплый голос. – Педики на прогулке.

– Merde,[25] – сказал Габри. – Деревенская сумасшедшая сбежала со своего чердака.

Рут Зардо в сопровождении Розы похромала к ним навстречу.

– Говорят, ты наконец-то убил кого-то своим остроумием, – сказала Рут Габри, шагая с ними в ногу.

– Вообще-то, я слышал, что он прочел одно из твоих стихотворений и его мозг взорвался, – ответил Габри.

– Хотела бы я, чтобы так оно и было, – сказала Рут, взяла их обоих под руки, и они бок о бок зашагали к Питеру и Кларе. – Как у вас дела? – тихо спросила она.

– Нормально, – ответил Оливье, не глядя на темное бистро, мимо которого они как раз проходили.

Это бистро было его детищем, его творением. Все, что было у него хорошего, он вложил в это бистро. Все свои лучшие старинные вещи, самые удачные рецепты, великолепные вина. Иногда вечерами он стоял за стойкой бара, делая вид, что протирает стаканы. На самом же деле он просто слушал смех и смотрел на людей, пришедших в его бистро. Они были рады ходить сюда. Это было их место. И его тоже.

До сего дня.

Кто захочет приходить туда, где произошло убийство?

А если людям станет известно, что он знал Отшельника? Если они узнают, что сделал он, Оливье? Лучше ничего не говорить и ждать развития событий. Все и без того было плохо.

• Предыдущая
• 14/97
• Следующая