Евангелие от святого Бернарда Шоу - Кроули Алистер - Страница 9

Есть и другая, более нарочитая сторона такой веры, и это — внушаемый страх. Властители, апеллирующие к перспективе небес, дабы утешить обездоленных и удержать их от мятежа, ещё и обуздывают непокорных, угрожая им адом. В Коране мы замечаем, как Магомет всё сильнее и сильнее настаивает на целесообразности этого для власть имущих; и опыт подтверждает его очевидное убеждение, что на определённых этапах развития цивилизации управление без этого невозможно. Позднее мы увидим, что подобные верования дают серьёзный довесок к представителям об Избавителе, ибо добавляют к совестливому раскаянию, не слишком тревожащему сердца суровых мужей, несомненный страх перед жестокими и вечными муками.

В этом разделе мистер Шоу демонстрирует удивительную даже для него правоту. Любые верования в небеса и ад, в великое преображение существующих условий и их обращение в вечное состояние вознаграждения и кары вполне подходят и хозяевам для эффективных взяток и угроз, ничего им не стоивших, и рабам для удовлетворения (тоже совершенно бесплатного) их надежды на освобождение и возмездие или, когда они станут рабами неискоренимыми, их перспективы вознаграждения за нынешний подхалимаж.

Привилегия божественного происхождения

Следует отметить ещё одну традицию. Предельным восхвалением царя было заявление о том, что он — сын не земного отца, но бога. Его мать входит в храм Аполлона, и Аполлон является к ней в облике змеи, или что-то вроде того. Римские императоры вслед за Августом принимали титул Бога. Странно, но эти божественные цари весьма настаивали на существовании своих человеческих царственных предков. Александр, претендующий на то, что был сыном Аполлона, также определял себя как сына Филиппа. Так же и в евангелиях: святые Матфей и Лука приводят родословия (два отличных друг от друга), выводя происхождение Иисуса через Иосифа от царского дома Давида, и тут же заявляют, что отцом Иисуса был не Иосиф, а Святой Дух. Поэтому кто-то может решить, что рассказ о Святом Духе является поздней вставкой, позаимствованной из греческой и римской имперской традиции. Но опыт подсказывает, что одновременная вера в происхождение от Давида и принятие Святого Духа вполне возможны. Такое двоеверие воспринимается человеческим разумом без всякого неудобства или осознания противоречивости элементов. Можно привести множество подобных примеров: например, известное моему поколению дело Тичборна, попытку которого выдать себя за баронета поддержала крестьянская община на том основании, что семья Тичборна, напротив, пыталась препятствовать реализации прав крестья . Вполне возможно, что Матфей и Лука не осознавали этого противоречия; тем не менее, теория вставок не снимает проблемы, поскольку сами вставщики, по-видимому, о ней не знали. Лучшая почва для подозрений в поздних добавлениях — неведение святого Павла о божественном рождении и учение о том, что Иисус явился в мир при рождении как сын Иосифа, но восстал из мёртвых через три дня как Сын Божий. Здесь опять несколько режет глаз несоответствие: три точки зрения принимаются одновременно без смущения ума. Порой мы способны придерживаться едва ли не полдюжины противоречащих друг другу версий события, если чувствуем, помимо всего прочего, что это не затрагивает существенных вопросов или что существует некая точка зрения, в которой эти противоречия примиряются.

Но это не современная позиция. Всё, что нужно здесь отметить — что легенда о божественном рождении обязательно рано или поздно применялась к выдающимся лицам во времена Римской Империи и что нынешние богословы, так и не сумевшие этого опровергнуть, вполне закономерно проповедуют чудесные представления не только об Иисусе, но и о его матери.

Не имея иного научного инвентаря, кроме знания этих особенностей человеческого воображения, каждый, наверное, сможет прочесть четыре евангелия без путаницы и без презрительного недоверия, портящего характер многих современных атеистов, или бездумного легковерия, которое порой заставляет людей набожных принуждать нас толкать их в сторону катастрофы как непрактичных безумцев, требуя, чтобы мы встречали насилие и несправедливость с немой покорностью в убеждённости, что это странное поведение Иисуса перед Пилатом есть пример нормального человеческого поведения. Предположим, что без подходящих ключей евангелия для современного образованного читателя нелепы и невероятны, а апостолы нечитаемы. Но с ключами они запросто постижимы. Иисус становится человеком понятным и последовательным. Причины, заставившие его действовать «как агнец, ведомый на заклание», вместо того, чтобы защищаться, как Магомет, делаются вполне ясны. Рассказ становится настолько же заслуживающим доверия, как и всякое другое историческое повествование этой эпохи.

Я указывал на этот момент в комментариях к прошлым разделам и ещё буду возвращаться к нему позднее. Здесь следует только отметить небрежность мистера Шоу при чтении анализируемого им текста. Он утверждает: «Так же и в евангелиях: святые Матфей и Лука приводят родословия (два отличных друг от друга), выводя происхождение Иисуса через Иосифа от царского дома Давида, и тут же заявляют, что отцом Иисуса был не Иосиф, а Святой Дух». Далее, чуть ниже, он добавляет: «Вполне может статься, что противоречия Матфея и Луки были неосознанными».

Противоречий нет; Матфей (1:16) отмечает: «Иаков родил Иосифа, мужа Марии, от Которой родился Иисус, называемый Христос». Цель его — конечно же, показать, что Мария была «femme coverte», женой весьма почтенного мужа, даже человека царских кровей. Он, по всей видимости, имеет в виду только это, хотя и спокойно говорит об «Иисусе Христе, Сыне Давида», в первых же стихах. Лука (3:23), опять же, указывает: «Иисус, начиная Своё служение, был лет тридцати, и был, как думали, Сын Иосифов, Илиев». Можно заметить в скобках, что нет согласия даже в отношении того, кто был отцом Иосифа, и не менее интересно обратить внимание на то, что Матфей (1:6) выводит его линию от Давида через Соломона, тогда как Лука (3:31) — через Нафана.

Куда важнее подробно обсудить некоторые аргументы в пользу представления о том, что вся история непорочного зачатия — позднейшая вставка: представления, которого если и не придерживается сам мистер Шоу, то, во всяком случае, и не отвергает. Первое, что необходимо отметить — что Марк и Иоанн совершенно не в курсе этой истории. Иисус появляется у них вдруг, вроде того, как Илия в Ветхом Завете. Он появляется на сцене взрослым. Матфей, как мы увидим позднее, оказывается всего лишь исправленным и дополненным изданием Марка, специально подготовленным для определённого класса читателей; тогда как Лука — позднейшая небылица (написанная, по всей видимости, греческим врачом), сравнимая, кроме качества греческого языка, с «Дафнисом и Хлоей» или «Золотым ослом». Вероятно, он имел доступ к рукописи Марка или Матфея, но обращался со своим текстом так же вольно, как Шекспир — с «Макбетом».

Как заявляет Шоу, Павел ничего не знал о божественном рождении. В Послании к Римлянам (1:3-4) он свидетельствует «о Сыне. Который родился от семени Давидова по плотии открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни, через воскресение из мёртвых, о Иисусе Христе Господе нашем». Скорее всего, однако, Павел знал эти истории, но серьёзно возражал против них: вероятно, как против возможной причины раздора в Церкви; ибо в первой главе своего первого Послании к Тимофею (ст. 3-4) он рассказывает: «Отходя в Македонию, я просил тебя пребыть в Ефесе и увещевать некоторых, чтобы они не учили иному и не занимались баснями и родословиями бесконечными, которые производят больше споры, нежели Божие назидание в вере». Они могли бы пререкаться и о любом другом родословии, а не только о таковом самого Иисуса.

Это Послание к Тимофею было написано из Лаодикии, но после того, как Павел провёл некоторое время в Риме, он мог решить, что эта история — неплохая приманка; ибо в Послании к Евреям, написанном из Италии, он начинает говорить более уклончиво. Вся первая глава — своеобразная ода Иисусу как Сыну Божьему («Сей, будучи сияние славы и образ ипостаси Его и держа всё словом силы Своей.»), будто бы он в какой-то степени воспринял метафизические представления Иоанна. Но, разумеется, нет никаких оснований полагать, что он слышал россказни о непорочном зачатии. Как мы видели, ни Марк, ни Иоанн не упоминают о нём. Большинство учёных полагают, что Марк был писарем Петра или каким-то другим путём черпал информацию из этого источника. Так это или не так, весьма примечательно, что в этом (кажущемся нам столь жизненно важным) материале нет ни единой ссылки на вышесказанное.