Грани Игры (СИ) - "Andr" - Страница 110

А пока пусть норд оставит Чашу и прогуляется берегом, полюбуется на красоту замерзшего озера. Ему надо посоветоваться с духами предков. А в присутствии чужих, духи говорят неохотно. Тём же так и не захотел стать для них своим, одним из пифэри.

"Надо же, это же была шутка от Старика. Точно шутка, у него же глаза смеялись" — Тём осторожно пересекал озеро по прозрачному льду и раздумывал обо всем узнанном от Старика.

Того, что сказал ему Старик и что он видел сам, было достаточно, чтобы посоветоваться с Клаусом. Тем более что шаман прямым текстом сказал, что инквизитор в теме.

А вот для прямых вопросов Глену и Игору информации опять было маловато.

Разве, что с Хейгеном можно будет осторожно затронуть эту тему. Не может быть случайным переселение инквизиторов на земли его клана после резни в Кадрансе. Наверняка он знает о происходящем противостоянии Светлой и Тёмной стороны больше, чем остальные, кого норд знал в Файролле. Узнать бы ещё есть прямая связь между возвращением Ушедших богов и начавшейся войной разных сил.

Только вот поговорить с Хейгеном пока не было никаких вариантов. Не хватало малости, — положительного ответа от лидера Линдс — Лохэна на его письмо.

Тём разогнался и, толкнувшись правой ногой, заскользил по льду. Лёд под его ногами не трещал и не прогибался. Мороз надежно справился со своей работой. А ведь Тём, планируя свой гениальный ход с переселением виллис на Север, даже не поинтересовался у Элли насколько любвеобильные девицы в тонких платьицах морозоустойчивы. Причем, спросить это надо будет тактично, как‑то обойдя в вопросе само это слово. Вдруг какой‑нибудь по глупости забревший к виллисам игрок рассказал им анекдот про лайку и блондинку? Обид будет, не отдаришься.

За этими размышлениями Тём не заметил как дошел до середины озера. Оглянувшись по сторонам, чтобы решить, куда идти дальше, он увидел, что Старик уже стоит на самом берегу и призывно машет ему рукой. Знать, сеанс камлания шаманом уже был закончен, и норду можно было возвращаться.

— Это будет здесь, — Старик категорично указал зажатым в руке птичьим черепом на ровную площадку в ста шагах от воды, на которой у Тёма когда- то была первая стоянка у этого озера, а сейчас одиноко стояла Чаша. Как Старик определил место, Тём спрашивать не стал. У него эта площадка, как место для возрожденного Храма возражений не вызывала. Сто метров влево, пятьдесят вправо. Норд не видел особой разницы. А выяснять подробности выбора у шамана пифэри это опять поднимать вопрос его доверия Старику. А это доверие Тём уже выражал не один раз и знал, что Старик отвечает ему тем же.

— Перед ритуалом возрождения зайдешь ко мне. — Старик сделал и сказал всё, что хотел и теперь развернулся в сторону своего поселка. — Я пришлю несколько своих людей в помощь. И пару молодок прислуживать в Храме. Клаусу привет передавай обязательно. Известие о Кадрансе для него будет горьким, но полезным лекарством. Оно поможет пережить твоему Учителю личную обиду.

Сейчас меня не провожай. Не надо. Я хочу пройтись по этим землям, и почувствовать чем они сегодня дышат.

На улице шел мелкий нудный дождь. Тём как‑то привык, что в Файролле всегда хорошая, комфортная погода. А тут сразу две непонятки образовались. Место, где сейчас брёл Тём было югом, но югом локации Север. Если уж надумали те, кто имеет право здесь надумать, вводить непогоду, то хотя бы уже снег сообразили. Норд мысленно был согласен даже на небольшую метель. Но не на эту, четвертый час сеющую водой с неба мряку, уже давно насквозь промочившую одежду и норовящую забраться даже в сапоги.

Дождь оказался совсем не в тему. К тому, что мокрая одежда неприятно липла к телу, передавая всю полноту соответствующих впечатлений, час назад добавилось и ощущение, что тело начало основательно подмерзать.

Замаячивший вдалеке, на опушке леса, домик для охотников был воспринят Тёмом, как подарок судьбы.

В печной трубе что‑то возилось, пищало и шуршало. Тём прочитал молитву номер семь из сборника первоапостолов на изгнание духов. Шуршание не утихло. Тогда он отдвинул заслонку и засунув руку по локоть внутрь узкой трубы, попытался ухватить шуршуна пальцами. Через пару мгновений, получив в ладонь укол — щипок от бившейся там тварюшки, он извлек из трубы зажатую в руке добычу.

Это был обыкновенный маленький воробей. Видимо влетел в трубу, ищя убежище от непогоды. Тём ощутил, как сильно бьётся сердце в крохотном, теплом и мягком тельце, зажатом в его ладони. Он поднёс птицу ко рту и резким выдохом взъерошил перышки на голове у воробья. Желтый птичий глаз раширился, сердце ещё сильнее стало биться в перепуганном тельце, будто пытаясь этими ударами разжать сковывающую его свободу ладонь.

Всё было как в детстве. Сколько он переловил в дедовском доме таких совсем молодых, едва ставших на крыло, дураков- воробьёв. Только у тех глаза были черными. И всегда, радостно показав деду свою добычу, он выпускал их на волю.

Тём распахнул дверь на улицу и резко подбросил воробья вверх.

— Лети дурачок, и больше не ведись на обманчивое тепло.

Маленькая птица изо всех сил замахала крыльями и через миг исчезла в густых ветвях подступающих к домику высоких деревьев.

В углу домика нашлась вязанка сухих дров и через короткое время огонь жадно их начал поглощать, отдавая взамен тепло и испаряя влагу из расвешенной над печкой одежды.

А норд глядя на разноцветные язычки плмени, раздумывал о том, что каждая вещь уместна в свою эпоху и пытался представить себе, как бы он выглядел в доспехах и со Змеей крови в одной руке и зонтиком во второй. Картинка получалась веселая.

Он находился в поисках Клауса уже третий день. Долгие поиски Учителя уже стали входить в привычку. Кажется, он легче смог бы найти инквизитора в столичном Эйгене, чем в этой глухомани, куда зачем‑то подался Клаус.

И вот сейчас замерзший норд сидел прямо на полу, вплотную к камину, боком ко входной двери и грел над огнём озябшие руки.

Скрипнувшая дверь и закрывшая дверной проём черная фигура застали норда уже крепко стоящим на ногах спиной к стене.

Незнакомец не переступая порог, окинул все углы дома внимательным настороженным взглядом, и, не увидев для себя никакой опасности, нехорошо улыбнулся норду.

— Повезло мне. Поиздержался я силой в дороге. А пополнить негде было. А тут мне на удачу путника Темный Властелин послал. Вот уж свезло, так свезло.

Тёму будто иголками пронзило предплечье. В том самом месте, где уютно расположившись на его руке, взрослел его тотемный котёнок. Рысь. Или Рыся. Энжи пояснял, что возможности котёнка будут увеличиваться по мере того, как будет расти и делиться силой с тотемным знаком сам Тём.

Знак научился предупреждать об опасности?

Тём положил руку на рукоять кинжала и ощутил, как начинает оживать камень в рукоятке некогда любимого оружия принцессы. Необычный холод остудил рукоятку и ткнулся в ладонь, неся с собой ярость и ненависть.

Душа Патриарха, пожалуй, впервые со времени посещения салона "Крем", проявила себя так сильно. Пара мгновений, в которых во время медитаций к Тёму приходили чужие видения, были не в счет.

В первом видении он — патриарх и девочка — вампир из салона мадам Катрин стояли на какой‑то высокой башне, а внизу огромным темным пятном растекалась громада незнакомого ночного города.

Второй раз Тём ощутил себя сидящим с этой же девушкой на большом скальном выступе, нависающем над тихой, темной рекой. Над ними бледно — желтым фонарем висела низкая, огромная луна. Серебряные блики бежали по черной воде и притягивали взгляд.

Оба раза они с девчонкой держались за руки и говорили, говорили, говорили. И никак не могли наговориться.

И чувства от этих видений шли к Тёму спокойные и умиротворенные. Сейчас всё было по — другому. Тём сильнее сжал рукоятку и открылся, впуская в себя, рвущуюся из камня чужую ярость и ненависть. После чего ответил равнодушно смотревшему сквозь него незнакомцу.