Zeitgeist - Стерлинг Брюс - Страница 53

• Предыдущая
• 53/62
• Следующая

– Пойдем, я покажу тебе новую машину, – позвал Озбей.

– Отличная мысль! Пойдем.

Они вместе побрели на стоянку перед дворцом, ради которой был принесен в жертву патриархальный цветник. На западе, над Европой, медленно садилось солнце.

Старлиц замер перед серебристым «астон-мартином DB5». Его рыбьи очертания и двойные зеркала будили какие-то воспоминания. Он быстро вспомнил: в 1964 году фирма «Корги» выпустила игрушечный «астон-мартин», первую в мире модель для коллекционирования, скопированную с автомобиля из кинофильма. Эту игрушку по-прежнему производили и продавали, потому что серебристый «астон-мартин DB5» переехал из «Голдфингера» в «Шаровую молнию», а оттуда в «На секретной службе Ее Величества».

Эти фильмы смотрела половина населения планеты. То было воистину планетарное кино, предвещавшее господство Свободного Мира. К концу века «бондиана» позаимствовала у третьего мира туземные кинематографические замашки: отказалась от модернистских сюжетов ради непрерывных массовых побоищ, дорогих декораций и обнаженных красоток. Садизм, Снобизм и Секс – формула Свободного Мира, кошачья мята для масс образца двадцатого века.

То, что подобной машиной владел Озбей, было слишком unheimlich [85]. Такого щегольского самодвижущегося аппарата он не видел с тех пор, как обнаружил в подвале Капитолия штата Юта реактивный болид для гонок по солончакам. Казалось, передние фары «астон-мартина» сейчас отъедут, и вместо них из утробы автомобиля выползут два фаллических символа – старомодные перфорированные стволы скорострельных пулеметов.

Неужели это та самая машина? Старлиц в ужасе вспомнил, что автомобиль, снимавшийся в фильмах, загадочно пропал из авиационного ангара коллекционера-американца...

– Симпатичная, но в ремонт ее уже не берут, – небрежно проговорил Озбей.

– О!..

– Британский стиль в прошлом. Все эти игрушки отказали. Ни тебе телефонов в подметках туфель, ни взрывающихся авторучек. То ли дело – настоящий револьвер! – Озбей поманил Старлица за собой. – Полюбуйся этим лимузином. «Мерседес», настоящий евроавтомобиль: совместное изделие двенадцати стран. Компьютерное управление, современная бронезащита. В багажнике – целый военный арсенал.

Старлиц подошел ближе. Машина была даже не металлической. Старлиц назвал бы этот материал полимерным углеродом или пенистым алюминием, дальше его фантазия не шла.

– Красота! – прошептал он.

– Подарок, – гордо молвил Озбей. – Подарок другу, депутату парламента Седату Северику. – Озбей оперся о сияющий бампер. – Иностранцы считают, что все турки ненавидят всех курдов. Ложь! Они не знают хороших, достойных курдов нашей страны, а я их знаю.

Они не бывают в Сенлиурфе, Газиантепе, Адане, где простые жители турецких гор стараются вести мирную жизнь, без политиков и коммунистов. Северик-бей – уважаемый старый горец. Я горжусь, что могу называть его своим другом. – Озбей ласково похлопал ладонью по капоту. – У него свои плантации, оливковые рощи, ковроткацкие мастерские, сотни собственных солдат... Он любит, чтобы в его владениях царил покой. Он любит все добротное, гостеприимство, лошадей, женщин, ему пригодится хорошая машина. Предатели и террористы его ненавидят. Курды-предатели тратят почти все свое время и энергию на убийство добропорядочных курдов. За дело нашего национального единства полегло много кузенов Северик-бея. Но этому бронированному «мерседесу» не страшен даже иракский танк.

– Старик умеет водить?

– Какая разница? Он раздавит любого, кто встанет у него на пути.

– Следует отдать тебе должное, Мехметкик: у тебя все получается отлично. И ты чрезвычайно щедр.

– Спасибо. Твой босс-японец с Гавайев на меня не жалуется?

– Его беспокоят мертвые девушки, а в остальном он от тебя в восторге.

– Я ценю его доброе отношение, – сказал Озбей. – И твое тоже, конечно. Почему бы тебе не переночевать во дворце? У нас намечена небольшая видеовечеринка с членами парламента от Партии верного пути и МНР, банкирами и их любовницами... Когда мы схватили Оджалана, по всему миру начались курдские бунты. Курдские предатели совершали самосожжение! – Озбей со сконфуженным видом развел руками. – Как ни странно это звучит, но когда охваченные огнем курды-террористы атаковали и захватили греческое посольство, то это, признаюсь, был один из самых великолепных моментов в моей жизни. Да что там, это один из величайших моментов всего двадцатого века! У меня записаны на видеопленке сообщения об этом всех каналов: Си-эн-эн, «Немецкой волны», бразильского «Глобо Ньюс». Нам никогда не надоедает их пересматривать. Мы показываем их дипломатам, политикам, тайной полиции, всему турецкому высшему обществу. Они всегда и у всех вызывают улыбку.

Старлиц обдумал предложение. Оставить Зету ему было не с кем.

– Боюсь, не смогу. У меня другие планы.

– Потом мы поедем на свалку, стрелять по крысам из револьверов с жемчужными рукоятками.

– Увы, дружище, никак не могу. Мне очень жаль.

– Ты не хочешь приспосабливаться, – веско заключил Озбей. – Я не могу приспособить тебя к грядущему миру. Извини, Старлиц, но я больше не хочу тебя видеть. Это не нужно нам обоим. Пока я не понимал свою собственную реальность, то мог терпеть соседство с тобой. А теперь не могу. От тебя пахнет обреченностью.

– А как же группа?

– Я нарушаю твое первое правило. Они полезны мне, они важны. После Y2K их важность только возрастет. Я превращаю их в свое оружие.

– Если ты нарушишь первое правило, дружище, то в Y2K тебе не жить.

– Нет, Старлиц. Твои западные умозаключения не сработают. Это ты встретишь Y2K трупом.

– Помяни мое слово: либо ты оставишь группу, либо двухтысячный год начнется уже без тебя.

– Я не умру, Y2K будет для меня только началом. А ты подохнешь!

– Очнись, Озбей! У тебя уже два с половиной трупа. Сколько можно? По-твоему, героин – это кока-кола? Они обе наркоманки, но все решают наркотики и их количество.

– Я турок! Мне ли бояться героина? Это наше оружие! Афганцы завоевали с его помощью свободу! Албанцы ведут смертельную борьбу, применяя героин! И хватит спорить! – Озбей вздохнул. – Довольно! Сиди тихо. Я тебя покупаю, и дело с концом. Для денег нет языковых преград. В моем кабинете стоит чемодан, набитый болгарскими деньгами... как они называются?

– Форинты? – предположил Старлиц.

– Нет, по-другому...

– Кроны?

– Тоже нет.

– Болгарские левы!

– Точно. Такие новенькие, хрустящие. Еще не побывали в руках, ведь Болгария только вступает в капитализм. Забирай чемодан, отправляйся с ним на Кипр, отмывай денежки. Скройся с глаз! Ты не можешь меня спасти. Ты даже самого себя не спасешь.

– Ты надеешься, что я способен отказаться от своего обязательства перед этими девочками, польстившись всего на один кожаный чемоданчик дешевых болгарских бумажек? После всего, что я для них сделал? После всех моих планов?

– Да, надеюсь. Забирай или так проваливай.

Старлиц почесал в затылке.

– Разве что за два чемоданчика... Я путешествую не один.

• Предыдущая
• 53/62
• Следующая