Запах страха. Коллекция ужаса - Джонс Стивен - Страница 78

Стремительно сгущающиеся облака принесли с собой тьму. Метель завывала за окном хижины. Я пожарила кусок конины, но сначала хорошенько вымыла руки папиным мылом. «Следите за чистотой, — часто говорил он нам. — Этим мы отличаемся от животных». Я откинула покрывало со стены в глубине хижины и спустилась по наклонному полу в погреб, где взяла немного картошки и пару морковок. Поднявшись, я положила их на чистое место у очага и прислушалась к вою ветра и скрипу крыши.

У меня появилась идея. Я заправила фонарь угольной нефтью и зажгла. Уверенная, что в такую метель страшные существа не будут бродить вокруг дома, я подошла к двери. На какую-то секунду я засомневалась, но потом подумала, что папа гордился бы мной из-за того, что я такая умная. Чувствуя, как бьется в груди сердце, я надела куртку, открыла дверь, закрыла ее за собой и взобралась на сугроб. Ветер дул такой холодный, что лицо у меня как будто загорелось огнем. Прикрывая фонарь, я поползла по снегу. Увидев темный силуэт сарая, я швырнула фонарь в открытую дверь и помчалась обратно к хижине. Фонарь разбился, и у меня за спиной загудел огонь. Я съехала по колее, которую проложила, поднимаясь на сугроб, откинула щеколду, отбила ногой упавший снег, ввалилась в хижину и захлопнула дверь.

Снаружи донесся вой. Я так замерзла, что даже не чувствовала тепла хижины. Я подбежала к окну, распахнула ставни и увидела горящий сарай. Одно из существ выбежало из двери. Его шерсть была объята пламенем. Визжа от боли, оно унеслось в темноту. Горящая точка постепенно уменьшалась, пока вовсе не скрылась из виду. Занялась люцерна, и огонь сделался еще яростнее. Потом потолок и стены сарая обрушились, подняв тучу искр, но вскоре ветер и снег потушили огонь. Закрыв ставни, я подошла к очагу. Картошка и морковка уже разморозились. На этот раз конина показалась мне более вкусной. Согревшись, я заснула прямо на полу. Иногда скрип потолочных балок будил меня.

А потом меня разбудила тишина. Я подняла голову и увидела свет, пробивающийся сквозь щели в ставнях. Это было первое тихое утро за несколько дней. Я сходила к яме в углу, справила нужду, засыпала землей, помыла руки папиным мылом. Потом доела оставшуюся картошку, уже засохшую. Тишина давала надежду, что пожар уничтожил трех оставшихся существ. Я подошла к ставням, распахнула их, и один из них прыгнул на меня прямо в окно. Звон разбитого стекла и ярость в его глазах заставили меня закричать, я отступила назад и наткнулась на стол. Бросок его был таким мощным, что две трети его тела оказались внутри хижины. Брызжа слюной, он повис на окне. Потом, дергая лапами, попытался забраться внутрь, но вдруг взвизгнул, из пасти его брызнула кровь. Острый осколок стекла вонзился ему в брюхо, удерживая на месте.

Злоба придала ему сил, он начал изгибаться, пытаясь добраться до меня. Морда его была покрыта свежими ожогами. Я взяла вилы. Когда существо наконец выбралось из ловушки и спрыгнуло на пол, я ударила его. Одно острие вил попало ему в шею, но существо это было размером не меньше меня. Высвободившись, оно зарычало и ринулось на меня. Я успела снова выставить вилы и на этот раз проткнула ему один глаз. Вывернувшись, разбрызгивая кровь, существо присело и прыгнуло на меня снова. Вилы попали ему прямо в грудь. Черенок вил в моих руках сначала дернулся с такой силой, что я упала на пол, а потом стал неистово крутиться из стороны в сторону. Существо рычало, истекая кровью.

Послышавшийся со двора звук заставил меня подняться. Едва я успела захлопнуть ставни, как что-то ударило в них со страшной силой, чуть не сорвав с петель. Существо с той стороны зарычало, как адское создание, кем оно и было. Услышав скрежет за спиной, я повернулась и увидела, что тварь на полу пытается встать, несмотря на торчащие в груди вилы. Когда оно поползло ко мне, я отступила. Его красные бешеные глаза начали тускнеть. Меня стошнило.

Какое-то время я не двигалась. Потом пошла к ведру с водой. Прополоскала рот, выплюнула воду в очаг и попила. Вода успокоила горло, саднившее после крика. «Четверо мертвы», — подумала я. Но я знала, что последний был самым умным, и решила, что теперь я ему нужна не только как еда. Я убила его сородичей. Я сожгла его логово. Он ненавидел меня.

«Без укрытия в такой мороз он замерзнет», — подумала я, но тут же голос папы произнес у меня в голове: «Нет, он выроет нору в снегу».

«Но если я не буду выходить, ему придется идти искать пищу в другом месте», — подумала я. И снова я услышала папин голос: «Запах гниющей туши отравит тебя. Чтобы дышать, тебе придется открыть ставни. Он запрыгнет через окно».

«Нет, — возразила я. — Я выдержу все, что угодно. Ставни останутся закрытыми».

Я приготовила еще конины. Вкус ее показался мне восхитительным. Когда за щелями ставен начали сгущаться тени, я решила, что существо, лежащее на полу, точно умерло. Я зажгла фонарь на столе, бочком подошла к туше и выдернула вилы у него из груди.

Крыша скрипнула. «Будь умной», — услышала я голос отца. Откинув покрывало на стене в глубине хижины, я спустилась вниз с ножом и топором. С собой я захватила ведро воды. Оставив их в погребе, я бросилась обратно, чтобы снести вниз остальные инструменты, но не успела я подняться по наклонному ходу, как крыша с грохотом обвалилась. Рухнувшая в хижину масса земли и снега сбила меня с ног, и я покатилась обратно. В самом низу я ударилась головой обо что-то твердое.

Какую-то секунду у меня перед глазами плясали разноцветные пятна, потом зрение восстановилось и я увидела, что вход в погреб почти полностью завален обломками балок, землей и снегом. В нос мне ударила пыль, и я закашляла. Но, когда пыль осела, я увидела в завале дыру, за которой поднималось пламя. Обрушившаяся крыша сбила лампу, и огонь перекинулся на стол. «Огонь высосет воздух из погреба», — подумала я и подползла к завалу. Лопата моя осталась наверху в хижине, поэтому забрасывать землю в дыру мне пришлось руками. Чем меньше становилось отверстие, тем сильнее разгоралось пламя. Дым сочился в погреб. Отчаяние придало мне силы, и я наконец забила дыру землей окончательно. Окруженная темнотой, я спустилась в погреб, села и попыталась успокоиться. Дыхание мое отдавалось эхом. Меня трясло.

Проснулась я от голода. Определить, как долго я проспала, было невозможно. Я поняла, что лежу на куче картошки, и почувствовала, как болит спина. Крыша погреба, который имел примерно пять футов в ширину и столько же в высоту, была укреплена бревнами, чтобы земля не проседала. Здесь пахло сыростью и чем-то похожим на прелые листья. Темнота стояла полная. Ощущение голода не покидало меня. Папа когда-то говорил, что сырая морковь вредна для пищеварения. Но кроме нее у меня были только картошка и тыква, поэтому, дождавшись, когда терпеть голод стало совсем невмоготу, я на ощупь нашла морковь и откусила кусок. Она была такая твердая, что у меня заболели зубы. Яблоки я есть не стала, потому что они были мягкими и червивыми, и я подумала, что от них у меня заболит живот. Все еще дрожа, я жевала, пока кусок моркови не превратился у меня во рту в кашу, и только тогда проглотила. Я долго грызла морковь, надеясь, что мне не станет плохо.

Я попыталась считать секунды, но в спертом воздухе мой мозг соображал плохо. Я могла лишь предположить, что снаружи сейчас день. Мне нужно было облегчиться, но я приказала себе терпеть. Наконец я подползла к завалу из снега и земли, собираясь выкопать ход, и услышала шум с другой стороны. В том месте, где раньше была дыра, земля начала шевелиться. Внутри у меня все сжалось, я попятилась назад.

И сразу же я увидела пятно света. В образовавшееся отверстие просунулась морда, вся в страшных ожогах и шрамах. Существо зарычало. Отверстие расширилось, и морда просунулась дальше. Теперь уже была видна вся голова с прижатыми ушами. Я взяла подвернувшуюся под руку картофелину и изо всех сил швырнула в него. Она попала прямо в нос. Я бросила вторую картофелину и услышала глухое рычание. Существо рыло когтями землю, расширяя отверстие, и вытягивало шею; тогда я схватила ведро и выплеснула на него воду. Это не подействовало. Глаза существа загорелись. Я с размаху ударила его пустым ведром по голове, но оно уже наполовину протиснулось внутрь. Ручка ведра сломалась. Передние лапы существа были уже почти свободны. Я взялась за топор, но места для замаха не было, поэтому я просто стала с силой тыкать им в эту морду. Не обращая внимания на мои удары, существо продолжало надвигаться на меня, а потом вдруг взвизгнуло.