Запах страха. Коллекция ужаса - Джонс Стивен - Страница 31

Рассказ «Между холодной луной и землей» был написан для октябрьского турне 2006 года «Роллинг Даркнесс Ревью» — мультимедийного коллектива, организованного Эткинсом вместе с друзьями и коллегами Гленом Хиршбергом и Деннисом Этчисоном. Впервые он был опубликован в книге «Под знаком черепа снежного человека», выпущенной специально для этого тура издательством Пола Миллера «Earthling Publications».

«Моя история хорошо принималась во время турне, — вспоминает Эткинс. — Вот только американскую аудиторию смутило то, что некоторые из шестнадцатилетних персонажей провели вечер в пабе. В действительности подобное пренебрежение законами об употреблении алкоголя было обычным делом в Ливерпуле семидесятых, где я рос. Остальные элементы повествования так же почерпнуты из личного опыта, в том числе и очаровательная сквернословящая героиня».

Ее губы прикасались к его щеке всего секунду или две, но они были ледяными.

— Блин, Кэрол, возьми мою куртку, — предложил он.

Она рассмеялась.

— Зачем это?

— Затем, что сейчас час ночи, — сказал он, — и ты замерзла.

— Сейчас лето, — заметила она, с чем трудно было поспорить, но дело было не в этом. — Так ты будешь меня провожать?

Майкл распрощался с остальными минут сорок назад. Кирк начал в открытую и, кажется, со всеми шансами на успех клеиться к девчонке из Вулворта, с которой они познакомились в пабе, поэтому Майкл с Терри тактично отвалили на автобусной остановке и пошли домой пешком через Сефтон-парк. Он мог бы поехать на такси с Терри, но, из-за того что тогда их спор о том, кто лучше, «Ти Рекс» или «Пинк Флойд» (и до того дня, когда они согласились, что лучше всех «Рокси Мью-зик», оставалось еще добрых полгода), был в самом разгаре, они по безмолвному согласию расстались, и Майкл решил идти через огромный парк в одиночестве.

Кэрол стояла на дорожке на берегу большого озера. Он чуть не обделался, когда увидел там темную фигуру и предположил худшее: что это какой-нибудь скинхед поджидает, пока он подойдет, готовый свистнуть своим спрятавшимся в засаде дружкам, чтобы навалять как следует удачно подвернувшемуся глэм-роковому педику. Но Кэрол не делала ничего угрожающего, просто смотрела на середину озера и на неподвижную полную луну, которая отражалась там.

— Привет, Майкл, — сказала она, прежде чем он успел узнать ее в лунном свете, и поцеловала в щеку, когда он подошел, прежде чем он успел назвать ее по имени. После этого они вместе двинулись по длинной дорожке, опоясывающей озеро.

— Черт, Кэрол, где ты пропадала? — спросил он. — Тебя уже несколько месяцев никто не видел.

Это была правда. Ее мама снова вышла замуж перед самым Рождеством, и они всей семьей переехали. Недалеко, в другой район города, но для шестнадцатилетних этого достаточно, чтобы потерять связь.

— Я ездила в Америку, — сказала Кэрол.

Майкл повернулся к ней, проверить, не шутка ли это.

— Ты ездила в Америку? — недоверчиво произнес он. — Как это понимать? Когда? С кем?

Она на мгновение прищурилась, как будто напрягая память, и сказала:

— Я думаю, что это была Америка.

— Ты думаешь, что это была Америка?

— Это могла быть воображаемая Америка. — Голос ее сделался немного раздраженным. — Слушай, ты хочешь, чтобы я рассказала, или нет?

Майкл не улыбнулся и не полез целоваться, хотя ему хотелось сделать и то, и другое. То, что она рассказывала ему разные истории — настоящие, вымышленные или их смешение, — всегда как-то по-особенному связывало их. Этим она ему и нравилась. Ну, не только этим, конечно. Нельзя сказать, что он меньше Кирка и Терри восторгался ее умопомрачительной грудью или ее дразнящей манерой держаться, намекающей как бы на то, что, сложись обстоятельства удачным образом, она могла бы, ну, заняться с тобой этим, и одновременно дающей понять, что ты никогда в жизни не сможешь таких обстоятельств создать. Но ее рассказы и то, какое они приносили ей самой удовольствие, ему особенно нравились, и именно их, как он теперь понял, ему не хватало все это время больше всего. Поэтому он ответил, что хочет услышать рассказ.

Первым делом произошла некоторая путаница с тем, каким видом транспорта она туда добралась, самолетом или кораблем (Кэрол никогда не любила вступлений), но главное заключалось в том, что через несколько дней она оказалась в какой-то придорожной забегаловке в компании почти незнакомых людей.

Они путешествовали на машине и остановились перекусить в затрапезной придорожной закусочной, которая, несмотря на идеальную чистоту, выглядела так, будто ее не красили и не обновляли года этак с 1952-го. Они сидели в кабинке, пили кофе и ели пирог. Спутники ее были примерно одного с ней возраста, но могли водить машину и прочее. Оказалось, что в Америке парни могут быть такими же грубыми придурками, как в Ливерпуле. Один из них, Томми, кажется, его звали, парил мозги официантке. Он поднял пустую чашку и высунулся из кабинки.

— Але! Кто мне обновит? — крикнул он.

Кэрол встала и, сказав, что ей нужно в туалет, вышла из кабинки. Посреди зала она встретилась с официанткой, которая спешила к их столу с кофейником. На ее бейдже было написано имя «Синда». Такого имени она никогда раньше не встречала и подумала, что это, наверное, сокращение от Синдерелла, потому что так было бы красиво. Кэрол тихонько заговорила с ней, кивнув на Томми, который махал чашкой.

— Не обращай на него внимания, зая, — сказала Кэрол. — Он скотина, но оставит хорошие чаевые, вот увидишь.

Синда, которой было на вид лет тридцать, с благодарностью улыбнулась ей.

— Для девочек у нас во дворе, милая, — сказала она.

Кэрол вышла из закусочной и увидела, что туалеты находятся в отдельном здании, больше похожем на сарай. Она пошла по окруженной разросшейся травой гравийной стоянке для машин, глядя на пустынную дорогу. Как ей рассказали новые друзья, такой тип дороги называется «двухполосное шоссе». Закусочная и ее сортир были единственными зданиями в обозримом пространстве, если не считать здоровенной силосной башни, которая торчала серой громадиной ярдах в ста дальше по дороге. Как раз когда Кэрол посмотрела на нее, на солнце наползла туча. Яркий летний день тут же испортился, и в воздухе повисло ощущение приближающегося ливня. Кэрол поежилась и подумала, не без некоторого удовольствия, вызванного загадочностью ситуации, о том, где она, черт возьми, находится.

Пописав в туалете, Кэрол вымыла руки и сполоснула лицо над небольшой симпатичной раковиной, единственной на весь туалет. Сзади шумно и натужно наполнялся водой старый бачок. Кэрол открыла кран и взглянула на свое отражение в грязном, захватанном зеркале над раковиной. Как только бачок наполнился и заглох, в ту же секунду зеркало с громким щелчком треснуло прямо посередине, как будто устало держать себя в форме.

— Твою мать! — воскликнула Кэрол, потому что испугалась и вздрогнула от неожиданности и еще потому что ей не понравилось, как выглядят две возникшие разобщенные половинки ее отраженного лица. Она повернулась, собираясь выйти, и увидела, что уже не одна.

Маленькая девочка лет шести или семи молча стояла совершенно неподвижно у двери одной из кабинок и смотрела на нее. Девочка была какая-то странная, одной рукой она закрывала правый глаз.

— Вот черт, — сказала Кэрол, вспомнив, что сказала «твою мать» при ребенке. — Я не знала, что ты была… — Она замолчала, улыбнулась и начала снова: — Привет, солнышко. Ты тут рядом живешь?

Девочка продолжала молча смотреть на нее.

— Как тебя зовут? — спросила Кэрол, продолжая улыбаться, и снова не удостоилась ответа. Отметив про себя закрывающую глаз руку, она попробовала зайти с другой стороны. — Мы играем в игру, но никто не рассказал мне правила. Ну хорошо, давай.

Подняв руку, Кэрол закрыла себе правый глаз и сказала: