Схизматрица - Стерлинг Брюс - Страница 24

• Предыдущая
• 24/80
• Следующая

— Вы — просто орудия, — ответила женщина. — Да, верно, жертвы. И мы — жертвы. Но наш случай — как-то пристойнее. Голыми мы пришли в этот мир, Абеляр. Нас доставили сюда катером, неспособным на обратный полет, и в пути мы уцелели лишь потому, что на каждую реальную миссию Совет запускал по полсотни пустышек. Мы просто не стоим того, во что обошлось бы картелям наше уничтожение. Потому-то вас и наняли… Богатые, власть предержащие механисты обратили вас против нас. Мы сами обеспечили себе жизнь. Из ничего, собственными умом и руками, при помощи собственного ветвэра[3] возвели эту базу. А вы пришли нас убить. И продолжить жить за наш счет.

— Но, так или иначе, мы здесь. Что прошло, того не поправишь. Я прошу тебя оставить меня в живых, а ты мне идеологией тычешь… Не будь такой непреклонной, Нора! Не губи всех!

— Я тоже хочу жить, — сказала она. — Но это вы должны к нам присоединиться. Толку от этого будет немного, однако мы согласны терпеть вас. Вы никогда не станете настоящими шейперами, но здесь, под нашей эгидой, найдется место и дикорастущим. А картели… Пусть делают что хотят — мы их переиграем. Не мытьем, так катаньем.

— Вы — в осаде, — напомнил Линдсей.

— Прорвемся. Ты разве не слышал? Цепь переходит на нашу сторону. Одна орбитальная станция уже наша. Корпоративная республика Моря Ясности.

Даже здесь не кинула его тень Константина.

— И ты считаешь это победой? — с сарказмом спросил он. — Эти-то упадочнические мирки? Древние развалины?

— Отстроим заново, — с холодной уверенностью сказала она. — Их молодежь — за нас!

Космический корабль «Красный Консенсус»

01.01.17

— Добро пожаловать на борт, доктор Мавридес.

Президент протянул руку. Нора пожала руку без колебаний — ее кожу надежно защищал тонкий пластик скафандра.

— Прекрасно начинается новый год, — заметил Линдсей.

Они находились в рубке управления. Только сейчас Линдсей осознал, как не хватало ему знакомой, уютной музыки приборов. Звук пропитывал все его существо, снимая напряжение, о котором сам он и не догадывался.

Переговоры длились уже двенадцать дней. Он уже и забыл, насколько непрезентабельно, неопрятно выглядят пираты. Закупоренные поры, слипшиеся волосы, грязные зубы… Да шейперскому глазу они должны казаться животными!

— Это — наше третье соглашение, — официально продолжал президент. — Первое — Акт об установлении отношений, затем — Акт о технологическом налогообложении и Торговое соглашение, а вот теперь — одно из величайших достижений нашей общественной политики — Решение о воссоединении. Добро пожаловать на «Красный Консенсус», доктор. Мы надеемся, что каждый ангстрем этого корабля вы примете как наше национальное наследие и оцените по достоинству.

Прилепив отпечатанное соглашение к переборке, президент изобразил под текстом развесистый, сложный росчерк. Линдсей же — левой рукою — приложил государственную печать. Тоненькая, рыхлая бумага немного смялась.

— Теперь все мы здесь — единый народ, — подвел итог президент. — Можно малость расслабиться и это… познакомиться поближе.

Вытащив тускло-серый ингалятор, он основательно затянулся.

— Вы сами сшили этот скафандр? — спросила спикер парламента.

— Да, госпожа спикер. Швы сшиты проволокой и склеены эпоксидной смолой из наших ветвэр-резервуаров.

— Понятно.

— Тараканы у вас красивые, — сказала деп-два. — Розовые с золотым и зеленым. Даже и на тараканов-то не похожи. Мне бы таких!

— Я полагаю, это можно устроить.

— А я вам за них дам релаксанта. У меня много.

— Спасибо, — сказала Нора.

Она держалась прекрасно. Линдсей втайне гордился ею.

Расстегнув скафандр, Нора выплыла из него. Она была одета в треугольное пончо с геометрическим орнаментом в белых и холодно-голубых тонах. Углы пончо были стянуты на бедрах шнуровкой, на ногах не было ничего, кроме сандалий на липучках.

На сегодня пираты тактично отказались от красных комбинезонов с серебряными скелетами. Традиционную их одежду заменяли мышасто-бурые комбинезоны Дзайбацу, в которых они выглядели сущими дикарями.

— Мне бы такой сгодился… — Деп-три сравнивал гофрированный рукав своего скафандра с тоненьким пластиковым рукавом Нориного. — А как вы в них дышите?

— Они — не для пространства. Мы просто закачиваем в них чистый кислород и дышим, пока можно. Минут на десять хватает.

— Ну, баллоны я подмонтирую. Космичней будет. Солнцу понравится.

— Мы научим вас шить такие. Очень полезное искусство.

Она улыбнулась. Линдсей внутренне передернулся. Он понимал, как должно воротить ее от густейшего запаха прокислого пота из скафандра третьего депутата.

Он вклинился между ними, ненавязчиво оттерев в сторону депа-три, и — впервые — коснулся Норы Мавридес. Опустил руку на мягкое, бело-голубое плечо ее пончо. Мускулы под тканью были судорожно напряжены.

По губам ее скользнула стремительная улыбка.

— Не сомневаюсь, и остальные найдут ваш корабль восхитительным. Мы-то прибыли сюда в катере, на девять десятых загруженном льдом для ветвэр-резервуаров. Сами мы, практически мертвые, были залиты пастой… Был у нас робот, крохотный токамак, и прочего понемножку — проволока, горстка микрочипов, соли, микроэлементы… И — гены. Зародыши, семена, бактерии. Одежды у нас не было — для экономии полетного веса… Все остальное мы сделали собственными руками. Камню не устоять против плоти, если плоть мыслит.

Линдсей кивнул. Об электромагнитном орудии она даже не заикнулась. Пушки сегодня не обсуждались.

Она изо всех сил старалась обаять и очаровать пиратов, но все равно они чувствовали себя уязвленными. Да, Семье было чем гордиться. Они начинали путь к процветанию с бактериального ветвэра в желатиновых капсулах не крупнее булавочной головки. Они создали пластики, выжав их из камня. Творения их обходились дешево. Как сама жизнь.

Они вросли в камень. Стальная настойчивость мягкой плоти вынудила скалу отступить. ESAIRS XII был пронизан туннелями — ободья с острыми зубьями грызли породу круглые сутки. Имелись у них и воздуходувки, состряпанные из виниловых мешков и ребер из пластика с памятью. Ребра дышали: они были подключены к токамаковой энергостанции; небольшие изменения напряжения заставляли их сокращаться и расширяться, и пластиковые «легкие» громко хлопали, втягивая воздух, а затем выдыхали его с животным визгом. Сам камень казался живым — столь разнообразны были наполнявшие его звуки жизни. Скрежет проходческих инструментов, дыхание воздуходувок, бульканье ферментаторов…

Была у Мавридесов и растительность. Не только водоросли и протеиновая слизь, но и — цветы! Розы, флоксы, маргаритки — вернее, растения, называвшиеся так до того, как скальпель коснулся их ДНК. Сельдерей, латук, карликовая кукуруза, шпинат, люцерна… Бамбук! При помощи тонкой проволоки и бесконечного терпения бамбук превращался в трубы и сосуды. Яйца! У них были и куры — вернее, то, что называлось курами, прежде чем шейперские генные технологии не превратили их в невесомостные генераторы протеина.

Они были могущественны, уязвимы и полны отчаянной ненависти. Линдсей понимал, что они лишь выжидают удобного случая и взвешивают все «за» и «против», тщательно рассчитывая свои действия. Да, они нападут и будут бить на поражение, но лишь в тот момент, когда обеспечат себе максимум возможностей победить и уцелеть.

Понимал он также и то, что каждый новый день, каждое незначительное соглашение либо уступка кладут еще один слой шеллака на разделяющую их трещину. День за днем обретает форму новый статус-кво, непрочное перемирие, держащееся единственно на привычке. За неимением лучшего, хороша уже сама надежда на то, что мир на словах обернется когда-нибудь миром на деле.

ESAIRS XII

03.02.17

• Предыдущая
• 24/80
• Следующая