Быть драконом - Стерхов Андрей - Страница 19

• Предыдущая
• 19/117
• Следующая

К левой кромке луга прижималась осиновая роща. На правом же его краю и чуть ближе, метрах в пятидесяти от дороги, был виден живописный холм, на верхушке которого гнулась на ветру старая, увешенная разноцветными тряпичными лоскутами-лентами береза.

Бурхан! – обрадовался я.

Как тут не обрадоваться? Коль обитает здесь дух места, он все, конечно, видел. А раз так, значит, есть – пусть слабый, но все-таки – шанс узнать, из-за чего же произошла авария.

Чуть ли не бегом я направился через дорогу к этому волшебному месту. Вскарабкался на холм и, встав под березой, украшенной на манер новогодней елки, прислушался к своим ощущениям.

Секунду постоял.

Другую.

Еще одну.

Да, не зря суеверный народ здешнюю березку украшал – присутствие Силы чувствовалось. И весьма. Место было энергетически мощным.

Не раз доводилось мне слышать: «Не затыкай ушей – и то, что нужно, само подаст голос. Не зажмуривай глаз – то, что нужно, само покажется». Порой так оно и происходит. Но это был не тот случай. Я простоял долго, минут десять, старательно сливаясь с физическим слоем тонких вибраций – границей между Пределами и Запредельным. Но, как ни старался превратиться в антенный фидер, дух места на ментальный контакт со мной так и не вышел. Не посчитал нужным.

Тогда я сбегал к машине и вернулся с кинжалом, горстью красной гадательной фасоли и аварийным тросом. По виду это самый обыкновенный гибкий трос в стандартной пластиковой оплетке, в действительности – не совсем. Спецзаказ. В стальные вплетена одна золотая жила и две из серебра.

Спустившись на южный склон холма (подальше от глаз случайных свидетелей), я выложил трос кругом, встал в центр, после чего рассыпал перед собой фасоль, скинул куртку и, задрав рукав сорочки, рубанул кинжалом по запястью.

Когда первые черные капли упали на бобы, я закрыл глаза, сосредоточился и стал заклинать:

Вроде все правильно произнес и с чувством, но только дух не соизволил отреагировать.

Я повторил.

Опять ничего.

Я еще раз.

И тут он наконец подал знак, показал, что услышал: дернулась несколько раз вершина березы, задрожали ветки, всколыхнулись тряпицы.

Но и только.

Так старая ленивая собака во сне дергается, услышав свою кличку: задирает лапу – «тут, хозяин, почеши», но не просыпается.

Короче говоря, не захотел дух материализоваться и медиума во мне не признал.

Обидно, но бывает.

Требовались какой-то другой ритуал и более сильное заклинание.

Возможно, совсем-совсем древний, подумал я про своенравного духа. Тогда тут нужно нечто специфичное. С этнографическими наворотами. Чтоб пробрало его по-настоящему.

И тут я сразу вспомнил про Альбину Ставискую, про зазнобу мою ненаглядную. Эта ведьма в здешних краях со времен Ермака обретается, оттого все местные ходы-выходы и проходы отлично знает. Ей-то да не ведать про национальные особенности колдовства в Приозерье. Кому тогда?

Понимал я и другое: ведать-то она ведает, да только фиг задарма поделится заповедным, обязательно потребует что-нибудь взамен. И я даже догадывался, что именно. Ожерелье Дракона – вот что. Давно зарится на эти сто семь потускневших от времени и скуки жемчужин. При каждом удобном случае слезно клянчит: подари да подари. Оно и понятно, вещь в хозяйстве небесполезная. Одну жемчужину из Ожерелья в яблочном уксусе раствори, выпей в ночь на Ивана Купалу – и тридцать лет жизни с плеч долой. Как тут не позариться? Помолодеть хочется любой женщине, даже ведьме. Ведьме, быть может, особенно хочется. Не про внешний облик тут разговор (ведьме молодухой прикинуться раз плюнуть), а про остроту восприятия жизни, про вкус к ней, про азарт.

Никаких сомнений не было, что за возможность помолодеть душой Альбина мне выложит что угодно. Но только не мог я так бездарно распорядиться Ожерельем, которое получил в наследство от предыдущего хранителя Вещи Без Названия достопочтенного Вахма-Пишрра-Экъхольга.

Дело в том, что я это волшебное украшение собираюсь подарить собственной дочери, для нее и берегу. И неважно, что у меня пока нет дочери. Это совсем неважно. Рано или поздно появится. Дело времени и веры.

Короче говоря, вариант с Ожерельем как изначально неприемлемый я сразу отбросил и всю дорогу до города искал слова, с помощью которых можно было бы Альбину уговорить. Но не нашел я таких слов. Нельзя найти то, чего нет.

Силой выбить заклинание я тоже не мог. Не потому что пацифист. Вот уж что нет, то нет. Просто не было у меня на ту минуту необходимой для этого Силы.

Получался тупик: по-хорошему – бесперспективно, по-плохому – невыполнимо.

Но нет таких тупиков, из которых дракон не нашел бы выхода.

Реально оценив положение, я решил разбудить в себе природное коварство.

Решил – и разбудил.

Поначалу вознамерился запугать Альбину намеком на звездное дерби. Дескать, не расколешься – оседлаю и заезжу до смерти в ночь Силуяна, когда потянет тебя, как ту панночку, на кражу коровьего молока. Но затем эту идею, основанную на отсроченном воздействии с неясным исходом, откинул и подумал о штуке более надежной. О банальном шантаже.

Сам по себе шантаж – это не есть хорошо, конечно. Это есть плохо. Что уж тут говорить. Вестимо. Но только золотой дракон не действует в узких рамках дихотомии «хорошо – плохо», он действует на широком поле парадигмы «справедливость».

Мысли мои сразу заработали в нужном направлении, и, когда проезжал пост ГАИ на въезде в город, я уже знал, к кому обращусь за помощью. К Кике, конечно.

Кика – эгрегор. Не человек, не дракон, а одно из тех странных существ, которые появляются благодаря воле людей, объединенных общей мыслью или желанием. Философ Маркс обронил как-то, что идея, овладевшая массами, обретает материальную силу. Как это ни странно, прав был мозголом. Так эгрегоры и появляются.

Рождение эгрегоров основано на принципе магической цепи: когда большое количество народа продолжительное время хочет одного и того же, появляется субстанция, олицетворяющая такое желание. Сначала она появляется в Запредельном. Именно там «разбитые мечты обретают снова силу высоты». А затем, получив от людей достаточный запас жизненной энергии, субстанция оседает в Пределах и начинает жить самостоятельной жизнью. Жить-поживать, добра наживать. Существо это ограничено в свободе воли, но в то же время само сильно влияет на своих «родителей». Иной раз так, что просто ах. До слез. До кровавых. С другой стороны, едва создавшая эгрегора идея начинает изживать себя, он сразу чахнет, мало-помалу выветривается из физического плана бытия и растворяется там, где зародился. В Запредельном.

• Предыдущая
• 19/117
• Следующая