Невероятные расследования Шерлока Холмса - Хох Эдвард Д. - Страница 33

Пока мы с гостьей поднимались по лестнице, мой друг сказал:

– Прошу простить мои грубые манеры, но от них есть польза.

Когда я предложил девушке кресло и позвонил в колокольчик, чтобы миссис Хадсон принесла чаю, Холмс продолжил:

– Моя главная цель заключалась в том, чтобы привести вас в чувство, мисс Тэрстон. Бессвязное повествование подобно несущемуся в пропасть ручью: он, даже если красив, создает лишь ненужный шум. Теперь первоначальное волнение прошло, и вы, возможно, сумеете спокойно и кратко объяснить, какой помощи ждете от меня. Прошу не упустить ни одного факта, сколь бы тривиальным он вам ни казался. Опишите все события в хронологическом порядке, вплоть до любой мелочи, способной пролить свет на вашу историю.

Глубоко вздохнув, она уже более ровным голосом начала:

– Я действительно дочь путешественника сэра Хамфри Тэрстона. Возможно, вам известно о его экспедициях в джунгли Индокитая, где он нашел давно забытые города. Книги отца предназначены для ограниченного круга ученых, но о нем вышло множество статей в популярных журналах…

– Достаточно сказать, что я наслышан и о вашем отце, и о его достойном восхищения вкладе в науку. Продолжайте, прошу вас.

– Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой, мистер Холмс, а папа проводил столько времени за границей, что стал мне почти чужим. Я воспитывалась у родственников под наблюдением нескольких гувернанток. Все это время отец казался мне скорее ангелом-хранителем, чем родителем, – неким доброжелателем, который всегда заботился о моем благополучии, но при этом оставался невидимым. Конечно, он присылал письма и подарки, однако не принимал никакого участия в моей реальной жизни. Всякий раз по его приезде домой нас приходилось снова знакомить: таковы особенности взросления ребенка между шестью и двенадцатью годами. Я сильно менялась, а он всегда был отважным, таинственным и неизбежно загорелым. Проведя в джунглях и пустынях долгие годы, ненадолго возвращался в Лондон, чтобы отдохнуть, написать отчеты и прочитать несколько лекций, и снова отправлялся на поиски неизведанного. Так продолжалось много лет. В прошлом месяце, в очередной раз вернувшись после трехлетнего отсутствия, отец обнаружил, что его девочка стала женщиной. На этот раз он пообещал остаться и подождать, пока я выйду замуж и создам собственную семью…

– Тогда для вас это счастливый случай, – улыбнулся Холмс, но уголки его рта дрогнули, выдавая нетерпение; улыбка тут же исчезла. – Но, как я догадываюсь, все обернулось не слишком удачно. Что ж, прошу ближе к делу. Почему вы с утра пораньше выскочили на мороз и устремились на Бейкер-стрит, расставшись с домашним уютом и обществом бывалого путешественника?

Она молчала, тревожно глядя на меня, словно ища поддержки. Я ободряюще кивнул.

– Первые несколько дней его присутствия действительно были счастливыми, мистер Холмс, но внезапно на него словно опустилась тень. В течение недели с лишним он казался рассеянным и задумчивым, а пять дней назад заперся у себя в кабинете. И отказывается выходить! Он боится, смертельно боится!

– Чего же? Прошу, объясните.

– Мне неизвестна причина его страхов, я вижу только следствие. Он явно испытывает ужас перед собственным отражением, поэтому не смотрится в зеркало, даже бреется с закрытыми глазами, на ощупь.

– Очень странно, – сказал я.

– Подобная фобия, – сказал Холмс, – скорее по части доктора Ватсона, чем по моей.

– О нет, сэр! Мой отец полностью здоров, я в этом уверена. Как и в том, что он не говорит мне всего, возможно пытаясь защитить от чего-то ужасного. Ибо только настоящий кошмар заставит смелого искателя приключений сидеть взаперти с заряженным слоновьим ружьем на коленях!

Наклонившись к ней, я мягко заговорил, как и подобает врачу:

– Уверен, мисс Тэрстон, у вашего отца есть серьезный повод вести себя именно так. Главная его цель – защитить вас.

– Да, – сказал Холмс. – Я в этом не сомневаюсь.

– Он сам сказал: «Позови Шерлока Холмса, девочка, или я не доживу до конца недели». Поэтому я здесь. Пожалуйста, мистер Холмс, пойдите и встретьтесь с ним, немедленно!

Холмс вскочил на ноги.

– Ватсон! С нашей стороны было глупостью даже снять шляпу и пальто. Идемте! – Взяв нашу гостью за руку, он помог ей подняться. – Как я уже говорил, мисс Тэрстон, нынче утром у меня нет никаких других дел.

Поездка в самый фешенебельный район западного Лондона, до резиденции Тэрстона, не заняла много времени. Мы ехали молча, девушка сидела между мной и Холмсом, глубоко ушедшим в свои мысли. Сама того не сознавая, мисс Тэрстон взяла меня за руку, ища поддержки, и я сжал ее кисть в ответ – крепко, но бережно.

Загадка оказалась весьма интригующей. Что, если не внезапный приступ некой фобии, могло вызвать парализующий страх при виде собственного отражения у такого отважного человека, как сэр Хамфри Тэрстон?

Когда мы уже подъезжали к дому, девушка вдруг попыталась встать в еще двигавшемся кебе.

– Отец!

Она показала вперед. Я едва успел разглядеть у перекрестка высокого мускулистого человека в коричневом пальто, цилиндре, перчатках и при трости с серебряным набалдашником. Он повернулся на крик, и я увидел лицо с седой бородой, темными глазами и высоким лбом. Затем он быстрым шагом, почти бегом, скрылся в переулке.

Холмс заколотил по крыше кеба, веля кучеру остановиться, и мы втроем выбрались наружу. Я остался с мисс Тэрстон, Холмс же бросился в погоню, но вернулся через несколько секунд, тяжело дыша, – он потерял след сэра Хамфри.

– Не знаю, как это объяснить, – сказала мисс Тэрстон. – Возможно, проблемы моего отца, будь то фобия или еще что-то, разрешились, и я зря отняла у вас время.

Холмс кивнул мне.

– Душевные расстройства – не моя специальность, – сказал я. – Но, судя по последним медицинским статьям и разговорам моих коллег, вряд ли серьезная галлюцинация могла пройти так быстро. Непонятно…

– Действительно непонятно, – согласился Холмс. – Сперва человек ведет себя так, будто оказался перед лицом смертельной опасности, затем как ни в чем не бывало выходит на прогулку, но бежит прочь при виде своей любимой дочери и исчезает – должен заметить, с потрясающей быстротой и ловкостью.

– Что нам теперь делать, мистер Холмс?

– Если бы вы позволили осмотреть его комнату… Возможно, он оставил какую-то улику.

– Да-да, мне следовало об этом подумать. Умоляю, простите меня…

– Не беспокойтесь, мисс Тэрстон. Просто ведите.

Она отперла дверь. В большом красивом доме не было видно слуг. Я помог ей снять пальто и повесил его в ближайший шкаф. Когда мы поднимались по парадной лестнице, девушка объяснила, что ее отец совершил еще один странный поступок – отпустил всю прислугу. До тех пор, полагала она, пока не пройдет кризис.

– Боюсь, он действительно болен, мистер Холмс.

У меня уже возникли аналогичные опасения, когда сверху прогремел голос:

– Эбигейл! Это ты?

Мисс Тэрстон посмотрела на Холмса, потом на меня. В ее глазах читалось такое замешательство и страх, что я встревожился, как бы она не лишилась чувств, и даже приготовился подхватить бедняжку.

Снова послышался тот же голос – откуда-то слева и сверху:

– Эбигейл! Если это ты, девочка, отзовись! А если подлец Хокинс, то у меня в руках ружье и я готов стрелять!

– Сэр Хамфри, – крикнул в ответ Холмс, – это Шерлок Холмс и его коллега доктор Ватсон. Нас впустила ваша дочь, которая здесь, с нами.

– Эбигейл?

– Да, папа, это я. Я привела их, как ты просил.

На верхней площадке раздались тяжелые шаги, щелкнул замок и отворилась дверь.

– Слава богу…

Сэр Хамфри впустил Холмса, мисс Тэрстон и меня в свой кабинет. К моему удивлению, я увидел того же человека, что и несколькими минутами ранее на улице. Его атлетическое телосложение, широкие плечи, бородатое лицо, высокий лоб и темные глаза запоминаются мгновенно. Но вместо уличной одежды на нем были халат и шлепанцы. Поперек кресла, где он, судя по всему, сидел несколько мгновений назад, лежало ружье для охоты на слонов. На столе по правую руку бутылка и бокал бренди, а рядом блокнот, перо и открытая чернильница.