Невероятные расследования Шерлока Холмса - Хох Эдвард Д. - Страница 23

Ликок, стоявший достаточно близко и слышавший наш разговор, заметил:

– Многие мужчины, влюбленные в ямочку на подбородке, совершают ошибку, когда женятся на девушке целиком.

– Вы не одобряете выбор Ральфа? – спросил я, обращаясь к профессору впервые с начала нашего путешествия.

– Не мне решать. Жизнь покажет. Хотя порой оказывается слишком поздно.

Близился вечер, и я понял, что от Ликока мне никуда не деться.

– Доктор Ватсон, у вас нашлось время прочитать мой рассказ про незадачливого сыщика?

– Да, сэр. Мне кажется, вам стоит расходовать свои таланты на более важные вещи.

– Вот только я скорее написал бы «Алису в Стране чудес», чем «Британскую энциклопедию».

Я не нашелся что ответить.

Ночью ничто не нарушало нашего с Холмсом спокойного сна. Вода в озере была неподвижна – в отличие от Атлантического океана, который мы недавно пересекли.

Утром, за завтраком, разговор перешел в серьезное русло, и начал его не кто иной, как Ликок.

– Ты должен поехать с нами, Ральф. Иначе мне придется сообщить в полицию о твоем местонахождении.

Моника встала на его защиту.

– Зачем сообщать? Он не сделал ничего плохого.

Ликок умоляюще посмотрел на Холмса, который тихо проговорил:

– Умирая, Франц Фабер назвал имя Ральфа. Он сказал полицейскому, что его ударил ножом Нортон.

– Но это невозможно! Я была с ним весь тот вечер.

– Нет, Моника, – сказал Ральф. – Это случилось в четверг, накануне нашего отъезда. Помнишь, мне надо было забрать кое-какие вещи из дома? Я отсутствовал больше часа.

– Ты никого не убивал, Ральф, – вздохнув, ответила она. – Франц мог не видеть своего убийцу. Вы с ним подрались, вот он и назвал твое имя.

– Его ударили в грудь, – сказал ей Холмс. – Вероятнее всего, убийцу он видел. – Затем мой друг снова повернулся к Ральфу. – Из-за чего вы с Фабером подрались?

– Из-за Моники, – фыркнул Ральф. – Ко мне отнеслись как к мальчишке-школьнику.

– Это правда? – спросил Холмс девушку.

– Думаю, да. Я какое-то время гуляла с Францем, и он не хотел меня отпускать.

Чтобы к вечеру вернуться в Монреаль, нам следовало укладывать вещи. Роб Джентри уже отобрал материалы, которые хотел взять с собой Ликок, но Ральф продолжал упорствовать:

– Я не собираюсь целый день ехать поездом ради того, чтобы сказать невеже-детективу о моей невиновности.

– Я могу подождать здесь, – сказала Моника. – Ведь это недолго.

– Или поехать с ним, – предложил профессор Ликок. – Так было бы лучше всего.

Она покачала головой:

– Нет. Я приехала сюда, чтобы быть подальше от людей…

– Доктор Ватсон может осмотреть вас, если что-то беспокоит, – мягко сказал Холмс.

– Не в этом дело. Я просто не хочу возвращаться.

– И я тоже, – заявил Ральф.

Ликок попытался их урезонить:

– Рано или поздно монреальская полиция узнает, где ты, Ральф. Тебя арестуют и доставят назад в наручниках. Вряд ли тебе хочется, чтобы это увидела твоя мать.

– Нет никаких доказательств, что я убил.

– Вы подрались, и он назвал убийцей тебя, – сказал Холмс.

– Наша драка произошла несколькими днями ранее, и не было причин драться снова, тем более пускать в ход нож. Моника собиралась ехать со мной. Я спросил профессора насчет коттеджа, и он дал мне ключ за день до того, как убили Фабера.

– Все это подтверждает вашу невиновность, – согласился Холмс. – Но полиции нужен убийца, а вы единственный подозреваемый.

И тут заговорила Моника Старр.

– Есть и другой, – тихо сказала она. – Франца Фабера убила я.

– Моника! – воскликнул Ральф. – Не говори так! Кто-нибудь может поверить.

Я смотрел в ошеломленные лица Ликока и Джентри. Но затем, бросив взгляд на Холмса, увидел на его лице совершенно иное выражение, которое вполне можно было назвать удовлетворенным.

– Конечно, девушка его убила. Я понял это еще вчера вечером, но хотел услышать признание из ее собственных уст.

– Как вы догадались? – спросил Ральф. – Что случилось вчера вечером?

– Вы назвали Монику Севером. Умирая, Франц Фабер перешел на родной язык. Офицер спросил, кто ударил его ножом, и тот ответил не «Нортон», а «Норден», что по-немецки значит «север». Парень имел в виду, что его ударили вы, Моника. Расскажете, из-за чего?

Девушка потупилась, не в силах взглянуть нам в глаза. Наконец она ответила:

– Я люблю Ральфа, очень люблю. Недолгое время, проведенное с Францем, было большой ошибкой с моей стороны. Когда я забеременела, он стал угрожать, что расскажет Ральфу – мол, ребенок не его. Я не могла этого допустить. Умоляла Франца не поступать так, но он меня не слушал. В паб я принесла с собой нож, чтобы пригрозить. Однако, увидев оружие, он рассмеялся, и тогда я ударила…

– Моника… – С губ Ральфа сорвался похожий на рыдание стон.

Все вместе, вшестером, мы вернулись поездом в Монреаль. Холмс позвонил с промежуточной станции детективу Леблону, и тот встретил нас на вокзале.

Мы наняли экипаж и поехали домой к Ирэн Нортон – Холмс настоял на том, чтобы сообщить ей новость лично.

– Ваш сын скоро будет дома, – сказал полицейский. – Сейчас он в Сюртэ вместе с Моникой Старр.

– Вы раскрыли дело? – с тревогой спросила Ирэн. – Мой сын невиновен?

– Не виновен ни в чем, кроме юношеской любви.

Холмс рассказал ей о признании Моники.

– А ребенок? – спросила она. – Кто его отец?

– Мы не спрашивали, но, похоже, у Фабера имелись основания полагать, что ребенок его. Возможно, Ральфу потребуется время, чтобы это пережить.

На глазах Ирэн выступили слезы.

– Скандал в Монреале. Кто бы мог подумать? Сперва со мной, много лет назад в Богемии, теперь – с моим сыном.

– Никто ни в чем не винит ни вас, ни вашего сына.

Подняв голову, Ирэн посмотрела на Холмса.

– Как я могу вас отблагодарить? Вы возвращаетесь назад?

Он кивнул:

– Я отошел от дел, развожу пчел у себя на вилле в Суссексе. Если когда-нибудь окажетесь в тех краях, с удовольствием вам ее покажу.

– Буду иметь в виду, – ответила она, протянув ему руку.