Терминатор из глубинки - Степанычев Виктор - Страница 53

• Предыдущая
• 53/78
• Следующая

Какое-то странное чувство спокойствия опустилось на Вадима после этого открытия. Он поднял сжатую в кулак руку и, улыбаясь, постучал костяшками себе по лбу.

«А ведь в своих „мемуарах“ Верблюд упоминал о человеке, бывшем спецназовце-афганце, учившем его, несмышленыша, уму-разуму на зоне в Мордовлаге. И срок „учителя“ – десять лет – соответствует наказанию Хладовского. Теперь уже можно не сомневаться, что Леша разговаривал именно с Борисом Глебовичем Хладовским и ни с кем иным. Вот, похоже, и открылся ларчик. За двое с лишним суток столько пришлось перелопатить, такие силы привлечь, нервов попортить, но результат налицо. И самое досадное, а еще более – увлекательное, что ходило-то оно рядом, тыкалось влажным носом в ладонь, а ухватить было невозможно, хоть убейся».

Вадим еще раз прогнал в голове свои догадки и соображения. Все сходилось и укладывалось в четкую схему. И это было более чем удивительно. Самым диким и причудливым образом переплелись пути-дороги разных людей и в первую очередь его самого и Алексея Свиридова, ныне именовавшегося Камилом, которого он когда-то считал своим другом. Кто бы мог подумать, что судьба так жестоко разведет их в разные стороны, а через много лет столкнет, заставит выяснить отношения и приготовит решение труднейшего уравнения, составленного из осколков затаенной злости, зависти и детских обид. А что оно будет решено – в этом Вадим почему-то не сомневался. И производные возьмутся, и интегралы просуммируются, и ответ будет единственно верным.

Впереди, на стене пилотской кабины, загорелось тусклое желтое табло, призывающее пристегнуться ремнями и не курить. Бортпроводница, одарившая сразу после взлета в Москве немногочисленных пассажиров минералкой и леденцами и продремавшая весь полет в последнем ряду кресел салона, встрепенулась и продефилировала к летчикам. Возвратившись через пару минут в салон, она с застывшей стандартной улыбкой объявила, что их «Як-42», следующий рейсом Москва – Всеволжск, в строгом соответствии с расписанием прибывает в аэропорт вышеупомянутого славного города, вольно раскинувшегося на берегах великой русской реки. Проснувшийся от глухих переливов громкоговорящей связи Самсон потянулся, и так, что немногие еще почивающие пассажиры проснулись, а бодрствующие вздрогнули и стали в испуге оглядываться, мощно, с пафосом «горлана-главаря», продекламировал:

В отпуск, в гости и на работу

Летайте самолетами Аэрофлота.

Из Пензы в Уфу и Саранск

Не летайте самолетами Аэрофранс.

Услышав стишок, подошедшая проверить ремни бортпроводница сменила казенную улыбку на более живую. Скользнув глазами по троице, остановилась на Докторе. Вадим, по привычке ожидавший услышать инсинуации Андрея, обращенные к явно не худшему образцу лучшей половины человечества, с удивлением не уловил ни малейшего интереса товарища к девушке. То же самое поняла и бортпроводница. Поскучнев и вернув трафаретно-приветливое выражение лица, она двинулась далее по проходу.

Не менее озадаченный Самсон скосил глаза на Доктора и пробасил, обращаясь к Вадиму:

– Клинический случай. Похоже, что-то с головой...

Не уловив реакции на реплику, Толя повернулся уже к Вадиму, внимательно оглядел его более чем спокойное лицо, беспорядочную стопку листов с распечатками, лежащую на коленях, и философски-удрученно покачал головой:

– Похоже, и здесь не все ладно. Это состояние, я думаю, от глубокого хронического недосыпания. В аэроплане вместо здорового отдыха, как и положено мудрому воину, в бумаги закопался. А это – совершенно неправильно. Ребята, вы мне перестаете нравиться – совсем плохими стали. Я сейчас обижусь на вас и тоже замолчу – вам же хуже будет.

Он демонстративно поджал губы, посмотрел на Доктора, в очередной раз не обнаружил с его стороны должного внимания. Андрей хмуро молчал, отвернувшись к иллюминатору, и никоим образом на Самсона не реагировал. Самсон понял, что его шутки на друзей не действуют, и прекратил попытки развеселить их.

– Ну как, что-то серьезное раскопал? – обратился он к Вадиму, кивнув на бумаги.

– Раскопал, – эхом откликнулся тот.

– Что там такое? – заинтересованно поднял брови Самсон.

– Похоже, мы добрались до верной тропки. Это, без сомнения, работа «Армады», – не вдаваясь в подробности, сказал Вадим.

– Точно? Ты уверен в этом? Не очередной ложный след? Мы пока только предполагали, что «армадовцы» замешаны в этом деле.

– Уверен на девяносто девять процентов, – твердо ответил Вадим. – Один процент оставляем в запасе на инопланетян. Но на этот раз пришельцы ни при чем – их роль досталась нам, а вот всеволжская братва в деле замазана серьезно.

– Откуда такая уверенность и какое отношение имеет местная братва к «Армаде»? – удивился Самсон.

– Думаю, они в теме только краем, в силу контактов с москвичами, однако нам работать придется против них.

Вадим коротко изложил Самсону свои догадки. Тот, размышляя над услышанным, ненадолго затих, а потом поднял глаза на Вадима.

– Действительно фантастика! Прямо мексиканский сериал, развернувшийся на родных российских просторах. Не хочется верить, но все же сходится!

– Надеюсь, что так, – сухо подтвердил Вадим. – Один процент, конечно, держим не на пришельцев, а на окончательное уточнение, мелкие факты. И в ближайшее время мы их получим, я уверен.

Самолет несколько раз накренился, делая «коробочку» над аэродромом, дернулся корпусом, выпуская шасси, и начал снижение. Двигатели сбавили обороты и стали гудеть чуть тише; у пассажиров от резких падений высоты заложило уши. Но вот колеса ударили по бетонке, и самолет, постепенно замедляя ход, покатил по взлетно-посадочной полосе, в конце ее свернул на рулежку и через пару минут остановился. Гулко взревев на прощание моторами, он окончательно умолк.

После выхода экипажа, по команде бортпроводницы, подхватив одну-единственную на троих тощую спортивную сумку, команда зашагала на выход. Всеволжск встретил их на трапе знакомой и привычной Вадиму, но не его спутникам, изнурительной июльской жарой.

– Н-да, погодка что надо, – скептически хмыкнул Самсон. – Антарктидой туточки не пахнет и пингвинов, опять же, на горизонте не видать. Ведро, ежели по-старинному. Похоже, придется малость попотеть и в прямом, и в переносном смысле. Ты, Андрюха, как жару переносишь – получше белых медведей или, как и они, в айсберг будешь зарываться?

– Нормально переношу, вашими молитвами, – раздраженно, с непонятным вызовом буркнул в ответ Доктор.

– Слушай, Андрюха, – неожиданно взорвался Анатолий. – Ты уж извини, но мне совершенно не нравится твое поганое настроение. Объясни нам с Викингом, что случилось? Я вижу, с тобой творится что-то совершенно неладное. И поверь, как друг я искренне волнуюсь за тебя. Ты для меня и для Вадима не последний человек на этом свете. И еще, прости, нам предстоит очень серьезная работа, а с таким аховым настроем тебя к ней близко подпускать нельзя.

– Я согласен с Самсоном. Объяснись или будешь отстранен от операции, – холодно подтвердил Вадим, в полной мере разделяя эмоции и опасения Анатолия.

Доктор с некоторым отчаянием взглянул на него, потом на Самсона, на лице которого было написано удивление вперемешку с негодованием.

– Ребята, зря вы так, – уже миролюбиво сказал он. – Я пока не могу вам ничего сказать и объяснить кроме того, что я сейчас просто думаю. Не переживаю, а именно думаю.

– Он думает! Наш Чапай в раздумьях! – ехидно хохотнул Самсон. – Что-то непохоже на тебя.

– Представь себе, действительно непохоже, – не на шутку взвился Андрей. – Странное явление: раньше не думал, а сейчас бах! – и решил задуматься. И все без чувств валяются. Не вписываюсь в образ своего в доску рубаху-парня и бабника Доктора? Бровки нахмурили и очи к небу закатили: «Мы тебя от операции отстраним». Вершители судеб хреновые. Да я к ней готов не хуже вашего. Обещаю, что вы первые узнаете, с чем связана моя задумчивость, а пока не могу и не хочу ничего объяснять, – он секунду помедлил и уже спокойно, хотя и несколько растерянно закончил: – Потому что сам еще не разобрался...

• Предыдущая
• 53/78
• Следующая