Магистр - Степанов Николай Викторович - Страница 34

• Предыдущая
• 34/99
• Следующая

– Унг, а что обозначает слово «савор»? – поинтересовался я.

Наш проводник задумался, выбирая подходящие слова:

– Воин, который неоднократно доказал, что у него есть чему поучиться, получает звание савора и знак мудрой змеи на черепе.

Он снял шляпу и показал изображение атакующей змеи.

– Значит, вы – учитель?

– Нет, учителя у нас не странствуют. Они ведут оседлый образ жизни в окружении своих учеников. Называют их несколько по-другому – саворгами.

Его рассказ меня заинтересовал. Всегда любопытно узнать обычаи и нравы других народов, в особенности таких экзотических. По словам Унга, саворги являлись одними из самых богатых и почитаемых людей в племени. Дело в том, что каждое утро к порогу хижины учителя с подношениями приходили ученики. Тот внимательно осматривал подарки, а затем, выбрав наиболее понравившиеся, вступал в единоборство с их обладателями. Саворг тупым мечом показывал, как правильно сражаться, оставляя синяки и ссадины на телах счастливчиков до тех пор, пока ученик мог удержаться на ногах. Как только подопечный падал, плата за урок переходила в руки учителя, а поверженного уносили из Круга знаний, чтобы его место занял другой. Как правило, через неделю, подлечившись и собрав новый дар для учителя, воин снова приходил к Кругу знаний и ждал, когда удача повернется к нему нужным местом. Если через полгода юноша не становился калекой, он получал на лоб клеймо саворга и становился полноправным воином племени.

– Но у твоих нападавших не было клейма на лбу, я бы заметил, – вырвалось у меня.

– Скорее всего, это юноши из бедных семей, у которых нет достойных подношений для саворга. Им наверняка пообещали в награду за мою голову возможность войти в Круг знаний. Быть всю жизнь пастухом или землепашцем – удел женщин и калек.

Вот тебе раз! Действительно, все познается в сравнении. И если где-то ты являешься королем, это совсем не значит, что в другом месте выдержишь конкурс на замещение вакантной должности дворника или ночного сторожа.

Значит, я, по крайней мере, могу претендовать на роль пастуха или землепашца.

– Унг, но у тебя нет клейма на лбу. Как же ты постиг азы того мастерства, которым сейчас владеешь?

– Внимательный ты парень, Серж. Есть и другие способы обучения. Мой отец был великим саворгом, хотя и имел лишь одного ученика – своего сына. Посему умение сражаться было вложено в мои руки очень рано. А вот умение с умом распоряжаться знанием пришло гораздо позже.

В двадцать лет владеть мечом лучше многих учителей – тяжелое испытание. Я просто не мог не продемонстрировать свое умение другим. А где еще можно доказать, чего ты стоишь? Только на кургане Мудрости, где раз в году собираются лучшие из лучших.

Отец не советовал мне ходить на турнир, но горячая голова не вняла голосу мудрости. Только один из двух десятков степенных воинов мог получить высокое звание. И тут появляюсь я, юнец без клейма на лбу, и заявляю право именоваться савором.

– Тебя допустили на турнир?

– Не сразу. Сначала я тупым мечом победил троих претендентов, сражающихся боевым оружием, обеспечив таким образом статус равноправного участника, а затем поодиночке одолел и остальных. Вот так я получил знак савора и двадцать смертельных врагов в придачу. Ослепленный победой, я поспешил вернуться, чтобы обрадовать родителей, и не заметил, что кое-кто из проигравших незримо сопровождал меня до самого дома.

В тот день я впервые сильно повздорил с отцом и, хлопнув дверью, на всю ночь покинул хижину. Лишь ближе к утру начал сознавать: никакие мои достижения не стоят того, чтобы из-за них портить отношения с самыми близкими людьми. К дому я прибежал далеко за полдень, но просить прощения было уже не у кого. Горстка пепла – все, что осталось от хижины и родителей. Слишком большая цена за право считаться мудрейшим, – горько усмехнулся рассказчик, – как нас называют среди воинов.

Унг надолго замолчал, видно восстанавливая события давно минувших дней. Затем, как бы стряхнув с себя внутренние переживания, сказал:

– Спустя годы я часто ловлю себя на мысли: если бы отец вложил свои знания через синяки и ссадины, может, во мне и не было бы этого никому не нужного позерства. Но что сделано, то сделано.

– Твой отец, наверное, был гениальным учителем. Меня, например, пятнадцать лет учат, и, как сегодня выяснилось, впустую. Сколько же времени нужно потратить, чтобы так… – я старался подобрать нужное слово, – научиться держать меч в руках…

– Иногда всей жизни не хватает, а иногда за мгновение.

– Ты еще скажи, что у вас некоторые с мечом в руках на свет появляются.

– Серж, ты оскорбляешь меня недоверием, – жестко произнес савор. – Хочешь мне бросить вызов?

– Я, конечно, по вашим меркам – человек странный, но не идиот же в самом деле.

– Тогда слушай и не перебивай старших. Существует несколько способов без труда обрести мастерство.

В нашем мире иногда находят оружие, изготовленное до Великого изгнания. Что такое Великое изгнание и какие времена были до него – никто не знает, но сталь тогда имела серый, а не зеленоватый оттенок. Стародавнее оружие имеет одну особенность: после двадцати лет владения им воин становится неутомимым в бою. Он не получает новых знаний и не приобретает мастерства, просто меч вливает свежие силы в своего хозяина. С помощью такого оружия можно получить все мастерство его владельца. Хочешь угадать как?

Особого желания играть в угадайку не было, поэтому я высказал самое мрачное предположение, первым пришедшее в голову:

– Отобрать меч и убить воина.

– Точно.

– Унг, а ведь у твоего меча лезвие серое.

– А ты заметил мою усталость после утреннего боя? – усмехнулся Унг.

Везде свои чудеса, чем тебе не меч-кладенец. Хотя сам и не рубит, зато махать не устаешь. Какое ни есть, а подспорье.

– Нет, я бы не хотел иметь такое оружие. Лучше наоборот: соперник только собрался нанести коварный удар, а вместо этого – бац! – и себе по ноге или еще какому-либо важному месту.

– Мечтатель, – насмешливым голосом произнес савор и, поднявшись, предложил двигаться дальше.

• Предыдущая
• 34/99
• Следующая