Квартал Тортилья-Флэт - Стейнбек Джон Эрнст - Страница 40

• Предыдущая
• 40/40

– И какой сильный, — сказал Пабло. — Он был силен, как мул! Он мог один поднять тюк сена.

Они рассказывали случаи, подтверждающие доброту Дэнни, его храбрость, его благочестие.

Но слишком скоро настал час идти к церкви и стоять в лохмотьях на противоположном тротуаре. Они краснели в душе, когда к церкви потянулась вереница счастливчиков, великолепно одетых, отчаянно благоухающих цветочной водой. До друзей доносились музыка и визгливые отголоски заупокойных молитв. Со своего наблюдательного пункта они видели, как прибыл кавалерийский эскадрон, и оркестр с барабанами и обернутыми войлоком палочками, и стрелковый взвод, и орудийный лафет, запряженный тремя парами лошадей с ездовыми на каждой правой лошади. Печальное цоканье лошадиных подков по асфальту наполняло отчаянием сердца друзей. Тоскливо смотрели они, как гроб вынесли из церкви, поставили на орудийный лафет и прикрыли флагом. Офицер свистнул в свой свисток, поднял руку и опустил ее. Эскадрон тронулся, стрелки взяли винтовки наперевес. Барабаны глухо загремели траурный марш. Орудийный лафет двинулся с места. Провожающие торжественно зашагали позади; мужчины держались прямо и сурово, женщины изящно приподымали юбки, оберегая их от неизгладимых следов, оставляемых кавалерией. Тут были все: Корнелия Руис, миссис Моралес, Гальвес, Торрелли и его пухленькая жена, миссис Палочико, предатель Тито Ральф, Конфетка Рамирес, мистер Мачадо — короче говоря, все, кто хоть что-нибудь значил в Тортилья-Флэт, а также все остальные.

Так можно ли удивляться, что друзья не выдержали горького позора. Правда, поддерживаемые героической решимостью, они все же несколько минут брели по тротуару.

Первым сдался Хесус Мария. Он зарыдал от стыда, потому что его отец был богатым и всеми уважаемым боксером. Хесус Мария понурил голову и бросился бежать, пятеро друзей последовали за ним, а позади, прыгая и резвясь, бежали пять собак.

Когда процессия приблизилась к кладбищу, друзья Дэнни уже лежали в высокой траве у ограды. Погребение было по-военному кратким. Гроб опустили в могилу, грянул винтовочный залп, труба пропела отбой, и, услышав ее, Энрике и Пушок, Пахарито, Рудольф и Сеньор Алек Томпсон задрали морды и завыли. Как гордился ими в ту минуту Пират!

Все кончилось слишком быстро. Друзья поспешно ушли, чтобы никто их не увидел.

На обратном пути они неминуемо должны были пройти мимо пустого дома Торрелли. Пилон влез в окно и вынес две бутыли вина. И тогда они медленно пошли к затихшему дому Дэнни. Они чинно разлили вино по банкам и стали пить.

– Дэнни любил вино, — говорили они. — Дэнни бывал счастлив, когда ему удавалось достать немного винца.

День кончился. Наступил вечер. И каждый, прихлебывая свое вино, мысленно бродил в прошлом. В семь часов пришел пристыженный Тито Ральф и принес коробку сигар, которую он выиграл в лотерею. Друзья закурили сигары, сплюнули и откупорили вторую бутыль. Пабло запел начало песни «Тюли Пан», проверяя, не пропал ли у него голос.

– Корнелия Руис шла сегодня одна, — заметил Пилон.

– Может, не будет ничего дурного, если мы споем несколько грустных песен? — сказал Хесус Мария.

– Но Дэнни не любил грустных песен, — возразил Пабло. — Он любил забористые песни о бойких женщинах.

Все согласно закивали.

– Да, Дэнни знал толк в женщинах.

Пабло начал вторую строфу «Тюли Пан», Пилон стал потихоньку подтягивать, а под конец к ним присоединились и все остальные.

Когда песня была допета, Пилон затянулся, но оказалось, что сигара его погасла.

– Тито Ральф, — сказал он, — сходил бы ты за своей гитарой, чтобы нам лучше пелось.

Он закурил сигару и отбросил спичку. Маленькая горящая палочка упала на старую газету у стены. Все как один вскочили, чтобы затоптать ее, и на каждого снизошло одно и то же озарение, и они вернулись на свои места. Они поглядели друг другу в глаза и улыбнулись мудрой улыбкой бессмертных, лишенных надежды. Словно во сне, смотрели они, как пламя замигало и чуть не погасло, как оно расцвело на газете. Так в ничтожных пустяках слышен голос богов. И люди с улыбкой смотрели, как догорает газета и как занимается сухая деревянная стена.

Так и должно быть, о мудрые друзья Дэнни! Узы, соединявшие вас, рассечены. Магнит, собравший вас, утратил силу. Дом этот перейдет к новому владельцу, к какому-нибудь унылому родственнику Дэнни. Так пусть же этот символ святой дружбы, этот добрый дом веселых вечеринок и драк, любви и покоя, погибнет, как погиб Дэнни в последнем великолепном и тщетном восстании против богов.

Они сидели и улыбались. А огонь, как змея, всполз к потолку, пробил крышу и заревел. Только тогда друзья встали со своих стульев и словно во сне вышли на улицу.

Пилон, извлекавший пользу из каждого урока, захватил с собой остатки вина.

Из Монтерея донесся вой сирен. Заревели пожарные машины, взбираясь вверх по холму на второй скорости. Лучи прожекторов заметались среди сосен. Когда пожарные прибыли, дом уже превратился в тупой конус огня. Насосы поливали деревья и траву, чтобы пожар не перекинулся на соседние дома.

В толпе сбежавшихся обитателей Тортилья-Флэт, словно зачарованные, стояли друзья Дэнни и смотрели, не отводя глаз, пока от дома не осталась только черная куча золы, над которой клубился пар. Тогда пожарные машины развернулись и с выключенной передачей покатили вниз по склону.

Обитатели квартала исчезли во тьме. Друзья Дэнни все еще стояли и смотрели на дымящееся пожарище. Порой они обменивались странными взглядами, и глаза их снова обращались к сожженному дому. А потом они повернулись и медленно пошли прочь. И каждый шел один.

В Калифорнии всегда жило много выходцев из Мексики. Стейнбек с детства общался с мексиканцами. В школьные годы он дружил с братьями Санчес, в 1921–1922 годах вместе с мексиканскими рабочими трудился на сахарном заводе. Позднее преподавательница Сюзан Грегори ввела его в мир обитателей монтерейского квартала Тортилья-Флэт — «Лепешечная равнина», заселенного в основном выходцами из Мексики. Стейнбек с большим интересом выслушивал рассказываемые ему житейские истории, запоминал местные обороты речи, метафоры, сравнения. И когда в 1933 году он решил написать об этих людях повесть, ее название родилось само собой — «Квартал Тортилья-Флэт».

Стейнбек хотел, чтобы его новая книга была «легкой и в то же время занимательной и при всем при том правдивой». Ему это удалось, хотя приходилось работать в весьма грустном настроении — тяжело болели его мать и отец. «Тон книги, как мне кажется, явился прямым протестом против печальной действительности моего дома», — признавался Стейнбек в ноябре 1933 года в одном из писем.

История жизни четырех пайсано рассказана писателем с веселым юмором и в то же время пронизана грустным сочувствием к простым людям, благородным, честным, преданным друг другу, но не нашедшим своего места в жизни. Повесть пользовалась большим читательским успехом. Она принесла писателю и славу, и деньги. Интересно отношение к ней деловых кругов. Клуб бизнесменов Калифорнии наградил писателя золотой медалью, как автора лучшей книги года, принадлежащей перу калифорнийца. А торговая палата Монтерея в специальном заявлении утверждала, что в городе нет и никогда не было района с таким названием и обвиняла автора повести в досужих вымыслах.  

Но рассказ о приключениях Дэнни и его неунывающих друзей охотно раскупался и читался, ибо он показывал, что и в невыносимых, казалось бы, условиях всеобщей нищеты можно не терять бодрость духа и находить свои маленькие радости. А из то и не хватало миллионам простых тружеников, попавших в тиски экономического спада.

• Предыдущая
• 40/40