Золотые пауки - Стаут Рекс - Страница 22

• Предыдущая
• 22/37
• Следующая

Кюффнер улыбнулся.

— Я вижу, вы подготовились к нашему разговору.

— Как же иначе? Одну мою гипотезу мы проанализировали. Что дальше?

Улыбка исчезла с лица Кюффнера.

— Мне хотелось бы прекратить обсуждение гипотез. У нас мало времени, мне нужно ехать на похороны, и мы должны вернуться к делу.

— К вашему или к моему?

— К тому и другому. Моя профессия, мистер Вулф, давать советы клиентам и вести их дела. Миссис Фромм была моим клиентом. Ассоциация помощи перемещенным лицам была и остается тоже одним из моих клиентов. Я чувствую себя обязанным перед миссис Фромм, и ее смерть не только не освободила меня от этого обязательства, но, наоборот, я сделаю абсолютно все от меня зависящее, чтобы память об этой славной женщине и ее репутация не были бы чем-то запятнаны. Меня также беспокоит вопрос об ассоциации. Насколько мне известно, нет никакой связи между смертью миссис Фромм и делами АСПОПЕЛ, но возможность такой связи исключать нельзя. Что вам известно об этом?

— Продолжайте, мистер Кюффнер.

— Хорошо… Я полагаю, что возможно… даже весьма возможно, что имеется определенная связь между смертью миссис Фромм и ее беседой с вами в прошлую пятницу. Насколько мне известно, она никого не предупредила, что поедет к вам на консультацию, а следовательно, вопрос этот был конфиденциальным. Сперва, как обычно, ей следовало бы посоветоваться со мной, но она не сделала этого. Вопрос, несомненно, был важным, ибо по какому-либо пустяку она не обратилась бы к частному детективу, особенно к вам. Если этот вопрос в какой-то степени связан с причиной ее смерти, тогда он был не просто важным для нее, но жизненно важным. Я хочу знать… Нет, я ДОЛЖЕН знать об этом! Я пытался спрашивать у полицейских, но они отказались сообщить мне что-либо. Как вы только что сами заявили, якобы на вполне законном основании, вы обладаете записью вашей беседы и считаете себя вправе продать ее. Я заплачу вам пять тысяч долларов за нее. Если вы хотите получить деньги наличными, а не чеком, я передам их вам сегодня же во второй половине дня.

Вулф нахмурился.

— О чем вы говорите, мистер Кюффнер? Вы намеревались заявить в полицию об отвратительном предложении, о вымогательстве, а теперь готовы стать его соучастником! Поразительное этическое сальто!

— Не более поразительное, чем совершенное вами, — возразил Кюффнер. — Вы осуждали и даже хотели уволить Гудвина, а затем вдруг принялись утверждать, что его предложение вполне законно.

— Да, так оно и есть. Ведь мистер Гудвин предлагал продать нечто, принадлежащее не ему, а мне… Однако ваши таланты как акробата казуистики хотя и незаурядны, но в данном случае расходуются вхолостую. Вопрос заключается в том, принимаю ли я ваше предложение или нет? Я отвечаю — нет. Я должен отклонить его.

— Как отклонить? Вы не можете сделать это!

— Вот как?

— Конечно же! Я имею полное право как представитель интересов миссис Фромм ТРЕБОВАТЬ эту запись от вас! Вы не смеете отказать мне! Ваши действия — неуместное вмешательство в выполнение мною моих прямых обязанностей как адвоката миссис Фромм!

Вулф покачал головой.

— Я опасаюсь иметь дело с вами, и уже одного этого достаточно для моего отказа продать вам запись. Слишком уж вы проворны. Всего несколько минут назад мое предложение продать информацию вы назвали неадекватным и неправомочным, а теперь так же характеризуете мой отказ сделать это. Вы сбиваете меня с толку, и я должен иметь хоть немного времени, чтобы продумать все. Как связаться с вами, мне известно. — Вулф снова взглянул на часы. — Вы опоздаете на похороны.

Кюффнер тоже посмотрел на часы и поднялся. Судя по его выражению, он решил что ему следует уйти, не потеряв лица. Пришлось делать хорошую мину при плохой игре. Он улыбнулся вначале мне, а потом Вулфу.

— Вы уж извините, — заметил он, что я тут слишком свободно разбрасывался обвинениями. Надеюсь, вы поймете меня. Я столкнулся с самой трудной задачей, которую мне когда-либо приходилось решать. Самой трудной…

Я проводил Кюффнера, а когда вернулся в кабинет, Вулф уже ушел в столовую.

В тот же вечер в половине седьмого я сидел в маленьком кабинете помощника прокурора Мандельбаума и давал объяснения.

В этой клетушке трое казались уже толпой. Мандельбаум, средних лет, полный, лысеющий, восседал за письменным столом. Рядом с ним расположился высокий и худой детектив из уголовной полиции Рэндал. Сбоку от меня, за углом стола, примостилась мисс Джин Эстей.

Наша конференция, состоявшая главным образом из вопросов, задававшихся Мандельбаумом, и ответов которые давали я или мисс Эстей, продолжалась уже минут десять, и я решил, что пришло время мне выступить с речью.

— Я не виню вас в том, — начал я, — что вы напрасно тратите не только свое, но и мое время, ибо хорошо понимаю, что при расследовании всякого убийства примерно девять десятых времени тратится впустую. Однако сейчас позволительно спросить: не слишком ли затянулась наша беседа? Мы так ни о чем и не могли договориться, и вне зависимости от существа изложенных фактов я должен покинуть вас. Если мисс Эстей придумала все это, вы можете и без моей помощи попытаться выяснить, почему она поступила так. Если же она говорит правду и я действительно сделал ей подобное предложение, тогда только Вулф, а не вы обязан подвергнуть меня самому тщательному допросу. Если же, как вы склонны верить, меня с этим предложением послал к ней Вулф, тогда при чем тут я? Он имеет полное право даже дать объявление в газете с предложением продать кому угодно запись его разговора с миссис Фромм и хотя это может вам не понравиться, но какое обвинение вы тут предъявите ему? Я пришел к вам по вашему вызову а сейчас хочу вернуться домой и попытаться убедить своего шефа в том, что я вовсе не змея, которую он пригрел на своей необъятной груди.

Минут через пять почти по-хорошему я получил разрешение удалиться. Почему-то Джин Эстей не выразила желания поцеловать меня на прощание.

Я и в самом деле хотел вернуться и пораньше поужинать, чтобы точно в назначенное время встретиться с Орри Кэтером. Часов около пяти он явился с сообщением, содержание которого дало мне основание полагать, что я должен рискнуть вызвать недовольство Вулфа, нарушив его занятия в оранжерее. Я проводил Орри туда. Вулф конечно, что-то недовольно прохрюкал, но все же выслушал Орри.

Продавец ювелирного магазина фирмы Бодэ никогда не видел ни золотых, ни каких-либо других сережек в форме паука, но дал Орри список фабрикантов, импортеров, оптовиков и розничников ювелирной торговли, Орри переговорил со всеми, главным образом по телефону, и к четырем часам уже готов был утверждать, что никто в Нью-Йорке не видел в продаже сережек в форме пауков, когда закупочный агент одной оптовой фирмы посоветовал ему побеседовать с сотрудницей той же фирмы мисс Граммон, обязанности которой состояли в том, чтобы следить за ценами и ассортиментом других фирм.

Мисс Граммон подтвердила, что несколько недель назад она видела пару сережек-пауков и не испытывает желания снова любоваться ими. Ее поразило, что такая мерзость оказалась в витрине ювелирного магазина Джулиуса Гирстера, который как раз славился тем, что большинство продававшихся им изделий отличалось прекрасным вкусом.

Все шло хорошо, но как только Орри появился у Гирстера, он натолкнулся на совершенно неожиданное препятствие. Он объяснил Гирстеру, что видел такие сережки в витрине его магазина и хотел бы приобрести их, однако Гирстер с самого начала уклонился от разговора на эту тему. Он не отрицал, что в витрине могли быть подобные сережки, но и не признавал этого: он, мол, не помнит, были ли такие сережки у него, а если и были, то когда и кому он продал их. Орри считал, что Гирстер самый настоящий лжец, и готов был, если мы разрешим, облить его бензином и поджечь.

Договорились, что сегодня же вечером мы с Орри нанесем визит Гирстеру, причем без предупреждения.

• Предыдущая
• 22/37
• Следующая