С прискорбием извещаем - Стаут Рекс - Страница 1

• 1/20
• Следующая

Встреча с Бесс Хадлстон была не первой.

Как-то раз вечером, года два назад, она позвонила и сказала, что ей надо поговорить с Ниро Вульфом, а когда Вульф взял трубку, кротким голосом попросила его приехать к ней на Ривердейл для деловой встречи. Естественно, он осадил ее. Во-первых, если он и выбирался из дома, то только к старому другу или хорошему повару, а во-вторых, то, что какой-либо мужчина или женщина могли этого не знать, было серьезным уколом для его тщеславия.

Не прошло и часа, как она сама появилась в его офисе – комнате, которую он использовал в качестве кабинета в своем старом доме на Западной Тридцать пятой улице возле набережной, – за чем последовали пренеприятнейшие пятнадцать минут.

Я никогда не видел его взбешенным до такой степени. Лично мне предложение показалось заманчивым. Она пообещала ему две тысячи долларов, если он придет на праздник, который она устраивала для миссис Какой-то, и будет сыщиком в игре в убийство. Она также предложила пятьсот долларов мне, если я приду с Вульфом и буду работать на подхвате. Видели бы вы, как он оскорбился! Можно было подумать, что он Наполеон, а она попросила его развернуть войско оловянных солдатиков в детской.

Когда она ушла, я осудил его позицию. В конце концов, она была почти так же знаменита, как он, – самая удачливая в Нью-Йорке устроительница праздников для представителей высшего общества. Сочетание талантов таких двух мастеров своего деда, как он и она, оставило бы о себе долгую память, не говоря уже о том, сколько радости доставили бы мне эти пять сотен зелененьких. Но он только надулся.

Описанные события имели место два года назад. И вот, жарким августовским утром (особенно жарким в силу отсутствия в нашем доме кондиционера, так как Вульф не доверял технике), она позвонила и попросила его безотлагательно приехать к ней на Ривердейл.

Вульф подал мне знак отделаться от назойливой клиентки и повесил трубку. Немного позже, когда он удалился в кухню, чтобы проконсультироваться с Фрицем относительно какой-то проблемы, возникшей у них в связи с приготовлением ленча, я отыскал в справочнике номер ее телефона и перезвонил.

Прошел почти месяц с тех пор как мы покончили с делом Нойхема, в доме было скучно, как в склепе, так что даже выслеживание мальчонки из прачечной, заподозренного в краже бутылки шипучки, стало бы для меня желанным занятиам. Поэтому я перезвонил Бесс Хадлстон и сказал, что если она обдумывает возможность визита к нам на Западную Тридцать пятую улицу, то я хотел бы напомнить, что Вульф занят наверху своими орхидеями утром с девяти до одиннадцати и с четырех до шести после полудня, но в любое другое время он будет рад ее видеть.

Однако должен признаться, что Вульф не особенно обрадовался, когда в три часа того же дня я ввел ее к нему в кабинет. Он даже не извинился, что не поднялся из своего кресла поздороваться с ней, хотя, надо заметить, ни один здравомыслящий человек, взглянув на его габариты, не стал бы ожидать от него подобной попытки.

– А, так это вы предлагали мне однажды деньги, приглашая меня на роль клоуна? – проворчал он обиженно.

Бесс Хадлстон уселась в пододвинутое мной красное кожаное кресло, достала из большой зеленой сумки носовой платок и вытерла им лоб и шею. Она принадлежала к числу тех людей, которые мало похожи на свои фотографии в газетах, потому что самым примечательным в ее внешности были глаза, и эти глаза, стоило в них взглянуть, заставляли вас забыть обо всем остальном. Они были черными, искрящимися и производили впечатление, будто она смотрит на вас даже тогда, когда на самом деле этого быть не могло. Глаза делали ее моложе своего возраста – вероятно сорока семи или сорока восьми лет.

– Боже, как здесь жарко, – произнесла она. – Странно, что вы почти не потеете. Я очень тороплюсь, так как должна еще увидеться с мэром по поводу сценария шествия, устроительство которого он хочет мне поручить, и поэтому не имею возможности пускаться с вами в пререкания, но ваше заявление, будто я собиралась покуситься на вашу честь, – совершеииейшая глупость. Да, глупость! С вами в роли сыщика получился бы чудеснейший праздник. А так мне пришлось раздобыть полицейского инспектора, но он только и делал, что хрюкал. Вот так! – и она хрюкнула.

– Если вы пришли, мадам, для того, чтобы…

– Нет, не для того. На этот раз вы мне нужны не для праздника. К сожалению. Дело в том, что кто-то пытается меня погубить.

– Погубить вас? В каком смысле? Физически, в финансовых делах…

– Просто погубить. Вам известно, чем я занимаюсь. Я организую праздники для…

– Я в курсе, – оборвал ее Вульф.

– Тем лучше. Мои клиенты – люди влиятельные и богатые. По крайней мере они себя таковыми считают, и, не вдаваясь в детали, скажу, что для меня важно поддерживать с ними хорошие отношения. Поэтому вы можете себе представить, какой бывает эффект, когда… Подождите, я вам сейчас покажу…

Она открыла сумочку и принялась в ней рыться, словно терьер. На пол упал листок плотной бумаги, и я было поднялся, чтобы вернуть его ей, но она лишь скользнула по нему взглядом и произнесла:

– Не беспокойтесь, в мусорное ведро. – И я, распорядившись им, как было указано, вернулся на свое место.

Наконец Бесс протянула Вульфу конверт.

– Взгляните, что вы об этом думаете? – сказала она.

Вульф осмотрел конверт с обеих сторон, вынул из него листок бумаги, прочитал и передал мне.

– Это конфиденциально, – встрепенулась Бесс Хадлстон.

– Мистер Гудвин нам не помешает, – сухо произнес Вульф.

Я обследовал предложенные экспонаты. Конверт с маркой и почтовым штемпелем был разрезан по краю. Адрес написан на пишущей машинке:

На листке бумаги имелась надпись, также машинописная:

Подпись отсутствовала. Я вернул листок и конверт Вульфу.

Бесс Хадлстон вновь отерла лоб и шею носовым платком.

– Это письмо не единственное, – произнесла она, глядя на Вульфа глазами, которые, как мне казалось, смотрели на меня. – Было и другое, но, к сожалению, у меня его нет. Это, как вы видите, было отправлено во вторник, 12 августа, то есть шесть дней назад. А то, другое, днем раньше. Оно было тоже отпечатано на машинке. Я его видела. Его послали одному очень богатому и известному человеку, и в нем содержалось дословно следующее: «Где и с кем ваша жена бывает по вечерам? Ответ окажется для вас крайне неожиданным. За более подробной информацией рекомендую обратиться к Бесс Хадлстон». Тот человек показал мне письмо. Его жена – одна из моих самых близких подруг.

– Позвольте. – Вульф направил на нее указательный палец. – Вы пришли, чтобы со мной совещаться или чтобы нанять меня?

– Я нанимаю вас, – ответила она. – Нанимаю, чтобы вы выяснили, кто распространяет подобные вещи.

– Дело довольно сложное, никаких гарантий. Пожалуй, приняться за него меня может заставить только алчность.

– Ну, конечно! – нетерпеливо воскликнула Бесс Хадлстон. – Я и сама умею заламывать цены. И сейчас я готова к тому, что буду выжата как лимон. В противном случае, что со мной станет, если все это не прекратится и как можно скорее?

– Замечательно. Арчи, блокнот!

Я достал блокнот и принялся за дело. Пока она выкладывала мне факты, Вульф позвонил, чтобы принесли пива, и теперь сидел, откинувшись в кресле и закрыв глаза. Впрочем, когда она рассказывала мне о бумаге и пишущей машинке, один глаз он все-таки приоткрыл. Дело в том, что бумага и конверты обоих анонимных писем, сообщила она, были точно такими же, какие использовались для деловой переписки девушкой по имени Джанет Николс, которая работала у нее ассистенткой по организации праздников, причем и письма, и конверты были отпечатаны на машинке, принадлежавшей ей самой, Бесс Хадлстон. Машинка эта находилась в ведении другой девушки, Мариэллы Тиммс, работавшей у нее секретаршей. Конечно, при сравнении Бесс Хадлстон микроскопом не пользовалась, но для неискушенного взгляда шрифт машинки и писем казался совершенно одинаковым. Обе девушки жили в ее доме на Ривердейл, и большая коробка с бумагой, конвертами и прочими канцелярскими принадлежностями хранилась в комнате Джанет Николс.

• 1/20
• Следующая