Вихрь - Коул Аллан - Страница 40

• Предыдущая
• 40/95
• Следующая

Стэн услышал новые выстрелы со стороны университета.

– Это и есть инцидент?

– Молодые хулиганы безобразничают, – пожав плечами, сказал майор. – Совершают ужасные злодеяния. Уничтожают общественное имущество. Убивают. Грабят. Сексуальное насилие. Ужасно, просто ужасно.

– Вранье вонючее, – пробормотала Синд.

– Я должен посмотреть на это собственными глазами, – настаивал Стэн.

Майор сохранял профессиональное спокойствие. А вот солдаты, окружавшие его, напряглись – ото Стэн заметил. Кто-то шепотом передал приказ, и пушки танка развернулись в сторону посольства.

– Я не могу вам этого позволить, – проговорил майор. – Честное слово. Ради вашей собственной безопасности. Прошу вас не настаивать и не вынуждать меня выполнить свой долг.

Когда Стэн повернул назад к посольству, он почти ничего не чувствовал. Услышал новые выстрелы. И крики боли.

Что он мог сделать, черт подери? Он подумал о Милхузе и тех несчастных ребятишках, детях богатых родителей. Они ему были совершенно не нужны. Он с удовольствием забыл бы об их существовании, если бы мог.

Если бы только он переговорил с Милхузом раньше, до того... Если бы только...

Проклятье!

По пути в посольство Алекс и Синд попытались утешить его.

Ничего не оставалось делать, как готовиться к ответному удару.

Дети Алтая умирали сражаясь.

Когда силы доктора Искры нанесли свой удар, на территории университета находились двадцать пять тысяч студентов.

Сначала это были небольшие стычки на баррикадах. Шестьдесят полицейских с дубинками набросились на десятиметровую кучу обломков и всякого хлама, из которого молодые люди соорудили баррикаду. Наступление оказалось неожиданностью, и студентов оттеснили от защитных рубежей. Отряд полиции прорвался сбоку от баррикады и напал на студентов, безжалостно расправляясь с ними, – тут и там виднелись раскроенные черепа, несчастные со сломанными руками и ногами.

Неожиданно появилась пара суздалей, которые, не обращая внимания на удары дубинок, пустили в ход острые, словно бритвы, зубы. Полицейские отступили, сделали вид, что собираются перегруппироваться для новой атаки.

Юные защитники баррикады попросили подмоги. И уже через несколько минут к ним присоединились сотни отважных представителей молодого поколения алтайцев.

В штабе студенческого комитета собрались Милхуз и остальные его товарищи, которые, конечно же, слышали призыв о помощи.

– Нас предали! – выкрикнул Милхуз.

– Пошли. Надо им помочь! – с тревогой в голосе сказала Риель. Она метнулась к двери вместе с Техрандом и Нирски.

Милхуз молчал. Он заметил кое-что, когда бросил мимолетный взгляд в окно. В конце длинной аллеи, соединяющей факультет иностранных языков и факультет искусствоведения, Милхуз увидел танк, который медленно двигался по дороге, идущей параллельно территории университета.

– Милхуз! – снова позвала его Риель. – Пошли. Мы должны их остановить!

Милхуз заметил, что к первому танку присоединился второй, и оба увеличили скорость. Он постарался успокоиться и повернулся к Риель. Девушка стояла в дверях вместе с Техрандом и Мирски.

– Попробую еще раз дозвониться до посла Стэна. Попытаюсь напугать его до полусмерти, пригрозить... Он должен помешать им.

Милхуз подошел к коммуникатору, который настроили для него студенты инженерного факультета, и взглянул через плечо на своих друзей.

– Идите, я вас догоню.

Трое друзей поспешили на помощь своим товарищам.

Милхуз остановился. Внимательно посмотрел на открытую дверь, немного наклонив голову набок, словно испуганный зверек. Подождал, прислушиваясь к крикам о помощи, несущимся со стороны баррикад. А потом бросился к окну, открыл его, перекинул ногу через подоконник – и прыгнул.

На баррикадах полицейские снова отступали – на этот раз под градом камней, палок и самых разнообразных обломков: в ход шло все, что попадалось под руку.

Риель и двое других студентов примчались, задыхаясь, на место боя. Их узнали. Стоявшие на самой вершине баррикады существа принялись приветственно махать руками, выкрикивая их имена, призывая поддержать студентов во время следующей атаки.

Риель отчаянно озиралась по сторонам. Где Милхуз? Сейчас необходим лидер, вождь! Проклятье!

– Нужно забраться на самый верх, – заявила Нирски.

– Наверх! Наверх! – вопил Техранд.

Все еще надеясь, что ее любимый вот-вот появится, Риель бросилась вперед. Ее подхватили чьи-то руки, подняли и стали передавать, точно по эстафете. Наверх. Все выше и выше. Техранд и Нирски следовали за ней.

Риель поставили на ноги. Она бросила взгляд вниз на собравшихся возле баррикады полицейских. Потом повернулась к студентам, подняла высоко над головой руку и сжала кулак.

– Свободу Алтаю! – крикнула она.

Студенты подхватили ее слова.

– Свободу! Свободу!

Неожиданно эти крики перекрыл шум моторов. Риель повернулась и увидела, что полицейские расступаются, пропуская танк. И еще один. Огромные машины катили вперед. А за ними шли солдаты. С оружием наизготовку.

Первый танк остановился. Послышался хлопок.

Взрыв... потом еще...

Канистры со слезоточивым газом полетели прямо в студентов. Повсюду раздавались крики.

Несмотря на то что глаза Риель застилали слезы, она не уходила со своей позиции, продолжая угрожающе размахивать кулаками в сторону танков.

Неожиданно оба танка одновременно выстрелили по баррикаде, сломав ее, словно она была сделана из бумаги. В разные стороны полетели обломки.

Риель заметила, что прямо на нее, медленно переворачиваясь в воздухе, летит острый обломок дерева.

– Милхуз! – крикнула девушка.

Обломок вонзился ей прямо в горло. Она медленно, точно тряпичная кукла, упала на рушащуюся баррикаду.

А тем временен солдаты открыли огонь.

Техранд и Нирски погибли там, где стояли.

Кое-кто из студентов стал спасаться бегством. Другие защищали свои позиции до последнего – их расстреляли, а иные погибли под гусеницами танков. И тем не менее... многими из них родители могли бы гордиться.

Но в конце концов солдаты смяли оборону студентов и заняли территорию университета, не прекращая стрелять прямо в толпу. Последние, самые стойкие студенты вынуждены были бежать. Солдаты преследовали их.

Наступила ночь, а на территории Пушкана все еще раздавались выстрелы. Это не был направленный огонь. Солдаты охотились за детьми Джохи и убивали их.

Одного за другим.

Пойндекс на мгновение почувствовал, что обладает безграничной властью. Он приказывал Вечному Императору – и великий человек ему подчинялся.

А потом Пойндекс одернул себя: "Ты безмозглый дурак, нет, ты хуже, чем безмозглый дурак! Мне казалось, ты сумел себя переделать, сумел избавиться от тщеславия и амбиций, вырезав их, словно опухоль, из своего тела".

Пойндекс с силой сжал рукой ржавую проволоку. Острые железные колючки вонзились в ладонь и палец. Только через минуту он отпустил проволоку и внимательно посмотрел на окровавленную руку. "Пусть возникнет заражение, – сердито подумал он. – Пусть распухнет и начнет гнить. Потому что твое стремление к власти уже однажды чуть не уничтожило тебя. Второго шанса ты не получишь".

Пойндекс внушил своему телу, что просто не чувствует раненую руку, и заставил себя не думать о почти невыносимой боли. А потом посмотрел на разлившуюся реку Ампкуа.

"Я во второй раз попал на родину человека, на планету Земля. В первый раз я находился на службе Тайному Совету и прекрасно справился с заданием. Особенно в том, что касалось проведения операции против отряда убийц, во главе которого стоял Стэн. Что произошло бы, что сложилось бы иначе, если бы я понимал, в какую сторону дует ветер, и не помешал бы ему? Если бы позволил Стэну покончить с Тайным Советом?.. Не выполнил бы свой долг... Верно. Но ведь в этом случае и другие события могли бы не произойти?.. Кто знает, – думал Пойндекс. – Тогда я остался бы всего-навсего полковником, лишь главой корпуса "Меркурий". Возможно, Вечный Император так никогда и не узнал бы о моем существовании, не заметил бы меня, когда вернулся. Хотя, надо признать, я предстал перед ним не в самом выгодном свете. Вполне вероятно, меня отправили бы в отставку после того, как Император вернул себе власть – ведь так произошло со многими. Впрочем, нельзя думать о прошлом и о том, что было бы, если... Следует учиться на своих ошибках, но не следует размышлять о том, что прошлое можно или нужно было бы изменить. Гораздо важнее будущее и настоящее – особенно возвращение на Землю. Потому что я почти приблизился к моменту триумфа".

• Предыдущая
• 40/95
• Следующая