Алтайские сказки - Гарф Анна Львовна - Страница 5

• Предыдущая
• 5/25
• Следующая

Где девять рек соединились, у подножия девяти гор, над быстрым ключом мохнатый кедр стоит. Под этим кедром собра-

лись звери из чёрного леса. Друг другу шубы свои кажут, умом, силой, красой похваляются.

Старик медведь тоже сюда пригаёл:

— Что шумите? О чём споритс?

Притихли звери, а лиса острую морду подняла и заверещала;

— Ах, почтенный медведь, нестареющим, крепким будьте, сто лет живите! Мы тут спорим-ссоримся, а дела решить без вас не можем: кто достойнее, кто красивее всех?

— Всяк по-своему хорош,— проворчал старик.

— Ах, мудрейший, всё же мы хотим ваше слово услышать. На кого укажете, тому хвалу споём, па почётное место посадим.

А сама свой красный хвост распушила, золотую шерсть языком охорашивает, белую грудку приглаживает.

И тут звери вдруг увидели бегущего вдали марала: тонкими, сильными ногами он вершину горы попирал, ветвистые рога по дну неба след вели.

Лиса ещё рта закрыть не успела, а марал уже здесь. Не вспотела от быстрого бега его гладкая шерсть, не заходили чаще его тонкие рёбра, не вскипела в тугих жилах тёплая кровь. Сердце спокойно, ровно бьётся, тихо сияют большир глаза. Розовым языком коричневую губу чешет, зубы белеют, смеются.

Медленно встал старый медведь, папу к маралу протянул:

— Вот кто всех краше!

От зависти лиса за хвост себя укусила.

— Хорошо ли живёте, благородный олень? — спросила.— Видно, ослабели ваши стройные ноги, в широкой груди дыхание сиёрло. Ничтожные белки опередили вас, кривоногая росомаха давно уже здесь, даже медлительный барсук и гот успел сюда раньше вас прийти.

Опустил марал свою ветвисторогую голову, колыхнулась его мохнатая грудь, и зазвенел го.лос, как тростниковая свирель:

— Уважаемая лиса! Белки на этом кедре живут, росомаха па соседнем дереве спала, у барсука дом здесь, под этим холмом. А я девять долин миновал, девять рек переплыл, через девять гор перевалил…

Поднял голову марал — уши его подобны лепесткам цветов. Рога, тонким ворсом одетые, прозрачны, словно майским мёдом налиты.

— О чём, лиса, ты хлопочешь? — рассердился медведь,— Сама, что ли, старейшиной стать задумала?

Отшвырнул он лису, глянул на марала и молвил:

— Прошу вас, благородный марал, займите почётное место.

А лиса уже опять здесь:

— 0-ха-ха! Бурого марала старейшиной выбрать хотят, петь хвалу ему собираются. Ха-ха-ха! Сейчас-то он красив, а посмотрите на него зимой — голова безрогая, шея тонкая, шерсть висит клочьями, сам от ветра шатается.

Марал в ответ слов не нашёл. Звери тоже молчат. Даже медведь не вспомнил, что каждую весну отрастают у марала новые рога, каждый год прибавляется на рогах по новой веточке, и год от года рога ветвистее, а марал чем старше, тем прекраснее.

От горькой обиды упали из глаз марала жгучие слёзы, прожгли они щёки до костей, и кости погнулись.

Погляди, и сейчас темнеют у него под глазами глубокие впадршы. Но глаза от этого ещё краше стали, и красоте марала не только звери, но и люди славу поют.

КОНЬ, КОРОВА И ЗВЁЗДЫ*

В старршу, в далёкую старину, конь и корова из одного ручья воду пили, одной тропой на пастбище ходили.

Вот однажды, летним днём, конь сказал:

— Сестра, а не спуститься ли нам в овраг? Там прохладнее.

Начали спускаться, вдруг корова замычала:

— Мм-о, дядя копь, мм-у-у! В овраге пожар!!

Конь ноздри раздул — понюхал, глазом повёл — посмотрел, и увидал на дне оврага звёздную россыпь.

— Давай прижмём эти звёзды, пусть они на земле останутся.

— Я первая увидела, я первая пойду!

— Твои копыта тоньше моих, ноги слабее — не удержишь.

Но корова дядю коня не послушала, прыгнула вниз, на

звёзды копытами наступила. Встрепенулись звёзды, ещё жарче разгорелись. Коровьи копыта треснули. И улетели звёзды со дна оврага на дно неба.

— И хо-хо! Теперь твои копыта на вилы похожи.

— Мо-о, му-у-у…— заплакала корова.— Дядя ко-о-о-онь…

— Больше мы не родня. Тебе тот свояк, у кого парные копыта.

Вот с той поры конь и корова дружбу потеряли, а в небе появилось новое созвездие — Улькер.

СТРАШНЫЙ ГОСТЬ*

Жил-был барсук. Днём он спал, ночами выходил на охоту. Вот однажды ночью барсук охотился. Не успел он насытиться, а край неба уже посветлел. До солнца в свою нору спешит барсук. Людям не показываясь, прячась от собак, шёл он там, где тень гуще, где земля чернее. Подошёл барсук к своему жилью.

— Хрр… Бррр…— вдруг услышал непонятный шум.

«Что такое?»

Сон из барсука выскочил, шерсть дыбом встала, сердце чуть рёбра не сломило стуком.

«Я такого шума никогда но слыхивал…»

— Xppp… Фиррлить-фью… Бррр…

«Скорей обратно в лес пойду, таких же, как я, когтистых зверей позову, я один тут за всех погибать не согласен». И пошёл барсук когтистых зверей на помощь звать:

— Ой, у меня в норе страшный гость сидит! Помогите! Прибежали звери, ушами к земле приникли — в самом деле

от шума земля дрожит.

— Бррррррк, хрр, фью…

Изо всех восьми ходов-выходов так н гремит. У зверей шерсть дыбом поднялась.

— Ну, барсук, это твой дом, ты первый и полезай. Обернулся барсук — большие когтистые звери вокруг стоят

подгоняют:

— Иди, иди!

А сами от страха хвосты поджали.

«Что делать,— думает барсук,— как быть?»

— Чего стал? — тявкнула лиса.

Медленно, нехотя подошёл барсук к главному входу.

— Хрррр! — вылетело оттуда. Отскочил барсук к другому входу-выходу.

— Бррр!

Принялся барсук ещё один ход рыть. Обидно родной дом разрушать, да что поделаешь — со всего Алтая свирепые зсери собрались.

— Скорей, скорей! — торопят.

Наконец, чуть жив от страха, пробрался он в свою спальню.

— Хррр, бррр, фррр…

Это, развалясь на мягкой постели, громко храпел белый заяц. Звери со смеху на ногах не устояли, покатнлись по земле:

— Заяц! Барсук зайца испугался! Ха-ха-ха! Хо-хо-хо!

— От стыда куда теперь спрячешься, барсук? Против зайца какое войско собрал! Ха-ха-ха! Хо-хо!

Барсук головы не поднимает, себя бранит: «Почему, шум в своём доме услыхав, сам туда не заглянул? Для чего пошёл на весь Алтай кричать?»

А заяц знай себе спит-храпит.

Рассердился барсук да как пихнёт его:

— Пошёл вон! Кто тебе здесь спать позволил?

Проснулся заяц — глаза чуть не выскочили, перекосились! И волк, и лисица, рысь, росомаха, дикая кошка — все когтистые звери здесь…

«Ну,— думает заяц,— будь что будет!»

И — прыг барсуку в лоб. А со лба, как с холма, опять скок! — и в кусты.

От белого заячьего живота побелел лоб у барсука. От задних заячьих лап прошли белые следы по щекам.

Звери ещё громче засмеялись:

— Ой, барсу-у-ук, какой ты красивый стал! Хо-ха-ха!

— К воде пойди, на себя посмотри!

Заковылял барсук к лесному озеру, увидал в воде своё отражение и заплакал:

«Пойду медведю пожалуюсь».

Пришёл и говорит:

— Кланяюсь вам до земли, дедушка медведь! Защиты у вас прошу. Сам я этой ночью дома не был, гостей не звал. Громкий храп услыхав, испугался… Скольких зверей обеспокоил, сам свой дом порушил. Теперь, посмотрите, от заячьего белого живота, от заячьих лап щёки мои и лоб побелели. А виноватый без оглядки убежал. Это дело рассудите.

Взглянул медведь на барсука. Отошёл подальше — ещё раз посмотрел да как зарычит:

— Ты ещё жалуешься? Твоя голова раньше чёрная была, как земля, а теперь белизне твоего лба и щёк даже люди позавидуют. Досадно, что не я на том месте стоял, что не моё лицо заяц выбелил. Вот это жаль! Да, жалко, обидно…

И, горько вздыхая, побрёл медведь в свою берлогу.

А барсук так и живёт с белой полосой на лбу и на щеках. Говорят, привык он к этим отметинам, даже похваляется:

— Вот как заяц для меня постарался! Мы теперь с ним на веки вечные друзьями стали.

• Предыдущая
• 5/25
• Следующая