Праздничный пикник - Стаут Рекс - Страница 3

• Предыдущая
• 3/10
• Следующая

– Заперта! – раздраженно произнес он.

– Вы правы, – сказал я.

– Открой ее.

Я не шелохнулся.

– Вам что-то понадобилось?

– Открой машину, залезай внутрь и заводи ее. Мы уезжаем.

– Черта с два! Вам сейчас выступать.

Вульф свирепо уставился на меня. Он давно научился различать мельчайшие оттенки моего голоса, как и я – его, и отлично знает, когда спорить со мной бесполезно.

– Арчи, – терпеливо объяснил он, – это не чудачество, поверь. Для моей просьбы есть вполне здравая и убедительная причина, которую я открою тебе по дороге. Открой дверцу.

Я покачал головой.

– Только в обмен на причину. А машина – ваша, не спорю. – Я порылся в кармане, выудил ключи и протянул ему. – Берите. А я подаю в отставку.

– Очень хорошо. – Вульф выглядел мрачнее тучи. – Этот человек на раскладной кровати мертв. Я приподнял одеяло, чтобы укрыть его получше. Один из разделочных ножей торчит у него в спине. Он убит. Если мы окажемся здесь к тому времени, как обнаружат тело – сам знаешь, что случится. Мы застрянем здесь на целый день, а то и на неделю, до бесконечности. Это невыносимо. Допросить нас могут и дома, необязательно здесь. Проклятье, открой же дверцу!

– О'кей. Дома нас допрашивать не станут – все равно выволокут сюда. Кстати, в дом вам даже зайти не удастся – нас будут караулить уже на крыльце. – Я опустил ключи в карман. – Прелестная выдумка – сбежать прямо перед собственным выступлением. Уверен, что ее оценят по достоинству. Вопрос только в том, доложить ли о случившемся немедленно или подождать, пока вы произнесете свою речь, а кто-то другой тем временем найдет труп? Решайте.

Вульф перестал жечь меня взглядом. Он глубоко вздохнул и потом на выдохе произнес:

– Хорошо, я выступлю.

– Замечательно. Было бы очень обидно упустить такую возможность. Еще вопрос. Когда вы поднимали полог, чтобы выйти, вы его не отвязывали? Он был уже отвязан?

– Да.

– Очень интересно. – Я повернулся, взлетел по ступенькам, придержал полог, пока Вульф входил в палатку, затем последовал за ним. Вульф протопал через всю палатку и вышел наружу, а я задержался у раскладной кровати. Филип Холт, укрытый по шею, лежал спиной ко мне. Отвернув край одеяла, я увидел рукоятку ножа, который торчал в спине примерно в дюйме правее лопатки. Лезвие ножа было погружено в спину до самого основания. Я еще немного отвернул одеяло, взял Холта за руку, ущипнул за кончик пальца, потом отпустил и увидел, что кончик так и остался белым. Я подобрал пушинку и с полминуты подержал ее перед ноздрями Холта. Пушинка не шелохнулась. Я укрыл покойного директора-распорядителя одеялом, подошел к столу, раскрыл коробку и убедился, что недостает самого короткого ножа, с шестидюймовым лезвием.

Когда я снова вышел с задней стороны, жидкий голос Дика Веттера замолк и зазвучали одобрительные свистки и выкрики.

Я спустился к машинам. Наш «родстер» стоял третьим справа от крыльца. А вот вторым слева стоял новенький «плимут», в котором – с удовлетворением отметил я, поскольку заметил ее еще раньше – сидела пассажирка. Седовласая женщина с широкими скулами и волевым подбородком смотрела в мою сторону с переднего сиденья по соседству с водительским местом.

Я обогнул «плимут» и, приблизившись к дверце со стороны женщины, обратился к ней:

– Прошу прощения. Вы позволите мне представиться?

– Это ни к чему, молодой человек. Я прекрасно вас знаю – вы Арчи Гудвин, и вы служите у Ниро Вульфа, частного сыщика.

– Вы правы. Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов? Долго вы уже здесь сидите?

– Достаточно долго. Но я все слышу. Кстати, сейчас как раз выступает Ниро Вульф.

– Так вы здесь с самого начала торжественной части?

– Да. Я переела вкуснейших пирожных. Поэтому и решила не стоять в толпе, а лучше посидеть здесь, в машине.

– Значит, все речи вы прослушали, сидя здесь?

– Да, я уже вам сказала. А в чем дело?

– Так, кое-что проверяю. Если вы не против, конечно. А кто-нибудь на ваших глазах заходил в палатку или выходил из нее?

Ее усталые глаза оживились.

– Ха, – фыркнула она. – Значит, что-то украли? Неудивительно. А что пропало, если не секрет?

– Насколько мне известно – ничего. Я проверяю совсем другое. Вы, конечно, заметили, как мы с Ниро Вульфом выходили из палатки и потом возвращались? А кроме нас, кто-нибудь еще подходил к палатке?

– Вы меня не проведете, молодой человек. Ведь вы частный сыщик, значит, что-то пропало.

Я ухмыльнулся.

– Ладно, пусть будет по-вашему. Но мне все-таки хотелось бы, чтобы вы мне ответили, если не возражаете.

– Я не возражаю. Так вот, как я уже вам говорила, я сидела с самого начала выступлений. Никто, повторяю, никто, кроме вас и Ниро Вульфа, за все это время в палатку не заходил, в том числе и я. Я все время просидела здесь, в машине. Если хотите знать, кто я такая, то меня зовут Анна Банау, миссис Анна Александр Банау. Мой супруг служит старшим официантом в «Цоллере»…

Страшный крик послышался из палатки. Я повернулся и вихрем взлетел по ступенькам. Флора Корби стояла спиной к раскладной кровати, прижав обе руки ко рту. Я почувствовал разочарование. Пусть даже женщина и вправе истошно вопить, увидев труп, но неужели она не могла дождаться, пока Вульф закончит свою речь?

Крик Флоры Корби раздался в начале пятого, а без двадцати шести пять, когда я в третий раз осмелился украдкой выглянуть наружу из палатки, «плимут», в котором сидела миссис Анна Банау, укатил прочь. В 16:39 приехавший судебный врач удостоверился, что Филип Холт по-прежнему мертв. Криминалисты, фотографы и дактилоскописты прибыли в 16:48 – нас с Вульфом и остальными тут же оттеснили наружу, где заставили сидеть на стульях под охраной. В 17:16 по моим подсчетам на месте преступления хлопотало уже семнадцать полицейских, городских и местных, в мундирах и в штатском. В 17:30 Вульф горестно пожаловался, что теперь уж точно нас тут продержат всю ночь. В 17:52 некий Бакстер из уголовного розыска уже настолько мне надоел, что я прекратил отвечать на вопросы. В 18:21 всех нас увезли из Калпс-Медоуз в неизвестном направлении. В нашей машине мы ехали вчетвером: полицейский при всех регалиях расположился с Вульфом сзади, а шпик в штатском сидел справа от меня и следил, чтобы я на полном ходу не выпрыгнул из машины. Снова рядом со мной сидел советчик и указывал, куда поворачивать, но на сей раз меня не тянуло обнять его за плечи.

Какое-то время нас допрашивали поодиночке, но, в основном, вопросы задавали всем сразу, на деревянном помосте, так что раскладку я знал. Никто еще никого не обвинял. Трое – Корби, Раго и Гриффин – объяснили причину посещения палатки одинаково: они беспокоились по поводу здоровья Филина Холта и хотели его проведать. Четвертый, Дик Веттер, назвал ту причину, о которой я уже догадался: он подумал, что Гриффин собрался пригласить Холта выступить, и хотел ему воспрепятствовать. Кстати, Веттер оказался единственным из всех задержанных, кто поднял шум. По словам Веттера, он и так вырвался на пикник с огромным трудом, а на шесть вечера у него назначена репетиция, пропустить которую ну никак нельзя. В итоге, в 18:21, когда нас всех распихали по машинам, на Веттера было впору натягивать смирительную рубашку.

Ни один из них не дал бы голову на отсечение, что видел Холта живым: каждый полагал, что Филип спит. Все, кроме Веттера, показали, что подходили к кровати и смотрели в лицо «спящему», но ничего не заподозрили. Ни один из них не пытался заговорить с Холтом. На вопрос «кто, по-вашему, мог это сделать?» все ответили одинаково: должно быть, кто-то проник в палатку сзади, заколол спящего и скрылся. Ни для кого не было тайной, что у директора-распорядителя что-то с животом и врач предписал ему покой.

Про Флору я умышленно ничего не говорил, поскольку и я, и вы прекрасно знаем, что она тут ни при чем. Но вот у фараонов сложилось иное мнение. Я случайно подслушал, как один из них говорил другому, что заколоть больного скорее способна женщина, а не мужчина.

• Предыдущая
• 3/10
• Следующая