Острие копья - Стаут Рекс - Страница 34
- Предыдущая
- 34/58
- Следующая
Полицейский приготовил карандаш.
– Ваше удостоверение?
Я протянул ему свою визитную карточку.
– Я частный сыщик. Мой хозяин, Ниро Вульф, и начал всю эту заварушку.
Полицейский вернул мне мою визитку и права.
– Ладно, поезжайте. Только не вздумайте брать еще высоту и прыгать через заборы.
После такого напутствия мне стало как-то легче на душе. Может, в конце концов, нам все же повезет.
Двух мальчишек я сразу нашел в клубе, ко мне понадобилось около часа, чтобы заполучить двух остальных. Они учились в разных школах, и если одного не пришлось долго убеждать совершить прогулку в Нью-Йорк, другой, видимо, уже сейчас готовился к научной степени или, по меньше мере, играть роль первого ученика в классе и любимца учителя. Начал я с юмора и шуток, когда не помогло, нажал на справедливость, права человека и гражданский долг каждого. Это у него и у директрисы имело больший успех. Не шибко веря в нашу с ним дружбу, я посадил его с другим парнишкой на заднее сиденье, а двух остальных рядом с собой, и мы покатили в Нью-Йорк. Теперь я следил, чтобы стрелка спидометра стойко держалась на цифре сорок, ибо не мог рассчитывать на благосклонность прокурора Андерсона.
Без четверти одиннадцать мы были дома. Я провел мальчишек на кухню и угостил их бутербродами, ибо до ланча оставалось два часа. Я хотел подняться с ними на чердак и показать им оранжерею – посмотреть на орхидеи им бы не помешало, все же впечатление, – но времени уже не оставалось. Я записал фамилию и адрес каждого. У одного из них, бледного, худого паренька, обслуживавшего в гольф-клубе Мануэля Кимболла, было грязное лицо, и я отвел его в ванную. Когда наконец появился Вульф, я уже вполне освоился с ролью вожатого бойскаутов.
В кабинете я поставил четыре стула в ряд. Вошел хозяин с букетом орхидей. Поставив цветы в вазу, он опустился в кресло и бегло перебрал почту на стеле. Разумеется, войдя, он поздоровался с мальчиками, а теперь, удобно устроившись в кресле, внимательно их разглядывал. Мальчишки смущенно ерзали на стульях.
– Прости, Арчи, но ты плохо подготовил сцену. – И повернувшись к тому, кто сидел с краю, пареньку с рыжей копной волос и голубыми глазами, спросил:
– Как вас зовут, сэр?
– Вильям А. Райли.
– Благодарю вас. Не будете ли вы любезны вместе с вашим стулом передвинуться вот сюда, поближе к стене. Вот, теперь лучше. А вас как зовут? – обратился он к следующему.
И так, знакомясь с каждым и меняя их местами, он наконец рассадил их так, как ему хотелось.
– Кто из вас не поверил, что Питер Оливер Барстоу был убит иглой, выброшенной из рукоятки клюшки? Не стесняйтесь, я просто хочу познакомится с вами. Так кто же?
– Я, – сказал коренастый Майк.
– А, Майк Аллен. Ты еще так молод, Майк, и привык, что в жизни все идет, как обычно, изо дня в день. Тебе еще предстоит узнать, что в ней случаются бог весть какие странные вещи. Я хочу, господа, рассказать вам одну историю. Прошу внимательно выслушать меня, потому что мне бы хотелось, чтобы вы ее поняли. Все это произошло на самом деле. Однажды состоялась конференция психологов, их собралось не менее сотни. Психолог – это, как бы вам сказать, человек особо натасканный по части наблюдательности и любопытства, что, где, как и почему происходит с человеком. Без ведома собравшихся были решено провести эксперимент: в зал неожиданно вбегает человек, бежит по проходу между креслами, а за ним гонится другой с пистолетом в руках. В эту минуту из другой двери вбегает третий человек. Второй человек стреляет в первого, а третий сбивает его с ног и отнимает пистолет. Все трое убегают в разные двери. После этого поднимается один из присутствующих, успокаивает взволнованное собрание и говорит, что все это было проделано нарочно, и просит коллег тут же описать детально все, что каждый видел. Все сделали это, их описания были прочитаны и сравнены. Ни одно из них не было правильным. И ни одно не походило на другие. Кто-то даже написал, что в первого стрелял третий человек.
Вульф умолк и обвел взглядом слушавших его мальчишек.
– Это все. Я не мастер рассказывать истории, но, может быть, вы уловили смысл. Вы понимаете, для чего я рассказал вам все это?
Они кивнули.
– Значит, понимаете. Не буду оскорблять вашу сообразительность опросом. Перейдем лучше к нашей истории. Мы будем обсуждать с вами смерть Питера Оливера Барстоу, точнее, то, что произошло на поле для гольфа у первой метки, и чем все это кончилось. В час дня у нас будет ланч, а затем мы снова вернемся сюда и продолжим наш разговор. На это уйдет у нас несколько часов. Это утомит вас, но голодными вы не будете. Если кому захочется вздремнуть, он сможет себе это позволить. Я вам подробно излагаю программу, чтобы вы поняли, каким сложным и запутанным является это дело, и что нас ждет. Мистер Гудвин слышал два стереотипа ваших рассказов. Другие два, думаю, мало будут отличаться. Стереотип – это что-то устоявшееся, застывшее, не думающее меняться. Я не ожидаю от вас, что вы измените свои рассказы о том, что произошло на поле у первой метки. Я прошу лишь забыть все, что вы рассказывали раньше, о чем спорили и что обсуждали со своими родными и друзьями, забыть о том, что уже отпечаталось в мозгу, а просто вернуться воспоминаниями туда, где все это случилось. Это очень важно. Я с удовольствием поехал бы с вами на место происшествия, но, боюсь, что всевозможные препятствия могут помешать этому. Вы должны в своем воображении воссоздать картину. Давайте, попробуем вместе, мальчики. Вот мы стоим у первой метки, на месте первого удара. Итак, воскресенье, полдень. Ларри Барстоу нашел и привел вас двоих, остальные двое – у Кимболлов, несут за ними сумки с клюшками. Поле для гольфа вам знакомо, как родной дом. Вы занимаетесь делом, к которому привыкли и хорошо знаете, поэтому делаете все почти по привычке, автоматически. Через плечо у вас ремни сумок для клюшек. Вам, Майк Аллен, когда вы видите как мистер Барстоу у первой метки делает пробный мах клюшкой номер два, не надо говорить, что следует делать. Вы подходите к нему, берете его сумку с клюшками и передаете ему драйвер, клюшку номер один.
Майк отрицательно помотал головой.
– Нет? А что же вы делаете? – удивился Вульф.
– Я в это время побежал за мячом.
– Ага. За тем, что он уже послал клюшкой номер два?
– Да, сэр.
– Хорошо. А что делали вы, Вильям Райли, пока Майк бегал за мячом?
– Я жевал резинку.
– И ничего более? Я хочу сказать, что это все, чем вы тогда занимались?
– Нет, я стоял и держал сумку старого Кимболла.
Слушая, как начал свой расспрос Вульф, я боялся, что своим многословием он задурит им головы так, что они просто ничего ему не скажут. А все получилось наоборот. Практически ничего не говоря, он дал им понять, что они все вместе могут доказать, насколько они умнее сотни психологов. Длинные слова и многословие Ниро Вульфа их ничуть не смущали.
А он шел своим путем, дюйм за дюймом приближаясь к цели, то с помощью одного мальчишки, то с помощью другого, а то и всех их вместе, говорящих хором. Он позволил им вступить в длительный спор о преимуществах той или иной марки клюшек, а сам, закрыв глаза, делал вид, что с удовольствием слушает их. Потом он расспрашивал их о сверстниках, работающих в гольф-клубе, а также о тех, кто начал уже играть, до того, как Барстоу и Кимболлы вышли на поле. Время от времени кто-нибудь из парнишек заговаривал просто об игре в гольф, но Вульф тут же вводил разговор в нужное ему русло. Среди сумбурностей и отклонений в этой беседе прослеживалась одна главная линия – Вульф не выпускал из виду ни одну из клюшек, которыми играла четверка Барстоу-Кимболл, где были клюшки – в игре или в сумке.
На ланч Фриц подал запеченных в тесте цыплят и четыре арбуза. Когда бывали гости, за столом обычно распоряжался я. Не переставая подкладывать всем, я сам едва успел отведать цыплят до того, как окончательно опустело блюдо. С арбузом было проще: два арбуза мальчишкам, каждому по половине, а третий – нам с Вульфом. Четвертый я отдал Фрицу, хотя подозревал, что он не притронется к нему. Тем лучше – останется про запас. После ланча мы вернулись в кабинет и продолжили беседу. Я с удовольствием наблюдал, как Вульф, словно свежим ветерком, продул мальчишкам головы, и они стали совсем другими. Они забыли, что кто-то пытается что-то выведать у них, и им надо копаться в своей памяти. Это просто была ватага мальчишек, обсуждающих вчерашнюю игру в футбол. А Вульф, как судья, то и дело возвращал их то к одному моменту, то к другому, не позволяя ничего забыть или упустить. Даже таким окольным путем дело все же шло. Вот уже Ларри Барстоу открывает игру первым ударом, за ним бьет по мячу Мануэль Кимболл.
- Предыдущая
- 34/58
- Следующая
