Звенья разорванной цепи - Бегунова Алла Игоревна - Страница 28

• Предыдущая
• 28/73
• Следующая

Имеющий большой и разнообразный опыт в «науке страсти нежной», очень избалованный женщинами, Григорий Александрович считал, что шлюх вокруг него полно, и все они, как правило, отпетые дуры. Разговаривать с ними ночью не нужно, а утром – бесполезно, ибо ничего толкового тут не услышишь. Как кобылы в табуне, они спешат на призывное ржание жеребца, подчиняясь инстинкту, но не чувству. Искреннее чувство – редкость, особенно в его положении. Он фантастически богат и всесилен, и женщины, искусно притворяясь, рассчитывают на солидный приз: деньги, драгоценности, земельные пожалования, привилегии для своих родственников.

Мудрая государыня давно научила его угадывать мотивы поступков подданных и быть снисходительным к людям: «дурачества сквозь пальцы видишь, лишь зла не терпишь одного!» Еще Екатерина Алексеевна говорила ему, что никогда не следует мстить. Мстительность – опасное свойство характера для самодержца в России. Русские люди великодушны, однако обидчивы. От монарха они ждут прежде всего справедливости, потом – строгости, потом – щедрого воздаяния за подвиги во славу Отечества.

Не жалея щедрых наград, правда, за другие подвиги, Потемкин развлекался со своими подружками в прежние годы. Он с удалью тратил не только деньги, но и собственные силы. И вдруг совсем недавно открылась ему новая истина: деньги прибывают и остаются у него, но вот силы куда-то уходят. Их надо беречь и дарить только тому, кто воздаст сторицей…

Дважды поднявшись на вершину своей бешеной страсти, они крепко обнялись и затем уснули беспробудным сном.

Поздним утром молодой камердинер генерал-фельдмаршала, Иван, довольно долго стучал в дверь спальни и звал барина. Наконец ему ответил низкий женский голос. Слуга вошел. Потемкин-Таврический еще лежал в постели. Крупную его фигуру прикрывал шерстяной шотландский плед, лицо казалось несколько осунувшимся, но единственный глаз смотрел бодро и весело.

Завтрак по приказу Главнокомандующего принесли ему в кабинет. Камердинер Иван с любопытством поглядывал на княгиню Мещерскую, одетую в пехотный кафтан с офицерской наградой в петлице и причесанную по-армейски: косичка на спине и букли, закрученные над ушами. Обычно генерал-фельдмаршал завтракал не спеша и очень плотно. Потому слуга по очереди подавал им блюда: ростбиф, сыр «пармезан», салат из свежих овощей с брынзой, почему-то называемый здесь «греческим», яичницу, шкворчащую на раскаленной сковородке. В довершение Иван водрузил в центре стола горячий металлический кофейник и вазу со сдобными булочками, обсыпанными маком.

Их деловой разговор начался сразу, еще при появлении ростбифа, однако шел на французском языке, поскольку камердинер крутился возле стола. Говорила в основном Аржанова. Это был ее краткий отчет о конфиденциальной работе в Таврической губернии и поведении крымско-татарской общины в последние шесть месяцев.

О деятельности исламского террористического подполья, получавшего деньги и оружие из Турции, светлейший князь и так знал немало. Но Флора расцветила рассказ некоторыми деталями, не попадавшими в ее официальные отчеты.

Например, она поведала о долгом споре за участок у реки Бельбек в деревне Учкуй. Затеял его подпоручик конного крымско-татарского полка Мустафа-эфенди – подумать только! – с контр-адмиралом Ушаковым. Сначала хитрый мусульманин взял деньги у флотоводца за аренду, потом – за покупку участка, но при оформлении купчей на него от всего отказался. И таврический губернатор Жегулин принял его сторону![9]

– Почему? – удивился Потемкин и даже поставил чашку с кофе обратно на блюдце.

– Большие взятки дают, мерзавцы!

Светлейший князь рассмеялся:

– Вот она, посконная правда! А султанские чиновники в Стамбуле ноют, будто мы в Крыму их единоверцев притесняем.

– Борьба с местной коррупцией – не мое дело, – помолчав, ответила Анастасия. – Естественно, пока они не начнут продавать туркам наши военные секреты. Разбирательство насчет земли в деревне Учкуй к данной категории не относится. Я ездила туда и все проверила.

После сытного завтрака генерал-фельдмаршал был настроен благодушно. Он промокнул губы салфеткой, бросил ее на стол и улыбнулся курской дворянке:

– Душа моя, я искренне радуюсь твоим успехам, но полуденные края тебе придется на некоторое время покинуть.

– Я уже догадалась.

– Конечно, ты – человек опытный.

– Куда теперь благоугодно будет вам, ваша светлость, меня отправить?

– Нет, не волнуйся. Не в Турцию. Есть много других стран и городов, нас интересующих. Например, Вена…

Часть стены в кабинете Главнокомандующего Южной армией закрывали темные шторы. Светлейший князь подошел, резко дернул за шнур, и они раздвинулись. Под шторами находилась большая, мастерски нарисованная и раскрашенная карта. Она изображала весь театр военных действий кампании 1789 года. От голубого Черного моря с крепостями Кинбурн, Очаков и Гаджи-бей темно-коричневые нити дорог уходили по желтоватым степным пространствам вверх на север, к галицийским городам Черновцы, Хотин, Липканы. Густо-бежевым цветом картограф обозначил предгорья Карпат, салатовым – долины рек Сирет, Бырлад, Путна, Дунай. Квадратики разных группировок войск имели разные цвета: австрийцы – ярко-синий, турки – ярко-зеленый, русские – ярко-красный. Черные стрелки, сплошные и прерывистые, указывали маршруты их передвижений, скрещенные мечи – места боевых столкновений.

– Австрийцы вместе нами воевали неплохо, – Григорий Александрович остро заточенным карандашом обвел на карте названия «Фокшаны» и «Рымник», где виднелись скрещенные мечи. – Однако мы имеем сведения, что политика императора Иосифа Второго, всегда выступавшего за союз с Россией против Турции, больше не находит поддержки в австрийском обществе. Когда его армия побеждала османов, всем все нравилось. Но при малейшей неудаче наши отношения могут измениться, и тогда русские останутся одни в войне на два фронта: со шведами – на севере и с турками – на юге. Этого нельзя допустить…

– Вы хотите, чтобы я повлияла на коварных австрияков? – удивилась Аржанова.

– Ну, положим, не вы одна. Просто Ее Величество находит полезным пребывание в Вене наших людей, умеющих добывать ценные сведения, завязывать полезные знакомства, например, в Министерстве иностранных дел, и пристально наблюдать за событиями, как при дворе императора, так и за пределами его.

– Да, цель благородная, – курская дворянка с усмешкой на устах продолжала разглядывать карту.

Ярко-зеленые квадратики по количеству преобладали над ярко-синими, сгруппированными в Галиции, Трансильвании, Румынии и Болгарии, и ярко-красными, занимавшими место на желтоватых и салатовых пространствах Северного Причерноморья и в долинах рек. Чего-чего, а воинов, пусть и плохо обученных, султан Селим Третий имел в достатке и армии высылал против кяфиров стотысячные. Только стойкость и мужество, присущие северным народам, могли остановить дикий порыв толп его янычар и феодальной конницы «спаги». Из пушек турки стреляли плохо и обычно надеялись на рукопашную схватку.

– Вижу, вы не слушаете меня, ваше сиятельство! – Потемкин-Таврический снова задернул шторы, скрывавшие карту, и подошел к столу, где по-прежнему сидела Флора.

– Нет, я слушаю.

– Из вашего последнего письма я усмотрел, что в новом путешествии вам нужен помощник.

– Помощник? Да, возможно… – она рассеянно кивнула.

– Через десять минут этот человек будет здесь. Его зовут Якоб-Георг фон Рейнеке.

– Вы уже однажды давали мне помощника. Помните? Его звали Анджей Кухарский, польский дворянин, имевший поместье близ города Рогачева. Его пришлось оставить в Стамбуле, на дне бухты Золотой Рог. Теперь у вас на примете немец. А нельзя ли найти моего соотечественника для исполнения столь деликатных поручений?..

Расхаживая по кабинету, Анастасия произнесла короткую, но пылкую речь. Григорий Александрович несколько раз пытался вставить свое слово, но курская дворянка ему такой возможности не дала. Закончила она, для убедительности энергично постукивая кулаком в грудь генерал-фельдмаршала и в третий раз объясняя, что не желает более подвергать напрасному риску ни собственную жизнь, ни конфиденциальную работу, ей порученную. В подобном положении их застал камердинер Иван, вошедший с докладом.

• Предыдущая
• 28/73
• Следующая