Банальное убийство - Стаут Рекс - Страница 8

• Предыдущая
• 8/18
• Следующая

– Не знаю. Возможно, я не сумею, но я должен попытаться. В девять часов?

Ей не хотелось даже после сделанного им реверанса, но Сью не могла не согласиться, что нам необходимо было получить какую-нибудь информацию, а с кого еще можно было начать? Так что в конце концов она согласилась, Вульф откинулся на спинку стула с закрытыми глазами и плотно сжатыми губами, а Фриц явился сообщить о ленче. Сью поднялась, чтобы идти домой, я проводил ее до выхода, а когда возвратился, Вульф уже сидел в столовой за столом. Вместо того, чтобы последовать его примеру, я продолжал стоять, посчитав необходимым кое-что сказать до того, как он примется за еду:

– Вообще-то я предполагал, что вы меня довольно высоко цените, теперь я убежден, что умалял свои достоинства… У вас есть какая-нибудь программа на день?

– Нет. Только позвонить мистеру Мак-Леоду.

– Я видел его в прокуратуре… В таком случае, с вашего разрешения, я до еды поднимусь наверх и побреюсь. Мне кажется, что от меня дурно пахнет. Попросите Фрица что-нибудь оставить для меня на кухне.

– Непременно.

Я вышел в прихожую и поднялся к себе на второй этаж. На протяжении сорока минут, которые ушли на то, чтобы привести себя в порядок, я приказывал своим мыслям отступить, но у меня ничего не получалось. Разум повторял, что нужно, как можно скорее, проанализировать положение вещей с эмфазой на Сью Мак-Леод. Если я ее неправильно расценил, если преступником была она, тогда почти наверняка будет пустой тратой времени что-то вытянуть из ее трех обожателей. И если у Вульфа не было никакой программы на день, значит, мне надо таковую разработать самому. Если для Вульфа потеря меня навсегда представляется катастрофой, что могу сказать я?

К тому моменту, когда я влез под душ, голова подсказала мне, что основным пунктом программы является кусок трубы. Сью не явилась в аллею, пряча за пазухой эту трубу. Такое исключалось. Откуда же труба взялась? Ни Кремер, ни Мандельбаум ничего определенного не говорили, а утренних газет я еще не видел. Я смогу почитать «Таймс», когда спущусь вниз. Но моей голове не терпелось, я должен был знать немедленно, так что, приняв душ, я торопливо вытерся, подбежал к телефону на ночном столике, набрал номер редакции «Газетт», вызвал Лона Коэна и спросил у него. Конечно, он уже знал, где я провел ночь, и хотел выяснить кое-какие факты для «подвала», но я пояснил, что не успел одеться и могу простудиться, и что меня интересует, насколько достоверно то, что человек, стукнувший куском трубы Фабера по голове, приволок его с собой.

Лон ответил, что тут нет никаких сомнений. Труба побывала в лаборатории, возможно, ученым она рассказала о своем прошлом, три-четыре сотрудника прокуратуры с цветными фотографиями этой трубы сейчас разыскивают ее потерянный след. Я поблагодарил Лона и пообещал ему что-то для сенсационного сообщения, когда придет время.

Так что это было разрешено.

Когда я подошел к комоду за чистыми шортами, мозг перекинулся на Карла Хийдта, но у него было чертовски мало пищи для размышления, так что, завязывая галстук, я уже подыскивал тему, за которую бы зацепиться.

Внизу Вульф все еще находился в столовой, но я прошел на кухню, сел за свой столик с газетой в руке, Фриц принес мне – что вы думали? Кукурузные оладьи. Среди полученных накануне початков восемь были превосходными, а Фриц ненавидит выбрасывать добрые продукты. С беконом и домашним вареньем из черной смородины они были настоящей амброзией. В отчетах «Таймс» об убийстве имя Вульфа упоминалось дважды, а мое четыре раза. Так что ленч мне показался божественным.

Я расправился с девятой лепешкой и раздумывал, налить ли себе третью чашку кофе и взять еще парочку оладышков, когда раздался входной звонок. Я поднялся и вышел в прихожую посмотреть, кого принес бог. Вульф успел перейти из столовой в кабинет, я просунул туда голову и объявил:

– Мистер Мак-Леод.

Вульф заворчал. Правда, он сказал Сью, что должен видеть ее отца, и даже намеревался позвонить ему по телефону, чтобы вызвать из деревни, но его всегда выводят из себя неожиданные визиты, кто бы ни явился. Не обращая внимания на знаки протеста, я пошел и отворил входную дверь, а когда Мак-Леод объявил, как обычно сильно налегая на букву «р», что ему нужно видеть мистера Вульфа, я пригласил его войти, принял у него воскресную шляпу, темно-серый котелок в отличном состоянии, положил ее на полку, а ее хозяина проводил в кабинет.

Вульф, не в привычках которого пожимать руку своим посетителям, пожелал ему доброго дня и взмахом руки предложил занять красное кожаное кресло.

Мак-Леод продолжал стоять.

– Садиться мне не к чему. Мне сообщили про кукурузу и я пришел извиниться. Виноват во всем я один, и мне хотелось бы объяснить, как все случилось. Початки срезал не я, а этот молодой человек, Кеннет Фабер.

Вульф хмыкнул:

– Не было ли это довольно опрометчиво? Сегодня утром я звонил в ресторан, и они пожаловались, что получили такую же дурную кукурузу, как я. Вам известно, каковы наши требования.

Мак-Леод кивнул:

– К этому времени как не знать. Вы платите хорошие деньги, и я хочу сказать, что такого больше не повторится. Разрешите же мне объяснить, как это получилось. В четверг должен приехать человек с бульдозером работать на моем участке, который я сегодня расчищаю. Но вечером в понедельник он сообщил, что планы изменились, он приедет во вторник, так что мне нужно было подготовить для него площадку, взорвать динамитом старые пни и скалы. Я принялся за дело с раннего утра, рассчитывая кончить днем, чтобы самому подготовить кукурузу к отправке. Однако работы оказалось слишком много, так что я вынужден был поручить сбор початков этому молодому человеку. Я ему все показал и думал, что он понял. Так что я должен извиниться перед вами, повторяю: подобное больше не повторится. Конечно, я не жду, чтобы вы заплатили за ту кукурузу.

Вульф хмыкнул:

– Я заплачу за восемь початков, которые мы использовали. Крайне досадный инцидент, мистер Мак-Леод.

– Я все прекрасно понимаю.

Мак-Леод повернулся и уставился своими серыми с крестьянской хитринкой глазами на меня:

– Раз уж я здесь, я хочу спросить у вас. Что этот молодой человек наговорил вам про мою дочку?

Я не отвел глаза. Вопрос шел не только об убийстве, но о моей собственной судьбе, которая рисовалась мне вовсе не в розовых красках. С минуты на минуту я мог угодить в такую яму, из которой едва ли выбрался бы. А что я знал об этом человеке, кроме того, что он был отцом Сью? И знал, как выбирать кукурузу.

– Немного, – ответил я. – А откуда вы взяли, что он мне что-то наговорил?

– Она сказала. Сегодня утром. Что он ей сказал, что рассказал обо всем вам… Вот я и спрашиваю вас, чтобы внести полную ясность.

– Мистер Мак-Леод, – вмешался Вульф. – Прошу вас, садитесь.

– Для чего мне садиться? Я просто хочу знать, что этот молодой человек говорил о моей дочери.

– Она сама вам об этом рассказала, а также мистеру Гудвину и мне. У нас с ней состоялся продолжительный разговор. Она пришла сюда в самом начале двенадцатого потолковать с мистером Гудвином и пробыла около двух часов.

– Моя дочь Сьюзен? Приходила сюда?

– Да.

Мак-Леод зашевелился. Неторопливо он подошел к красному кожаному креслу, сел, сосредоточил внимание на Вульфе и требовательно спросил:

– Зачем она приходила?

Вульф покачал головой:

– Вы неверно расценили свою роль, Мак-Леод. Этот тон подходит нам, а не вам. Мы можем пойти вам навстречу или не пойти. Вопрос доброй воли. Молодой человек, которому вы доверили собрать для меня кукурузу, был убит и благодаря ложному заявлению вашей дочери в полиции мистер Гудвин может быть обвинен в данном преступлении. Опасность весьма велика. Вот вы говорите, что провели вчерашний день, подрывая динамитом старые пни и скалы. И до которого часа?

Плотно сжатая челюсть Мак-Леода придавала его загорелому лицу совершенно квадратную конфигурацию.

• Предыдущая
• 8/18
• Следующая