Выбери любимый жанр

Заколдованный замок (сборник) - Энгельгардт Михаил Александрович - Страница 31

Изменить размер шрифта:

Так группами по двадцать человек все дикари поочередно побывали на борту нашей шхуны. Туу-Уиту пришлось оставаться на шхуне все это время. Склонности к воровству мы у них не заметили, и после их отбытия никаких пропаж не обнаружилось. Все время пребывания на борту они вели себя очень дружелюбно. Однако некоторых особенностей их поведения мы были не в силах понять. Так, они наотрез отказывались приближаться к некоторым совершенно безобидным предметам, например к парусам шхуны, яйцу, открытой книге или миске с мукой. Мы попытались разузнать, есть ли у них что-нибудь на обмен, но так и не смогли им втолковать, чего мы от них хотим. Однако мы выяснили, и это необычайно поразило нас, что на острове в изобилии водятся галапагосские черепахи, одну из которых мы заметили в каноэ Туу-Уита. Кроме того, в руках одного из дикарей мы увидели несколько трепангов, которых тот поглощал сырыми. Все эти странности (а иначе их назвать нельзя, если вспомнить, на какой широте мы находились) разбудили в капитане Гае желание всесторонне изучить эти земли, с тем чтобы извлечь выгоду из своих открытий. Что до меня, то как мне ни хотелось узнать побольше об островах, еще большим было мое желание безотлагательно продолжить путь на юг. Погода установилась благоприятная, но невозможно было предугадать, как долго она продлится; и теперь, когда мы уже достигли восемьдесят четвертой параллели, а перед нами расстилалось открытое море с сильным южным течением и дул попутный ветер, я терял всяческое терпение, когда слышал любые предложения задержаться на острове дольше, чем было совершенно необходимо для улучшения здоровья команды и погрузки на борт достаточных запасов горючего и провизии. Я убеждал капитана, что мы без труда можем вернуться на эти острова на обратном пути и даже зазимовать здесь, если окажемся зажатыми льдами. В конце концов он согласился со мной (сам не знаю почему, но я приобрел значительное влияние на него), и было решено, что даже в том случае, если удастся найти трепангов, мы пробудем здесь неделю, чтобы набраться сил, после чего продолжим движение на юг, пока будут позволять условия. Соответственно, были проведены все необходимые приготовления, и под руководством Туу-Уита мы провели «Джейн Гай» через рифы, встав на якорь примерно в миле от берега в удобной, окруженной со всех сторон землей бухте глубиной десять саженей и с черным песчаным дном на юго-восточной оконечности самого большого из островов. В глубине бухты, как нам рассказали, текли три ручья с прекрасной водой, берега ее были покрыты лесами. Вместе с нами в бухту вошли четыре каноэ, но они держались от нас на почтительном расстоянии. Туу-Уит оставался на борту и, когда мы бросили якорь, пригласил нас сойти на берег и посетить его деревню в глубине острова. Капитан Гай принял приглашение, десять дикарей в качестве заложников остались на борту, и наш отряд, всего двенадцать человек, начал готовиться к высадке. Мы хорошо вооружились, но так, чтобы не внушить недоверие своим видом. На шхуне выкатили пушки, подняли абордажные сети и приняли все остальные меры предосторожности во избежание любых неожиданностей. Первому помощнику было дано указание в наше отсутствие никого не пускать на борт, и, если мы не вернемся через двенадцать часов, послать на поиски катер с вертлюжной пушкой вокруг острова.

С каждым шагом в глубь острова мы убеждались, что попали в страну, существенно отличавшуюся от тех мест, где до сих пор ступала нога цивилизованного человека. Мы не увидели здесь ничего хотя бы отдаленно знакомого. Деревья не напоминали ни одно растение, произрастающее в жарких, умеренных или холодных северных областях, так же как не имели они ничего общего с теми растениями, которые встретились нам в низких южных широтах. Сами камни казались необычными по составу, цвету и форме, и даже ручьи, хоть это и покажется совершенно невероятным, до того не походили на ручьи, которые можно встретить в ином климате, что мы попробовали их воду с опаской и нам трудно было поверить, что ее свойства природного происхождения. У одного небольшого ручья (первого, через который проходил наш путь) Туу-Уит и его спутники остановились, чтобы напиться. Из-за необычности воды мы отказались ее пробовать, решив, что ручей загрязнен, и лишь через какое-то время поняли, что так вода выглядит во всех источниках на острове. Я не знаю, как описать характер этой жидкости, и вряд ли смогу это сделать в немногих словах. Несмотря на то что по всем наклонным поверхностям она текла со скоростью обычной воды, свойственную воде прозрачность можно было заметить лишь в тех случаях, когда она падала каскадом с определенной высоты. В то же время она была не менее прозрачна, чем любая самая чистая вода на свете, и разница была исключительно внешней. На первый взгляд, особенно в местах, где отсутствовали наклонные поверхности или перепады, по консистенции она напоминала густой раствор гуммиарабика в обычной воде. Но это наименее удивительное из ее необычных качеств. Вода эта не была бесцветной и не имела какого-то определенного цвета, но в движении являла взору все мыслимые оттенки пурпура, подобно переливчатому шелку. Такие изменения в цвете поразили наш отряд не меньше, чем зеркала поразили Туу-Уита. Набрав воду в посуду и дав ей отстояться, мы увидели, что жидкость состоит из множества отдельных прожилок, каждая из которых имеет собственный оттенок, что прожилки эти не смешиваются и что сила сцепления частиц каждой отдельной прожилки превосходит силу, удерживающую прожилки вместе. Когда мы провели ножом поперек струй, вода тут же сомкнулась на лезвии, как любая другая вода, а когда вынули нож, следа от нее не осталось. Однако если мы аккуратно проводили лезвием между двумя прожилками, они разъединялись, и лишь через некоторое время сила сцепления снова соединяла их. Удивительные свойства этой воды стали первым звеном в длинной цепочке настоящих чудес, в окружении которых мне было суждено оказаться.

До деревни добирались почти три часа, ибо располагалась она более чем в девяти милях от берега и наш путь лежал через пересеченную местность. По мере продвижения сопровождение Туу-Уита (первоначально состоявшее из ста десяти дикарей с каноэ) постоянно пополнялось все новыми отрядами из шести-семи человек, которые как бы случайно присоединялись к нам на каждом повороте тропинки. Во всем этом чувствовался некий замысел, и у меня невольно начали возникать разного рода подозрения, которыми я поделился с капитаном Гаем. Однако отступать было поздно, и мы решили, что безопаснее всего будет делать вид, что мы свято верим в честность Туу-Уита. С тем мы и продолжили путь, пристально наблюдая за маневрами дикарей и не позволяя им разделять нас. Пройдя таким строем через ущелье с отвесными стенами, мы наконец достигли того, что, как нас уверяли, являлось единственным жилым поселением на острове. Когда мы оказались в пределах видимости, вождь издал крик и несколько раз повторил слово «Клок-клок», которое, как мы поняли, было названием деревни или же означало само понятие «деревня».

Жилища являли собой самое жалкое зрелище и, в отличие от жилищ даже самых примитивных из известных человечеству народов, не имели единого плана. Некоторые (как мы позже выяснили, они принадлежали «вампу» или «ямпу», старейшинам острова) были сложены из дерева, срубленного примерно в четырех футах от корня, и большой черной шкуры, наброшенной на него и свисающей свободными складками до земли. Под такими шкурами и жили дикари. Другие были сделаны из грубых веток с засохшими листьями, уложенными под углом в сорок пять градусов на бесформенную груду глины высотой футов пять-шесть. Были и простые ямы, вырытые в земле и накрытые такими же ветками, которые отодвигались, когда обитатель ямы собирался спуститься, и возвращались на место, когда оказывался внутри. Некоторые были сооружены на деревьях между ветвей, причем верхние ветви подрезались, чтобы они наклонялись и образовывали лучшую защиту от непогоды. Однако большинство дикарей ютились в маленьких узких пещерках, очевидно, выдолбленных в крутой темной скале, которая окружала деревню с трех сторон. У входа в каждую такую пещерку стоял небольшой камень, который ее обитатель аккуратно придвигал ко входу, когда собирался уходить. Для чего это делалось, мне не известно, поскольку камни эти не перекрывали и трети входа.

Перейти на страницу: