Евангельская история. Книга III - Протоиерей (Матвеевский) Павел Алексеевич - Страница 58

Они могли опасаться, что Подсудимый, обладая чрезвычайной силой слова, без особенного труда разрушит хитросплетенную сеть лжи и обмана, в которую они хотели запутать римского правителя. тогда потребовались бы новые усилия с их стороны; пришлось бы, по всей вероятности, подробнейшее рассмотрение дела отложить на не определенное время, по крайней мере, до конца праздника, а этого именно они и хотели избежать, рассчитывая поспешностью решения прикрыть неосновательность обвинений. Пилат был убежден в невинности господа; знал, что истинный источник обвинений – зависть (Мф. 27, 18) и что обвиняемый может сказать многое в защиту свою, а посему обратился к нему с выражением недоумения: не отвещаваеши ли ничтоже? – Не слышиши ли, колико на Тя свидетельствуют? – Виждь, колико на Тя свидетельствуют! но Господь и ему ничего не отвечал ни на одно слово, так что игемон весьма дивился, как ему казалось, неуместной молчаливости Подсудимого и явному небрежению о своей защите.

Между тем враги Христовы, пользуясь беззащитностью своей жертвы, продолжали настаивать; они теперь выставляли Иисуса преступником, возмущавшим народ не в иудее только, но и в Галилее и во всей Палестине: развращает люди, уча по всей Иудеи, начен от Галилеи до зде. Первосвященники и старейшины, упомянув о Галилее, хотели сильнее подействовать на Пилата, бывшего во вражде с правителем этой области и после известного случая (Лк. 13, 1) подозрительно относившегося к Галилеянам. Пилат, услышав о Галилее, спросил: аще Человек Галилеянин есть? До явления своего миру Господь жил в Галилейском городе назарете, большая часть общественной деятельности Его протекла также в Галилее, а посему в Иерусалиме считали Его происходящим из Галилеи (Ин. 7, 41, 52) и даже прямо называли Галилеянином (Мф. 26, 69). Это обстоятельство, открывшееся так неожиданно, навело правителя на новую мысль. в то время в Иерусалиме проживал Галилейский четвертовластник ирод антипа, прибывший в святой город для празднования пасхи. Пилат, узнав, что обвиняемый из области ирода, решился послать Его к этому властителю не с той, конечно, целью, чтобы уклониться от решения дела Иисусова: ирод не мог спорить о власти с представителем державного кесаря и присвоить себе право окончательного суда, а Пилат не мог, если бы даже и захотел, отречься от преимуществ своего положения в пользу подчиненного ему тетрарха. следуя римскому обычаю вести судебное разбирательство в уголовных делах с крайней осторожностью (Деян. 25, 16), Пилат считал необходимым предъявить Подсудимого правителю Галилеи для того, чтобы получить от ирода, по возможности, полные и определенные сведения о лице Узника. При своем, хотя и поверхностном знакомстве с делом, игемон мог рассчитывать, что эти сведения послужат в пользу обвиняемого и облегчат ему дальнейшую защиту невинного против несправедливых нареканий врагов (Лк. 23, 15). наконец, всенародным знаком внимания к сыну друга римлян, царя ирода, Пилат надеялся расположить его к примирению, потому что тетрарх и римский правитель находились во вражде друг с другом (23, 12). в силу этих побуждений Господь Иисус Христос в узах и под стражей был отправлен к ироду. За ним последовали злые обвинители первосвященники и книжники вместе с прочими членами синедриона, чтобы и там следить за ходом дела.

Галилейский тетрарх ирод антипа, к которому теперь влекли Божественного Узника по стогнам Иерусалима, вполне неожиданно должен был принять участие в деле Иисуса благодаря угодливости Пилата. соединяя хитрость лисицы (Лк. 13, 32) с легкомыслием и склонностью к чувственным удовольствиям (Мф. 14, 3, 6, 7), этот потомок ирода, великого злодеяниями, всегда готов был жертвовать своими убеждениями желаниям развращенного сердца (Мк. 6, 20, 27). в течение долголетнего правления Галилеей и заиорданской областью Переей он сделал много худого (Лк. 3, 19), запятнал себя убийством прославленного народом святого Пророка и крестителя господня Иоанна (Мф. 14, 10; Мк. 6, 27) и впоследствии, лишенный власти, скончался в далекой ссылке.

Имя и дела Христовы давно уже были известны антипе по той громкой молве, которая, переходя из уст в уста, достигла и до слуха его (Мф. 14, 1; Мк. 6, 14; Лк. 9, 7). в недоумении он спрашивал: кто есть сей, о немже аз слышу таковая (Лк. 9, 9)? и предполагал, что этот Чудотворец, быть может, воскресший Иоанн креститель, которого он умертвил (Мф. 14, 2; Мк. 6, 14, 16), и для окончательного удостоверения искал случая увидеть Его (Лк. 9, 9). тетрарх скоро забыл о бедном Пророке Галилейском; не вспомнил бы о нем и теперь, если бы появление Иисуса перед лицом его не оживило прежних желаний, остававшихся до сего времени неудовлетворенными. Увидев Иисуса, ирод очень обрадовался, рассчитывая удовлетворить своему любопытству. тетрарх надеялся, что Господь совершит перед ним какое-либо чудо, и при этом, по замечанию блаженного Феофилакта, «желал увидеть чудо от Иисуса не с тем, чтобы уверовать, но насытить зрение», как бы на таком зрелище, где искусники представляют нечто удивительное. Желание его видеть чудо происходило из глубокого неверия силе Божией, открывшейся в спасительном явлении господа; и в случае удовлетворения не принесло бы пользы и не сломило бы горделивого самомнения, а послужило бы во вред, подав повод к сомнению, презрению и насмешке над обнаружением всемогущества Божия. всеведущий ясно зрел всю неблаговременность чуда в настоящем случае, и подобно тому как в начале своего служения отверг искусительные предложения диавола (Мф. 4, 4, 7), так и в конце своей земной жизни не удовлетворил праздному любопытству ирода. тетрарх, обманувшийся в своих ожиданиях, начал предлагать Иисусу Христу многие вопросы, но и вопросы эти были таковы, что Господь ничего не отвечал на них, ибо, замечает блаженный Феофилакт: «что за нужда отвечать тому, кто спрашивает не для научения? какая нужда повергать бисер пред свиньями (Мф. 7, 6)?» Божественный Узник стоял перед иродом и молчал. Это молчание члены синедриона не преминули перетолковать по-своему и, поставив его в новую вину Подсудимому, начали клеветать на него еще с большим озлоблением. Без сомнения, они здесь повторили и усилили те обвинения, какие высказали Пилату, выставляя господа Иисуса противником власти, возмутителем общественного спокойствия. Злые обвинители льстили себя надеждой, что ирод примет слова их с доверием, подобающим такому властному свидетельству, и тем более, что за несколько дней перед сим фарисеи успели привлечь иродиан, приверженцев Галилейского правителя, к участию с собою в уловлении господа в словах (Мф. 22, 16). Предубеждение против Иисуса от приверженцев правителя легко могло перейти к самому правителю, и теперь первосвященники и книжники старались о том, чтобы своими наговорами усилить это предубеждение. но сколько они ни трудились, ирод не желал идти так далеко в обвинении Узника, который представлялся ему не преступником, а скорее достойной сожаления жертвой вражды и зависти. странным казалось правителю лишь то обстоятельство, что этот Человек, по-видимому, бессильный, не ищет у него защиты и помощи. ирод чувствовал свое самолюбие уязвленным и, не сдерживая порывов злобной мести, уничижил страдальца и вместе со своими воинами надругался над ним. Господь Иисус Христос безропотно и в молчании перенес язвительные насмешки и грубые шутки, в которых тетрарх желал выразить свое презрение к нему, а воины, со своей стороны, старались выказать угодливость своему повелителю. так, и во дворце Галилейского правителя Человек в язве сый и ведый терпети болезнь, по слову пророка, озлоблен бысть и не отверзает уст Своих, яко овча на заколение ведеся и яко агнец пред стригущим его безгласен, тако не отверзает уст Своих (ис. 53, 3, 7). насытившись видом осмеянной и униженной невинности, ирод повелел одеть Узника в светлую одежду и отослал Его к Пилату. в такие одежды, обыкновенно, облекались у римлян искавшие какой-либо почетной должности. Белая одежда на Иисусе, по мысли ирода, должна была служить для всех заметным знаком, что он не находит в нем вины, достойной смерти, и со своей стороны считает обвиняемого неопасным искателем престола, не заслуживающим осуждения. Пилат понял тонкий намек тетрарха (Лк. 23, 15) и оба правителя, выказав взаимную угодливость, довольные друг другом, забыли прежние неприятности, примирились и с этого времени сделались друзьями.