Дневник Джанни Урагани - Бертелли Луиджи "Вамба" - Страница 11

• Предыдущая
• 11/47
• Следующая

– Вуаля, дамы и господа, часы снова целы и невредимы!

Все хлопали, представление имело успех, довольная Маринелла забрала часы моей мамы, уверенная, что это часы синьоры Ольги.

Вечером я дам большое представление у нас дома, думаю, оно будет блестящим. А теперь я пойду рисовать билеты.

Ах, дорогой дневник, я рождён для несчастий! Всё, что приключалось со мной до сих пор, – просто цветочки, ведь теперь мне и правда грозит тюрьма, как пророчили все, начиная с тёти Беттины…

Я так подавлен, что никто из домашних даже не осмелился меня пальцем тронуть.

Мама сама отвела меня в комнату и сказала только:

– Смотри не попадайся никому на глаза… и моли Бога, чтобы он сжалился над тобой, да и надо мной, потому что по твоей милости я самая несчастная женщина на свете!

Бедная мамочка! Как вспомню её опечаленное лицо, слёзы на глаза наворачиваются… Ну почему, почему даже самое простое дело выходит мне боком?

Вчера я устроил в гостиной обещанное представление с фокусами… в этом же нет ничего дурного, все сами говорили: «Посмотрим-посмотрим, как он заткнёт за пояс знаменитого Моргана!»

Среди зрителей были Марио Марри, что пишет стихи и носит монокль, синьорина Стурли, которая, по мнению сестёр, слишком сильно утягивает талию, адвокат Маралли, а также Карло Нелли, тот самый «Старый хлыщ» с фотографии, что всегда безукоризненно одет (он уже со всеми помирился).

– Первый фокус – «Яичница»! – объявил я.

Я снял с вешалки первую попавшуюся шляпу и положил её на стул перед зрителями, потом взял два яйца и разбил их в шляпу, а скорлупу положил на тарелку.

– Внимание, дамы и господа! Теперь мы взболтаем яйца и поджарим яичницу!

Я стал ложкой сбивать яйца прямо в шляпе (подкладку я потом, конечно, собирался вынуть).

Карло Нелли, увидев это, расхохотался и выкрикнул:

– Вот это здорово, ей-богу, здорово!..

Ободрённый тем, как всех веселят мои фокусы, я объявил:

– Ну вот, яйца взбиты, теперь я попрошу добровольца подержать шляпу, пока я зажгу огонь…

Тут я повернулся к синьору Маралли, который сидел ближе всех, и предложил:

– К примеру, вы, синьор, не соблаговолите ли подержать чуть-чуть эту шляпу?

Адвокат охотно взял шляпу в правую руку и, бросив туда взгляд, расхохотался:

– Вот это да! Я-то думал, что там двойное дно… а он разбил яйца прямо в шляпу!

Карло Нелли, услышав это, засмеялся ещё пуще прежнего, приговаривая:

– Вот это здорово! Просто прелестно!..

Очень довольный, я принёс из прихожей подсвечник с заранее зажжённой свечкой и сунул его Маралли в левую руку:

– Так, огонь есть, теперь вы, синьор, пожалуйста, подержите над ним шляпу, но не слишком низко, чтоб она не загорелась. Отлично. Итак, яичница готова, можно потушить огонь… Но как? А вот как: моим пистолетом…

На самом деле у Моргана была винтовка; но у меня есть только игрушечный пистолет, который заряжается свинцовыми дротиками с красными перьями на хвосте, и я решил, что он подойдёт. Я схватил своё оружие и встал перед синьором Маралли.

И в этот ответственный момент, когда я должен был выстрелом потушить свечу, меня оглушили крики.

Карло Нелли, вдруг узнав в руках Маралли свою собственную шляпу, резко перестал смеяться:

– Эй! Это же моя шляпа!

А синьор Маралли, увидев нацеленный на него пистолет, вытаращил глаза и завопил:

– Он что, заряжен?

Тут я спустил курок…

– А?а?а, он меня убил! – Маралли, выронив подсвечник и шляпу с яичницей, которая, конечно, заляпала весь ковёр, рухнул на стул, закрыв лицо руками.

Барышни Манелли попадали в обморок, остальные гости завопили как резаные, сёстры и вовсе залились слезами; Карло Нелли бросился к своей шляпе, прорычав:

– Разбойник!

Мама тем временем вместе с Марио Марри подхватила Маралли и заставила его открыть лицо. С ужасом она увидела прямо под правым глазом красные перья – дротик вонзился ему прямо в лицо…

Я сожалел о случившемся не меньше других, клянусь, но в тот момент не смог удержаться от смеха: Маралли с красными перьями под пенсне был просто уморителен…

Тут Карло Нелли, который сам как ни в чём не бывало вытирал свою шляпу платком, воскликнул возмущённо:

– Да он просто прирождённый бандит!

А синьорина Стурли, которая подошла к Маралли посмотреть, что с ним, и испачкала кровью свою белую шёлковую блузку, прошипела:

– По этому мальчишке тюрьма плачет!

Я перестал смеяться: до меня стало доходить, что дело худо.

Маралли отнесли в комнату для гостей, Карло Нелли вызвался сходить за доктором.

Оставшись один в гостиной, я забился в угол и разревелся… мне было так грустно. Всеми забытый, я просидел там до ночи, а потом меня нашла мама и отвела в комнату.

Похоже, синьору Маралли очень худо.

А я? Меня точно упекут за решётку, как все и пророчили!

Я в отчаянье, голова трещит, всё тело ломит, будто меня били палкой… Я больше не могу так, не могу!

Я поспал и чувствую себя лучше.

Который час? Наверное, поздний, потому что из кухни уже доносится приятный аромат тушёного мяса, который в этой гробовой тишине немного поднимает настроение…

Но меня одолевают тяжёлые мысли: суд, тюрьма, пожизненная каторга… Бедный я, бедный!

Бедная моя семья!

Я выглянул в окно и увидел, как Катерина в саду шушукается с Джиджи, тем рыбаком, что спас мне жизнь, когда я чуть не утонул.

Катерина размахивала руками, горячилась, а Джиджи то и дело надвигал шляпу на глаза, вытягивал шею и разевал рот – в общем, было понятно, что ему очень интересно.

Я сразу догадался, что Катерина рассказывает Джиджи о вчерашнем происшествии с синьором Маралли, и тот явно потрясён её рассказом; я понимал, что его вытаращенные глаза говорят о том, что дело серьёзно и, видимо, бедный адвокат очень плох… В какой-то момент, когда Катерина воздела руки к небу, у меня даже закралось ужасное подозрение, что бедняга Маралли умер…

Правда, дорогой дневник, придётся тебе кое в чём признаться: глядя, как гримасничают эти двое, я не смог удержаться от смеха.

Может, я и правда прирождённый бандит, как сказал вчера Карло Нелли? Теперь, когда я вспоминаю эти слова, мне хочется плакать, и чем больше я об этом думаю, тем лучше понимаю: я явился на свет, только чтобы мучиться и мучить других. Лучше бы Джиджи дал мне утонуть в тот день!..

Тише! Я слышу какой-то шум в коридоре.

А вдруг Маралли действительно умер и полицейские пришли арестовать меня за убийство?

Какие там полицейские! Это была мама, моя добрая мамочка, которая принесла мне поесть и рассказать новости о Маралли!

Ах, будто камень с души свалился, дорогой дневник!

От радости я скачу по комнате, как полоумный.

Адвокат будет жить, его рана не смертельна.

Похоже, ему грозит всего лишь потерять глаз, потому что задет какой-то там нерв… и доктор обещал, что дней через десять его выпишут.

Когда мама вошла в комнату, она хмурилась, а выходила уже весёлая: видимо, поговорив со мной, поняла, что я не бандит.

Вначале я и сам был страшно напуган: я же думал, что это полицейские! Так что мама сказала:

– Ох, слава Богу, ты, по крайней мере, раскаиваешься в том, что натворил!

• Предыдущая
• 11/47
• Следующая