Пока нормально - Шмидт Гэри - Страница 21

• Предыдущая
• 21/56
• Следующая

Я посмотрел на таблицу. С таким же успехом он мог бы говорить на древнеегипетском.

– Итак, начнем, – сказал он и отошел к другой стороне доски. – Посмотри на меня и назови символ первого инертного газа – гелия.

Я покачал головой.

Он посмотрел на меня.

– Взгляни еще раз на таблицу, найди неон и скажи, какой у него символ.

Я взглянул на таблицу еще раз. И снова покачал головой.

Мистер Феррис посмотрел на меня долгим взглядом, а потом вернулся к таблице сам и положил палец на нужный квадратик.

– «Не», – сказал я.

– Хорошо. Теперь попробуй ксенон, – сказал он. – Его атомный номер – пятьдесят четыре.

– «Ксе», – сказал я.

– Хорошо. Теперь посмотри сюда, на переходные элементы. – Он показал на квадратик с номером 29. – Это медь. Ее символ…

– «Ку».

– Хорошо. – Он передвинул палец на один квадратик вниз. – А этот символ…

– «Аг», – сказал я.

– Хорошо. – Он снова передвинул палец. – А этот?

– «Ау», – сказал я.

– Хорошо. А теперь, Дуг: какой из символов, «Аг» или «Ау», обозначает серебро?

Я даже не попытался угадать.

– «Аг», – сказал он.

Вот так мистер Феррис понял то, чего не понял раньше ни один другой учитель.

Просто блеск.

Я думаю, мистер Феррис рассказал об этом мисс Купер, потому что в среду на литературе мы все открыли «Джейн Эйр» и мисс Купер отчитала свои пять минут, а потом вызвала Гленна Томаса – он, наверное, удивился, но ничего не сказал и просто начал читать.

И мисс Купер – тут вы можете подумать, что я вру, но это не так, – мисс Купер в первый раз посмотрела на меня только в конце урока, за минуту до звонка, когда Джейн Эйр уже собиралась покинуть Ловудский приют.

– Дуглас, – сказала она.

Я посмотрел на нее. Я ждал чего-то вроде этого и теперь подумал, что дождался.

– Как ты считаешь, Дуглас, Джейн Эйр должна была чувствовать себя виноватой в том, что не смогла спасти от смерти Хелен Бернс?

– Она была в этом не виновата.

– Правильно, – сказала мисс Купер. – Совсем не виновата. – Она посмотрела на весь класс. – На свете бывают вещи, которых мы не можем исправить, и когда они происходят, это не наша вина, хотя мы и вынуждены как-то с ними мириться. Но иногда на свете происходят другие вещи, которые мы можем исправить. Для этого и нужны хорошие учителя вроде меня.

Все в классе дружно застонали. Кроме меня. Мисс Купер и я – мы посмотрели друг другу прямо в глаза. «Может быть, – подумал я, – может быть, еще не все пропало и спасение еще есть».

В тот день я должен был в последний раз остаться после уроков, опять с мистером Феррисом, но когда я пришел к нему в класс, он велел мне идти к мисс Купер.

– Почему? – спросил я.

– Потому что я вредный пожилой чудак, который может всыпать тебе, если ты не послушаешься, – сказал он.

– Тогда мне лучше пойти в кабинет мисс Купер, – сказал я.

– Вот и я так думаю, – сказал он и качнул Клариссу.

Мисс Купер уже поджидала меня в своем классе.

– Ты-то мне и нужен, – сказала она. И подняла вверх пачку свеженапечатанных листков. Они еще пахли спиртовой краской. – Я готовлю для нашего округа Программу борьбы с неграмотностью, и мне надо на ком-нибудь попрактиковаться. Как ты на это смотришь?

– А что я должен делать?

– Ты будешь играть роль человека, который учится читать.

Это меня слегка насторожило. А вас не насторожило бы?

– Человека, который учится читать? – переспросил я.

Она кивнула.

– Мисс Купер, если это потому, что вы думаете…

– Расскажи мне, что вы проходили с мистером Феррисом.

Я положил учебники на стол. Подошел к доске. И написал:

– Это символ серебра, – сказал я.

Она подошла к доске и взяла у меня мел. И написала:

– Ну вот, – сказала она. – С этого и начнем.

Я готов спорить, что Кларисса качалась.

Готов спорить, что она качалась каждый день до самого конца недели и каждый день на следующей неделе, когда я оставался после уроков с мисс Купер, и не потому, что меня наказали, – просто чтобы вы помнили, – а потому, что нам вместе надо было работать над ее Программой борьбы с неграмотностью: она практиковалась, а я играл роль придурка, который даже читать не умеет. Она показала мне все буквы и объяснила, как они читаются сами по себе и как, если стоят рядом друг с дружкой. А потом мы открыли «Джейн Эйр» и стали выбирать оттуда слова, которые выглядели совсем безнадежно, но мы с ними разобрались, потому что уже знали все про буквы и про то, как они читаются.

Никто никогда мне этого не объяснял! Как так вышло, что никто никогда мне этого не объяснял?

Как?

И, между прочим – на случай, если вам интересно, – Ag обозначает серебро, в котором три гласных и четыре согласных, две из которых звучат мягко, а две – твердо из-за того, что они стоят перед разными гласными, а Hg обозначает ртуть, в которой только одна гласная буква – меньше не бывает, потому что хотя бы одна гласная должна быть в каждом имени существительном (а это вы знали?), – и три согласных, причем одна из них, «т», повторяется, но читается по-разному: в первый раз из нее получается твердый звук, а во второй – мягкий, потому что после второй буквы «т» стоит мягкий знак.

Почему никто никогда не объяснял мне этого раньше?

По субботам я, как обычно, доставлял заказы и заодно тренировался: находил в «Джейн Эйр» новые слова и произносил вслух те, которые надо было произнести вслух, а таких там хватало. Думаете, я вру? «Мы говорим все это ради вашей же пользы, – присовокупила Бесси». Вы когда-нибудь слышали что-нибудь похожее? Знаете, сколько времени уходит на то, чтобы выговорить слово вроде «присовокупила»? И даже после того, как вы его выговорите, это не поможет вам догадаться, что означает это тупое слово – разве что просто «сказала», но почему бы тогда этой тупой Шарлотте Бронте так и не написать?

Когда я привез продукты миссис Мейсон, она заметила «Джейн Эйр» у меня под мышкой.

– Ах, – сказала она, – в школе это была моя любимая книга.

– Правда? – присовокупил я.

– Да, – сказала она. – Ты уже дочитал до того места, где Берта кусает своего брата и чуть не убивает его?

– Нет, миссис Мейсон, – ответил я. – Пока все было гораздо скучнее.

– Ничего, читай дальше. Ты обязательно до него дойдешь.

В то утро она дала мне три пончика с сахарной пудрой.

Когда «Джейн Эйр» увидел мистер Лефлер, он сказал:

– Бедный мальчик!

– А вас заставляли читать ее в школе, мистер Лефлер?

Он кивнул.

– К счастью, – сказал он, – когда мы дошли до середины, я заболел аппендицитом и чуть не умер. Больше мне ни разу в жизни так не везло. Я не ходил в школу целых три недели. А как ты себя чувствуешь?

– Все это ради нашей же пользы, – сказал я.

– На твоем месте я бы постарался, чтобы у меня заболел живот.

Когда «Джейн Эйр» увидела миссис Догерти, она спросила:

– Ты любишь читать?

– Я еще не решил, – ответил я.

Она с минуту подумала, отпихивая своих детей от порога, как волну, которая старалась за него перелиться.

– Мне нужно, чтобы кто-нибудь сидел с моими детьми, – сказала она. – Иногда по субботам, вечером. Но для этого надо любить читать, потому что ни один из этих безобразников не засыпает без книжки.

Я посчитал, сколько у нее безобразников. Видно, не так уж легко найти человека, готового сидеть с детьми, раз она решила спросить об этом меня – она же знает, что у моего брата ярко выраженные криминальные наклонности. Я посмотрел на пятерых ее детей. У троих из них все руки были перемазаны чем-то красным. Я побоялся спросить, что это такое.

Миссис Догерти, похоже, совсем отчаялась.

• Предыдущая
• 21/56
• Следующая