Америка: каким мир был бы без неё? - Д'Суза Динеш - Страница 15

Эйерс сам по себе — фигура значимая, но он еще связан с президентом Обамой. Эйерс устроил в Чикаго фандрайзинговое мероприятие для Обамы в 1995 г. Они были друзьями почти двадцать лет, вместе работали и общались. Несмотря на это, когда связь Обамы и Эйерса всплыла в средствах массовой информации, Обама и его советники сделали вид, что президент едва знаком с Эйерсом. Единственная связь между ними, согласно советнику Обамы Дэвиду Аксельроду, была в том, что они проживали в одном районе, а их дети ходили в одну школу. Однако такое объяснение можно считать наглой ложью. Обама пытался замести следы, говоря, что он не должен отвечать за то, что Эйерс сделал сорок лет назад, когда Бараку было восемь лет.

При этом главные проблемы не в Эйерсе семидесятых годов, а в Эйерсе сегодняшнем. Обама не упомянает, что Эйерс отказался извиняться за прошлое и спокойно считает себя таким же, с теми же убеждениями, что и тогда.

Из собственных слов Эйерса видно, что его подтолкнула к действиям война во Вьетнаме. В Америке Вьетнам часто подавался через призму антикоммунизма, как способ остановить «эффект домино» в Южной Азии. Однако Эйерс видел Вьетнам иначе. Он смотрел на эти события через призму антиколониальных взглядов. И лидер Северного Вьетнама Хо Ши Мин видел эту войну точно так же.

Вьетнам был колонией Франции, и когда французы ушли оттуда в начале 1950-х гг., американцы пришли им на смену. Во времена Эйерса в Азии, Африке, Южной Америке было множество других антиколониальных сражений. Эйерс честно описывал себя как бойца-диверсанта антиколониального фронта, но с той разницей, что его операции проводились в Америке — «в чреве зверя».

На примере Эйерса — чикагского парня с судьбой типа Че Гевары и Хо Ши Мина, отлично видно, что антиколониализм как феномен Третьего мира был импортирован в Америку во время Вьетнамской войны. Благодаря Вьетнаму важное политическое движение прошлого столетия в той части мира, которая не относилась к западной цивилизации, стало наиболее важным и в Америке. Антиколониальную идеологию включили в свои концепции американские левые, а Эйерс смог присоединиться к международным попыткам победить Америку, не выезжая из нее, но уйдя в подполье. В то же время антиколониализм сам стал подпольной идеологией американского прогрессизма. Поэтому чернокожие граждане и коренные индейцы, феминистки и гей-активисты 1960-х — 1970-х гг. считали себя в каком-то смысле борцами одной и той же битвы, развязанной общественным движением против участия Америки во Вьетнамской войне совместно с вьетнамскими партизанами. При этом всех их объединяло убеждение, что Америке нет прощения.

Это было основной тематикой борцов 1968 г., их общей идеологией. Я мог бы выбрать в качестве ее представителя и активиста Массачусетского технологического института Ноама Хомски, и основателя движения «хиппи» Эбби Хоффмана. Как забияки из Колумбийского университета Марка Рада, так и исполнительницы фольклорных песен Джоан Байез. Актрисы и радикальной активистки Джейн Фонды и ее бывшего мужа Тома Хайдена — основателя общества «Студенты за демократическое общество». Кроме Хомски, который в свои восемьдесят лет продолжает в том же духе, остальные теперь сошли со сцены. Вот я и решил обратить внимание на другой ряд персонажей, среди которых Билл Эйерс, Френк Маршалл Девис, Эдвард Саид, Роберто Мангабиера Унгер и Иеремия Райт. Этих людей я ранее назвал «отцами-основателями Обамы». Их значимость в том, что они формулируют идеологию 1968 г. и демонстрируют, как эта идеология применяется Обамой непосредственно в Америке — на Гавайях, в Колумбийском университете, Гарвардской школе права и в Чикаго.

В своей предыдущей книге «Америка Обамы» я подробно писал об этих действующих лицах. Здесь же хочу дать почувствовать всю глубину их отчуждения от Америки, их открытую враждебность к американской внешней политике и системе свободного рынка. Френк Маршалл Дэвис, в прошлом коммунист, бывший наставником Обамы на Гавайях, был настолько радикален, что критиковал «План Маршалла» президента Трумэна как «устройство для сохранения белого империализма». Дэвис писал: «Трумэн и Маршалл использовали миллиарды долларов для поддержки шатающихся империй — Англии, Франции, Бельгии, Голландии, других западных стран, эксплуатирующих бесчисленные миллионы людей. Цель Америки после Второй мировой войны — заново поработить желтые, темно— и чернокожие народы мира». С презрением отвергая и кляня Америку, Девис прославляет «Красную Россию» как своего друга. Молодой Обама, проведший несколько лет в хижине Девиса на Гавайях, все это отлично усвоил. Такой портрет молодого Обамы, внимающего бредовым речам дымящего марихуаной бывшего коммуниста, и есть прогрессистская версия картины Нормана Рокевелла.[46]

В Колумбийском университете Обама обучался под руководством палестинского ученого и активиста Эдварда Саида. До своей смерти в 2003 г. Саид был активным критиком Америки — «…страны с историей уничтожения целых народов, стран, даже континентов — не менее трагического, чем холокост». Саид утверждал, что Америка после Второй мировой войны сменила Англию и Францию в роли мировой империалистической державы. Будучи палестинцем, Саид считал Израиль малой колониальной державой, а Америку — большой. Если Израиль был «Малым Сатаной», то Америка, соответственно, «Сатаной Великим». Саид писал: «Соединенные Штаты помогают оккупации Западного берега и Газы, оплачивая пули, убивающие палестинцев». Следовательно, палестинцы имеют право использовать ответное насилие в рамках того, что Саид называл «одним из великих антиколониальных восстаний современного периода». Использование силы в этих условия законно: «Сила применяется, чтобы вернуть землю и историю, которые у нас отняли». Подобно Эйерсу, Саид верил в пропаганду действия. В Интернете есть фотография, на которой он бросает камни в сторону Израиля. Конечно, это символический жест. Но за поддержку партизанских действий палестинцев в качестве члена Палестинского национального совета и за связь с Ясиром Арафатом его прозвали «профессор террора».[47]

Роберто Мангабейра Унгер, друг и учитель Обамы в Гарвардской школе, пытался скрыть свою связь с Обамой. Он говорил биографу Обамы: «Я сторонник левых взглядов и революционер как по убеждению, как и по темпераменту. Любая попытка связать меня с Бараком Обамой может только навредить». Унгер — приверженец того, что он назвал «мировой революцией», а также установления контроля над финансовыми институтами и их реформированием, чтобы они служили экономическому равенству в мире. Унгер призывает, например, к «упразднению традиционного права собственности» в пользу того, что он называет «социальным вкладом». Всего примечательнее то, что Унгер обращается к мировой коалиции стран с тем, чтобы они поддержали американских прогрессистов в деле сокращения влияния Соединенных Штатов. Он называет это «объединять усилия меньших держав против Соединенных Штатов». В первую очередь он призывает Китай, Индию, Россию и Бразилию возглавить антиамериканскую коалицию. Унгер говорит, что справедливость в международных делах невозможна до тех пор, пока единственная супердержава доминирует. Он хочет «сдерживания американской гегемонии», ее замены на множественные центры власти. Унгер признается: «Гегемония Америки лучше, чем любой другой порядок из тех, которые мы можем видеть сегодня, но намного лучше ликвидировать любую гегемонию».[48]

Другой персонаж — Иеремия Райт, долгое время бывший священником Обамы. Мы знаем, что Обама посещал его церковь в течение двадцать лет, но будто ничего не слышал о радикальной идеологии Райта. Даже прогрессисты знают, что это чепуха. Со времен печально известной проповеди Райта «День, когда пал Иерусалим», произнесенной им 16 сентября 2001 г., у нас есть стандарт антиколониальной доктрины, обвиняющей Запад в грабеже: «Мы забрали эту страну силой и с помощью запугивания у сиу, апачей, ирокезов, команчей, арапахо, навахо. Терроризм! Мы забрали африканцев из их страны, чтобы строить наш мир и держали их порабощенными, живущими в страхе. Терроризм! Мы бомбили Гренаду и убивали невинных жителей, младенцев, гражданский персонал; мы бомбили гражданское население чернокожих в Панаме с помощью бомбардировщиков-невидимок и убивали безоружных подростков и детей, беременных матерей и отцов семейства. Мы разбомбили дом Каддафи и убили его ребенка. Мы бомбили Ирак; мы убивали безоружных граждан, пытающихся заработать себе на жизнь. Мы разбомбили завод в Судане, чтобы отомстить за нападение на наше посольство. Убили сотни тружеников, матерей и отцов, которые в тот день ушли из дома на работу, и не знали, что они никогда больше не вернутся обратно. Мы сбросили атомные бомбы на Хиросиму и Нагасаки, и ядерный взрыв уничтожил гораздо больше людей, чем в Нью-Йорке и Пентагоне. Но мы и глазом не моргнули в связи с мгновенной гибелью детей, игравших на детской площадке, матерей, забиравших детей из школы, граждан — не солдат, а просто людей, старавшихся справляться со своей повседневной жизнью. Мы поддержали государственный терроризм против палестинцев и черных южноамериканцев, но теперь мы возмущены, ибо все, что мы делали в других частях света, возвращается обратно к нам». Краткий «перевод» этой речи на язык обывателей таков: мы плохие парни и заслужили нападение одиннадцатого сентября.