Месть ведьмы (СИ) - Гарин Александр Олегович - Страница 3

   Пожав плечами, Каля оставила лук. Отстегнув, уложила ножны с коротким мечом. Женщина вышла через другую дверь, не забыв как подобает уложить свое шитье. Каля вышагивала с ней рядом, оглядываясь по сторонам. Коридоры, залы и покои, мимо которых вела ее прислужница, казались убранными, но нежилыми. Да и сам большой замок Выжигских комесов ровно повымер. Кале такое было непривычно. По всему видать, холостой да бездетный комес был до того непритязателен в своем вельможном быту, что даже те немногочисленные слуги, на которых наткнулась Сколопендра, готовили да обстирывали даже не его, а, скорее, замковую стражу.

   Каля ждала, что безмолвная проводница повернет направо, к вельможным покоям, но та прошла дальше, туда, где располагались хозяйственные помещения. Остановившись перед дверью, ранее как будто бы ведшей в замковые прачечные, служанка остановилась, и обернулась к Сколопендре.

   - Дальше сами найдете, милсдарыня, - понизив голос, пояснила она. - Как пройдете комнату, аккурат за следующей дверью в самую купальню попадете. Кормилец-то наш там со вчерашнего вечера пропадает.

   - Со вчерашнего вечера? В купальне? - Ушам своим не поверила Каля. - Что ж вы, никого не пошлете, чтоб хоть узнать, жив ли ваш комес! Да он там утоп!

   Проводница замотала головой, попятившись.

   - Не могет он утопнуть, милсдарыня. Живой он, да неужель не слышите?

   Пылая возмущением, Каля прислушалась. И вправду, сгашенные толщиной добротных стен, из-за двери доносились какие-то звуки. Но трудно было себе представить, чтобы их мог издавать Казимир.

   - Лютует кормилец, - делая охоронный жест рукой, тем временем пробормотала проводница. - Ну, так токма второй день-то пьеть. Не меньше седьмицы должно пройтить, пока он успокоится.

   - А чего он вообще пьет-то? - Осведомилась Каля, с изумлением вслушиваясь в крепкие ругательства, коие сумела разобрать среди прочего крика, да треска бьющейся глиняной посуды.

   - А кто его разберет, милсдарыня, - женщина пожала плечами, явно желая уже оставить гостью, и вернуться в людскую. - Как домой вернется, так и пьеть. Да много так, милосердные боги! Никогда не видала, чтоб кто так пил. И того... милсдарыня, - тут голос служанки сошел до шепота. - Вы там... поосторожнее с его светлостью. Он когда буйный... чего угодно могет... а силы у него на четверых хватает, откуда только что берется. Поостереглися б вы входить, а то у двери стойте, чтобы, знатчица, ежели кинется все-таки, так выскочить смогли бы. Он сам так и упреждал нас, коли по совсем уж неотложному делу зайти надо будя... А вы женчина молодая да справная... мало ли ведать, что ему в голову взбредет, да простят меня боги...

   За дверью грохнуло. Сколопендра вздела бровь.

   - Ладно, не беспокойся, - проговорила она, берясь за кольцо. - Справлюсь как-нить с вашим комесом. Знаю его маленько, ужо сумею совладать.

   - Помоги вам боги, милсдарыня.

  ***

   Дверь за Калиной спиной грюкнула, плотно прикрывшись. Девушка оказалась в небольшой узкой комнате, в которой не было ничего кроме двух широких низких лавок, да нескольких винных бочонков в углу. На одной из лавок в беспорядке громоздилась мятая и грязная одежа, да валялись пыльные сапоги. Видать, слуги настолько боялись входить к господину, что со вчерашнего дня даже не принесли ему чистого. Каля еще раз вызвала перед мысленным взором облик Казимира и пожала плечами. Образ спокойного и выдержанного рыцаря, спасшего ее от поругания подлыми холопами, да и вообще завсегда выказывающего более всего сдержанность и терпение на все ее выходки, никак не вязался с тем, что ей приходилось слышать за следующей дверью. На миг ей даже расхотелось входить, когда вслед за крепким ругательством до слуха ее донесся смех. То не был раскатистый мужской хохот, который довелось ей услышать от Казимира однажды. Смех комеса более всего походил на хихиканье безумца. Что-то опять грохнуло со страшной силой и вдруг все смолкло.

   Осторожно приблизившись к следующей двери, Сколопендра глубоко вдохнула, и распахнула ее, готовя ко всему. Однако увиденное все равно поразило.

   Весь большой зал комнаты занимала купальня, самая роскошная из ранее виденных. Выложенная камнем дорожка вела средь растущих прямо из пола вечно зеленых кустов к цельному небольшому пруду, вырытому в полу и также обложенному камнем. Из стены журчали два источника, стекая прямо в рукотворный пруд. Куда же девалсь из него вода, Каля не углядела. Зато углядела сор и черепки, наваленные под ногами в таком количестве, что по полу нельзя было пройти босиком, не поранившись.

   Хозяин замка нашелся тут же. Комес сидел спиной к Кале, по пояс в воде. То ли пруд был широк, но мелок, то ли было в нем возвышение для сидения. Он не мог не слышать звука открывшейся двери, но даже не повернул голову, узнать, кто осмелился его потревожить.

   Встревоженная не на шутку Сколопендра шагнула вовнутрь купальни. Тут же в нос ей шибануло винным духом, да настолько густым, что у девушки едва не закружилась голова. Приблизившись, она поняла, в чем тут было дело - вода в пруду была сильно мутной с красноватым оттенком, словно в нем же только что кололи свинью или другую скотину. Только не кровь плескалась в комесовой купальной лохани, а разбавленное водою вино.

   Обойдя пруд по краю, Каля наконец увидала Казимира спереди . И вид молодого комеса поразил ее едва не более всего в его замке.

   - Пдай.. ще вина... девка!

   Спутанные мокрые волосы налипли на лоб и щеки, закрывая один глаз. Наклонив голову набок, шляхтич потряс головой, прищурил набрякшие, веки, и шумно вздохнув, махнул на Сколопендру рукой.

   - Шшевлись... - пробубнил он. Безвольно откинувшись спиной на пологий, выложенный изразцами скат пруда, Казимир громко икнул. - Ус..с... снула чтоле... к... кррва мать...

   Каля медленно опустилась на край. Вся злость, все негодование, собранное ко встрече с выжигским комесом, испарилось. Не таким помнила она уверенного, сильного и немного вспыльчивого шляхтича знатного дома. Что-то незнакомое затаилось в огрубевших от злости чертах, словно комес незримо боролся с мутью, пятнающей сердце и душу молодого правителя Выжиги. Не веди Калину цель, отступилась бы разбойница, согласившись со слугами. Казимир и впрямь выглядел страшно, и тяжелую руку хозяина замковые кметы знали явно не понаслышке.

   - Хватит ужо, - покусывая губу, сказала разбойница. - Годе тебе пить.

   Казимир с трудом поднял тяжелую голову. С десяток ударов сердца глядел наливающимися кровью глазами на Сколопендру, силясь разглядеть.

   - Т-ты кто? - Едва ворочая языком, вытолкнул из себя Казимир.

   Каля поднялась на ноги. Отшвырнув ногой черепки, расчистила место подальше от пруда. Казимир следил за ней с вялым безразличием, окутанный пьяным мороком.

   - Подай вина! - Оскользнувшись локтем на плитках, украшавших скат, заорал Казимир. - Т...ты...девка!

   На ходу засучивая рукава, Сколопендра подошла к комесу, глядя на того сверху вниз. Подняла один из уцелевших кувшинов, перевернула и, держа за ручки, как следует потрясла. Последние капли вина давным-давно были выпиты или разлиты шляхтичем.