Королева фей (фрагмент) - Спенсер Эдмунд - Страница 5

30 Злокозненная Зависть гарцевала

На волке, замышляющем прыжок,

И жабу ядовитую жевала

Жевательница собственных кишок;

По челюстям тёк ядовитый сок,

А сердце в скорбном изливалось плаче,

Когда сосед преуспевал, как мог,

И утешалось, радуясь тем паче

Чужому промаху, беде и неудаче.

31 Усеян мириадами очей

Наряд её из выцветшего шёлка,

А в лоне у неё таился змей,

Как будто у неё нутро - кошёлка,

Где жало - смертоносная иголка;

Зубами скрежеща, глядит на скряг,

Чьё золото для глаз подобных колко,

И, гордой Люциферы тайный враг,

Обид желает ей, невзгод и передряг.

32 Так Зависть ненавидит благородных,

Всех тех, кто в изобилии щедрот

Питает сирых, нищих и голодных;

Косится Зависть на таких господ

И выдает их за презренный сброд;

Искусство тоже для неё не свято:

Она в поэтов яростно плюет,

Заразная, своей слюной проклятой.

Среди шести была злодейка Зависть пятой.

33 А рядом с нею смертоносный Гнев,

Которым дерзко взнуздан лев опасный,

И всадник скачет, факел свой воздев;

Клеймит всех встречных пламенник ужасный,

В глазах огонь поблескивает красный;

Готовый всех неумолимо сжечь;

Жизнь - пепел для него и прах напрасный;

Не знает Гнев благословенных встреч;

Вскипает ярость в нём, рука сжимает меч.

34 Был весь наряд его забрызган кровью;

Всех на куски свирепый рассекал,

Не поводя при этом даже бровью;

Повсюду жертв неистовый искал

И крови человеческой алкал;

На всех взирал он разъярённым оком,

Но в Гневе гнев негаданно смолкал,

И мучился в раскаянье глубоком

Убийца, совершив убийство ненароком.

35 И у него была своя орда:

Кровопролитье, Ненависть и Злоба,

Смертоубийство, Ярость и Вражда,

Жестокость, ненасытная утроба,

Всех смертных доводящая до гроба,

Страсть, от которой душу не спасти,

Кровавый Морок, Жуть, его зазноба,

Сбивающая праведных с пути;

Таков был грозный Гнев, последний из шести.

36 Над этою преступною упряжкой

Взвивался бич возницы Сатаны,

Чтобы не тяготясь работой тяжкой

Везли карету, как вести должны,

Восторгами толпы возбуждены,

Усердные хоть грешные клевреты

Дорогами туманной той страны,

Где, заблуждений суетных приметы,

Валялись черепа и бывшие скелеты.

37 Карета грузно ехала в поля,

Где пышная природа не скудела,

Гуляющих цветами веселя,

А женскому коварству нет предела;

Дуэсса с Люциферою сидела,

Была красотка с виду хороша,

А рыцарем досада овладела;

Тщеславием позорным не греша,

Лишь к подвигам влеклась высокая душа.

ПЕСНЬ VIII

Артура дева призвала.

Повержен великан,

Дуэсса же посрамлена;

Разоблачён обман.

1 О горе! Сколько обстоятельств тесных

В погибельные гонят нас врата

И праведник без помощи небесных

Сил пал бы, но спасает правота

И с ней любовь, пока она чиста;

Был приведён к плачевному итогу

Гордыней Рыцарь Алого Креста,

Но вот любовь пускается в дорогу

И Принца славного приводит на подмогу.

2 Пред ними замок сумрачный возник,

И путники приблизились к твердыне;

У карлика из уст прорвался крик:

"Подумайте о бедном господине

Моём! Жестокой обречён судьбине

Он здесь; его тиранит лютый тать".

О беспощадном вспомнив исполине,

Принц даме предложил поодаль ждать

И убедиться, кто достоин побеждать.

3 Он к запертым приблизился воротам,

И перед ним не замок, нет, острог

Несокрушимым высился оплотом,

Пришельцев не пуская на порог,

Но затрубил оруженосец в рог,

Украшенный веселыми кистями

И грозное молчанье превозмог

Своими чудотворными вестями;

Злонравному внушал он страх перед гостями.

4 Всех сокрушал могучий этот звук;

Гремел он вопреки любым помехам

И слышался на три версты вокруг

Неодолимым троекратным эхом;

Он побеждал своим ужасным смехом

Обманчивые козни грёз и чар,

Торжествовал над вражеским успехом,

И, угрожая стражам вихрем кар,

Любые мог врата открыть его удар.

5 До основанья замок содрогнулся;

Врасплох застигнут хлопаньем дверей,

Сам великан в покоях ужаснулся,

Где тешился с Дуэссою своей;

Свирепых не страшился он зверей

И воинов, но тут при звуках рога,

Испуганный, он бросился скорей

Взглянуть, что там за недруг у порога;

Напала на него великая тревога.

6 Дуэсса в предвкушенье торжества

Помчалась вслед на звере многоглавом;

Была в короне каждая глава,

И вспыхивал на языке кровавом

Огонь, жестоким свойственный забавам;

Увидел рыцарь зверя, поднял щит

И на врага рванулся в гневе правом;

Пусть супротивник с виду ядовит,

Мечом сразить его отважный норовит.

7 Казалось, бой не страшен исполину,

Судьба к нему как будто не строга;

Занёс он суковатую дубину,

Чтоб сокрушить безжалостно врага;

Однако жизнь герою дорога;

Увидел он, что смерть ему грозила

И увернулся; здесь одна нога,

Другая там; чудовищная сила

Неуловимого героя не сразила.

8 Воинственный без ложного стыда

Схитрил, и помогла ему судьбина:

Не причинив отважному вреда,

Из рук могучих выпала дубина,

И хлюпнула податливая глина,

И на четыре ярда глубина

Отверзлась, как подземная пучина,

Ударом яростным потрясена;

Так ранит землю беспощадная война.

9 Когда Юпитер вдруг в припадке гнева

Грозою омрачит голубизну

И не щадя ни города, ни древа,

Карает землю за её вину,

Он мечет с неба молнию одну,

Потом другую в грешные долины,

Карая дерзновенную страну,

И остаются на земле руины,

И поднимаются над ними горы глины.

10 Дубину великан поднять не мог;

Завязла в глубочайшей из колдобин

Она, прервав губительный бросок;

Хоть великан свиреп, жесток и злобен,

Дубину вновь поднять он не способен,

И рыцарь шуйцу недругу отсек

Мечом, который молнии подобен;

Возмездия зловредный не избег,

И кровь его лилась быстрее горных рек.

11 Прервался рёв из глотки исполина,

Ужасный голос гибельной тоски;

Ревел он, как последняя скотина,

И рёв будил глухие уголки;

Так на пустынных пастбищах телки`

Мычат, когда отсутствуют коровы;

Так бесятся кимврийские быки,

Откормлены и на убой готовы;

И рёву вторили окрестные дубровы.

12 Постигнув, что судьба к дружку строга,

Дуэсса устремилась в бой кровавый

И натравила зверя на врага;

Был злобен хищник этот многоглавый

И наступал, плюясь огнистой лавой,

Но, верный господину до сих пор,

Сам взысканный при этом бранной славой,

Оруженосец дал ему отпор,

И меч его сверкал, неотвратимо скор.

13 Дуэсса же, глазам своим не веря,

Узрела в предстоящем грозный знак;

Она в сердцах науськивала зверя,

И свирепел неукротимый враг;

Зверь возомнил, что перед ним слабак;