Волки из страны Далеко-Далеко. Трилогия - Ласки Кэтрин - Страница 26

В своей странной охоте за тенью Фаолан все чаще чувствовал, что он будто бы идет по самой границе двух миров. Один – мир восхитительных снов, часть той реальности, что была изображена на стенах пещеры. Именно в этом мире ему надлежало занять свое место в текучем волчьем бирргисе. Другой – это мир, который он наблюдал с вершины скалы, мир молодого глодателя на отшибе стаи, терпеливо дожидавшегося разрешения поесть. И это казалось ему нечестным со стороны других членов клана; ведь Фаолан сам видел, как желтоватый волк, несмотря на кривую лапу, усердно помогал остальным на охоте и преграждал дорогу оленям, пытавшимся повернуть в другую сторону. А между тем ему приходилось довольствоваться остатками. Но таков уж закон кланов.

Наступил сезон осенних бурь. Во время проливных дождей с разрывающими небо молниями и оглушительными ударами грома волки теснились в пещерах, а скрилины воем жаловались на небесный огонь. Поэтому по ночам, когда портилась погода и бушевал яростный ветер, Фаолан осмеливался отойти от скал и углубиться внутрь территории клана.

Однажды, когда через все небо промелькнула особенно яркая молния, он подобрался совсем близко к стае. Скрилин рассказывал историю одного вождя из эпохи Долгого Холода, который состарился, лишился зубов и слуха и почти ослеп. По принятому среди волков обычаю однажды он ушел в отдаленное убежище: это было первым шагом ритуала, который назывался «хвлин раскола». Так он покинул свой клан, свою стаю и должен был под конец расстаться и с собственным телом.

Освобождаясь от шкуры и становясь бесплотной дымкой, старый вождь испытал удивительное чувство. Оглянувшись через плечо, он посмотрел на свое оставленное на земле тело: шкура отражала лунный свет, но некогда теплые и живые кости и мышцы уже казались холодными и совершенно чужими. Вдруг волк понял, что это его совершенно не заботит. Словно маленький щенок, он резво вспрыгнул на первые ступени спиральной звездной лестницы, ведущей к Пещере Душ, расположенной в самой дальней точке созвездия Великого Волка.

Не успел он пройти и половины пути, как послышался отдаленный грохот, а в следующее мгновение небо с треском разорвала огромная сияющая молния. Звездная лестница зашаталась, и старый вождь полетел вниз. Он падал… и падал… и падал… Его лапы тщетно молотили по воздуху, пытаясь уцепиться когтями за ступени звездной лестницы, – казалось, что сама она вообще исчезла. Да и звезды тоже исчезли, оставив лишь темноту, в которой сверкали ослепительные молнии и грохотал оглушающий гром. «Почему я это вижу и слышу? – думал старый вождь. – Я же оглох и почти ослеп!»

Оглядевшись по сторонам, он не увидел своего тела. Волк поглядел вниз и вместо призрачных увидел крепкие ноги, прочно стоявшие в грязи. Он поднял одну лапу и с удивлением присмотрелся к оставленному ею следу. «Я не старый, я молодой. Я здесь, на земле, а не в Пещере Душ. Мое время еще не пришло».

А потом из пещеры, в которой сидели, прижавшись друг к другу, волки, в ответ на песнь скрилина донесся слаженный вой.

«Вот почему наши вожди носят шкуру и ожерелье из костей, – пели волки хором. – Так они отдают дань почтения великому вождю Фенго, возглавлявшему наш поход из Долгого Холода. И именно поэтому Фенго возродился».

Вой волков пробудил в Фаолане какие-то новые, незнакомые ему глубинные чувства. Он понимал все, что услышал, но в этой песне ощущалось еще нечто, не выразимое словами. Дослушав ее до конца, он уже повернулся, чтобы пойти прочь, но тут ветер донес до него из пещеры тихий шепот. Волки казались испуганными: «Опасность. Враг близко. Чужак. Берегитесь!» – тихо переговаривались они.

«Чего они боятся? – удивился Фаолан. – Они стая и сильны вместе. Недавно все досыта наелись мяса. В пещере безопасно».

Однако он предпочел не выяснять, а уйти подальше.

Дождь, бушевавший всю ночь, уже несколько часов как закончился, когда к пещере, в которой пережидали бурю волки из стаи Западной Осыпи, приблизился Ангус МакАнгус, глава клана. Он пришел в ответ на завывание скрилина. Во время небесного огня, как волки называли молнии, было принято петь песни, по-разному истолковывавшие это удивительное явление природы, но скрилин этой стаи почему-то выбрал именно песню про волка, который не умер. Обычно она предвещала несчастье.

На вожде не было ни церемониальной шкуры, ни ожерелья из костей – он не хотел привлекать к себе излишнее внимание. Если бы Ангус МакАнгус пришел в торжественном облачении, которое обычно носилось им в гаддерхиле, то переполошил бы всю стаю. Волки могли бы подумать, что случай чрезвычайно серьезен и их всех вызывают на гаддер. В свою очередь гаддерхилами назывались церемониальные пещеры кланов, в которых проводились собрания и обсуждались самые серьезные дела.

Поприветствовать вождя вышла скрилин – довольно красивая волчица с серебристой шкурой и темным подшерстком. Она сразу же всем животом опустилась в грязь и склонила голову набок. Уши ее были опущены, черные губы подтянуты в жесте полной покорности.

– Пожара не было, Айслинн?

– Нет, небесный огонь не перекинулся на землю.

В разговоре между вождем клана и скрилином, воспевавшим небесный огонь, следовало придерживаться определенных правил. Хотя вождь и был выше по статусу, он не имел права сомневаться в том, как скрилин интерпретировал опасное явление природы. Глава клана мог спрашивать лишь о конкретных знаках или событиях, подтверждавших мрачный прогноз. Вот если бы молния вызвала пожар или просто ударила в скалу, это было бы явным признаком несчастья. Тогда и выбор песни о старом вожде, пусть героической, но полной печали и рассуждений о смерти, был бы понятен.

Глава клана прошелся из стороны в сторону, принюхиваясь и стараясь учуять запах гари. Стая пристально наблюдала за ним. Вдруг порыв резко переменившегося ветра донес до ноздрей вождя новый, совершенно неожиданный запах. Ангус МакАнгус повел носом и приподнял бровь:

– Здесь бывают медведи?

– Нет, никогда, – ответил ему один из волков высокого ранга. – Они бы ни за что не ушли так далеко от реки.

– Не понимаю. Пахнет медведем. И еще волком. Но нездешним.

– Вы учуяли сразу два запаха? – спросила скрилин.

– Да, и они как-то необычно переплетаются.

– Как будто они странствовали вместе? Шли бок о бок?

Ангус МакАнгус внезапно замер на месте и вгляделся в странный отпечаток лапы. Шерсть у него на загривке встала дыбом, уши навострились. Так вот о какой напасти говорил небесный огонь! Подушечки пальцев незнакомого волка были слишком широко расставлены, да еще и лапа искривлялась наружу. Такой след мог оставить волк с пенной пастью.

Болезни этой боялись все звери. Она неминуемо заканчивалась смертью, но прежде чем та наступала, приходилось пережить еще и невыносимое безумие. А если волк с пенной пастью нападал на какое-нибудь другое животное и кусал его, то оно тоже сначала сходило с ума, а затем умирало.

Теперь вождю был понятен и запах медведя: больной гризли напал на волка и заразил его. Наверное, медведь уже умер, но волчьи-то следы совсем свежие. Значит, нужно что-то делать, пока не стало поздно.

Ангус МакАнгус повернулся и поднял морду. На утреннем небе бледной тенью висела луна. Лунная гниль! Дурной знак, особенно в сочетании с песнью скрилина и отпечатком кривой лапы.

Вождь завыл. Он должен предупредить остальные кланы об опасности. Нужно созвать все свои стаи и соседний клан МакДункана в гаддерхил. А еще надо сообщить соседям – кланам МакНамары и МакДаффа и даже презренным МакХитам. Ведь эта болезнь распространяется быстрее любого воя. Уже сейчас, пожалуй, слишком поздно. Стая наверняка обречена. Клан тоже обречен. Более того, погибель, похоже, грозит всем волкам Далеко-Далеко.