Двойной заговор. «Неудобные» вопросы о Сталине и Гитлере - Прудникова Елена Анатольевна - Страница 8

Однако революционные восстания 1918–1923 годов так и не закончились сменой власти. Приходилось налаживать отношения не с гипотетической Германской советской республикой, а с той Германией, которая имелась в наличии. Равно как и Германии приходилось принимать ту Россию, какая была…

Прогерманская группировка существовала в России всегда (правда, почти никогда не определяла внешней политики). Несмотря на только что окончившуюся войну, несмотря на участие немцев в интервенции, и в Советской России находились влиятельные силы, заинтересованные в сближении с Германией. Германофилы имелись и в партийной, и в военной верхушке.

Впервые о пользе сотрудничества Советской России и Германии заговорил еще в 1919 году Карл Радек, находившийся тогда в Берлине в качестве уполномоченного Коминтерна. Персонаж это был в высшей степени колоритный даже для тогдашней большевистской верхушки, где тусклых личностей попросту не водилось. Известный диссидент и историк Абдурахман Авторханов назвал этого уродливого, но невероятно обаятельного коротышку «гениальным авантюристом в большой политике». Он все время занимался какими-то темными делами, якшался со множеством таких же непонятных, как он сам, личностей во множестве стран, его постоянно подозревали в сотрудничестве со всеми разведками Вселенной, и тем не менее доверяли дела большой важности. И действительно, то, что он смог проделать в Берлине, не сделал бы никто другой.

Как уже говорилось, в декабре 1918 года в Берлине состоялся I Всегерманский съезд Советов. Исполком Берлинского Совета пригласил на него и советскую делегацию, однако правительство не разрешило ей въехать в страну – и неудивительно, ибо только-только были разорваны дипломатические отношения, аннулирован Брестский мир. Да и просто по жизни – только поджигателей «мирового пожара» из Коминтерна там в это время и не хватало! Тем не менее, один человек, под видом пленного австрийца, по подложным документам сумел добраться до Берлина. Это и был Карл Радек, уроженец Галиции, подданный Австро-Венгрии, член СДПГ и РСДРП(б) и один из большевистской верхушки.

Полтора месяца провел он в Германии с пользой и удовольствием, участвуя в организации КПГ и не пропустив, надо понимать, ни одной заварушки. 2 февраля его все-таки арестовали и препроводили в тюрьму Моабит.

А дальше начались странности. Как только в министерстве обороны Германии узнали об аресте Радека, условия его содержания были улучшены. По некоторым данным, его вообще изъяли из тюрьмы, поместив на комфортабельной квартире, куда к нему тут же зачастили гости – журналисты, промышленники, коммунисты, даже члены правительства. Были среди них и офицеры рейхсвера, в том числе достаточно высокопоставленные. Его явно рассматривали как представителя Советской России (за неимением официального полпреда), и все, у кого были дела и интересы в России, шли к Радеку. Но предоставим слово биографу Троцкого Исааку Дойчеру.

«Там, когда Берлин был во власти белого террора и его жизнь висела на волоске, он совершил чудеса политической виртуозности: он сумел установить контакты с ведущими германскими дипломатами, промышленниками и генералами; он их принимал в своей тюремной камере».

Оттуда же, из «камеры», советский представитель заодно помогал организовывать Коммунистическую партию Германии, с каковой миссией, собственно, и был послан.

…Итак, неофициальный представитель Советской России вступил в контакт с официальными лицами Германии, в том числе с военными. Так начались их переговоры – тоже сугубо неофициальные. Германскому правительству лучше было про них не знать, да и обе договаривающиеся стороны относились к веймарским деятелям с изрядной долей презрения. Большевики – как к соглашателям, немецкие генералы – как к предателям, и те и другие – как к социал-демократам. Парадоксальным образом, у прусских юнкеров было куда больше общего с российскими коммунистами, чем с собственными эсдеками.

Впрочем, один человек из немецкого правительства не просто знал про эти переговоры, но и стоял у истоков сотрудничества. С немецкой стороны партнером Радека был персонаж столь же колоритный – эти двое друг друга стоили…

В 1940 году известнейший германский геополитик и по совместительству военный разведчик, генерал-майор Карл Хаусхофер в своей книге «Континентальный блок: Центральная Европа – Евразия – Япония» написал:

«И когда после войны один из наших наиболее значительных и страстных политических умов, Брокдорф-Ранцау, захотел вновь ухватиться за нить контактов, и я был причастен к этому, то с русской стороны такую линию распознали две личности, с которыми мы и пытались готовить для нее почву».

«Личностями с русской стороны» были Карл Радек и нарком по иностранным делам Советской России Г. В. Чичерин. А с германской – первый министр иностранных дел Веймарской республики Ульрих Карл Христиан фон Брокдорф-Ранцау. Это был типичнейший представитель эпохи декаданса: дипломатия, «голубизна», алкоголизм, психические сдвиги и политический талант. Убежденный противник Версальского мира, Брокдорф-Ранцау подал в отставку за восемь дней до окончания мирной конференции, но свое дело на посту министра сделать успел, положив начало германо-советским контактам.

Вернувшись в Москву, Радек всячески развивал и пропагандировал идею сотрудничества России и Германии. Из правительства на его сторону стал наркоминдел Чичерин. Что касается военного ведомства, то там Радека поддержали чрезвычайно серьезные люди: наркомвоен и председатель РВС Лев Троцкий, зам. председателя РВС Эфраим Склянский, начальник Управления Военно-Воздушных Сил РККА Аркадий Розенгольц, составлявшие прогерманскую группировку в советских верхах. Они – в равной мере – питали старую слабость к Германии как «поджигатели мирового пожара» и видели немалые выгоды от сотрудничества с рейхсвером как военные.

С другой, германской, стороны тоже существовали разные группировки. Одну из них, «западническую», возглавлял бывший в годы Первой мировой войны начальником штаба Восточного фронта генерал Макс Гофман. Впрочем, большей частью в число «западников» входили не военные, а промышленники – военным любить Запад было не за что.

Что же касается «восточников» – то нельзя сказать, чтобы они любили Россию, но считали союз с ней более выгодным, чем прогиб в западном направлении. Уж на что не любил большевиков фон Сект, но и тот был сторонником сближения, более того, самым твердым и решительным его сторонником. 4 февраля 1920 года в статье «Германия и Россия» он заявляет: «Только в твердой связке с Великороссией Германия сохраняет шансы на восстановление своего положения великой державы… Англия и Франция боятся союза обеих континентальных держав и пытаются предотвратить его всеми средствами, таким образом, мы должны стремиться к нему всеми силами… Наша политика как по отношению к царской России, так и по отношению к государству во главе с Колчаком и Деникиным была бы неизменной. Теперь придется мириться с Советской Россией – иного выхода у нас нет». А в июле 1920 года он писал: «Если Германия примет сторону России, то она сама станет непобедимой, ибо остальные державы будут вынуждены тогда считаться с Германией, потому что они не смогут не принимать в расчет Россию. Сотрудничество с Россией позволит Германии осуществить “подрыв” Версальского мирного договора». Золотые слова. Находясь в союзе, эти две державы были бы непобедимы. Вот только с союзом им в XX веке роковым образом не везло…

По большому счету Сект не был ни «восточником», ни «западником». Его интересовала Германия, и только Германия, а в самой Германии – армия, и только армия, и в этом свете он и рассматривал все происходящее. «Я отклоняю поддержку Польши, – писал он в январе 1920 года, – даже в случае опасности ее поглощения Россией. Наоборот, я рассчитываю на это, и если мы в настоящее время не можем помочь России в восстановлении ее старых имперских границ, то мы не должны ей, во всяком случае, мешать… Сказанное относится также к Литве и Латвии. Если же большевизм не откажется от мировой революции, то ему следует дать отпор на наших собственных границах… Мы готовы в собственных интересах, которые в данном случае совпадают с интересами Антанты, создать вал против большевизма. Для этого она должна предоставить нам необходимое оружие». То есть, как видим, интересы фон Секта были в укреплении армии и получении оружия, все остальное рассматривалось им исключительно в этом ракурсе.