Хуан Дьявол (ЛП) - Адамс Браво Каридад - Страница 9
- Предыдущая
- 9/62
- Следующая
Ренато поджал губы, с усилием сдерживаясь; он нервно повернул голову к тому месту, где ожидал увидеть настоятельницу, но она уже исчезла за боковыми занавесками дверей, и дал волю сбежать злобе, которая душила его:
- Ты не будешь более продолжать этот нелепый брак. Не будешь навязывать Монике свое присутствие. Она не хочет тебя видеть и слышать. Она уже достаточно тебя защищала. Благодаря ей, и только ей, ты на свободе, вместо того, чтобы заплатить за свои провинности. Тебе этого недостаточно, чтобы оставить ее в покое? Оставь ее уже! Она больна и на пределе сил!
- Тем не менее, ей их хватило, чтобы подписать прошение о расторжении брака… Разве нет?
- Кто тебе сказал…? – хотел узнать Ренато.
- Тебя не касаются мои источники информации. Теперь я вижу, что они верные.
- Выйди отсюда, оставь Монику в покое! Не я тебе приказываю, а она, которая молит тебя своим поведением, взглядом, потому что слов уже нет!
- Нет, Ренато, - отвергла Моника, делая громадное усилие. – Нет… Ради Бога… Оставь меня наедине с Хуаном… Прошу тебя…
- Премного благодарен, - поблагодарил Хуан с холодным безразличием. – Я всегда ждал, что ты будешь любезна…
Хуан проследил ироничным взглядом за удалившейся фигурой. Затем посмотрел на бледную женщину, упавшую в широкое кожаное кресло… Моника и вправду была на пределе сил. Теперь она плакала, плакала, прикрыв платком лицо, и ее всхлипы попадали в сердце Хуана, как ядовитые стрелы… Некоторое время он молчал, глядя на нее, пытающуюся остановить безутешные слезы, превращая его высокомерие в беспомощное и унылое милосердие…
- Хорошо, Моника… Я не хочу мучить тебя. Полагаю, ты плачешь по своей невозможной любви… Невозможной по образу твоих мыслей… Но по крайней мере, тебя уже утешили преданность и верность Ренато…
- Хватит! – крикнула Моника гневно. – Если это все, что ты хочешь мне сказать…
- О, нет! Совсем нет… Я думал все, что угодно, но только не то, чтобы встретиться здесь, в монастыре, с кабальеро Д`Отремон… В конце концов, иногда я так наивен, веря, что кабальеро и знатные искренне говорят об уважении и религии, положа руку на сердце… Ваши понятия так сложны, что я не могу их понять. Я как лягушка, которая квакает у пруда…
- Почему тебе это пришло в голову, Хуан?
- Просто так… Вещи, которые я пытаюсь объяснить себе самому… Странно я повернул разговор… Теперь я не помню, зачем пришел…
- Ты смеешься надо мной?
- Я бы хотел посмеяться над собой, Моника, - искренне уверил Хуан. – Я бы хотел взорваться от хохота, как смеялись надо мной женщины… Я бы хотел разом отдалить тебя, как всегда в жизни убирал в сторону приключение, которое мне мешало… Но разве тебе это важно? Кого волнует то, что есть в сердце Хуана Дьявола?
Слезы Моники высохли, она подняла голову… Опираясь руками о подлокотники кресла, она смотрела на него… Снова она уловила что-то странное, снова ей показалось, что все исчезло, кроме глаз этого человека, кроме неосознанного очарования его присутствия… Она бы страстно хотела, чтобы это длилось часами, этот единственный свет в суматохе ее бескрайних чувств, сознания, обезумевшего от страданий и размышлений… и вновь горькая ирония расцвела на губах Хуана:
- Понимаю влияние обряда венчания, но не могу оставаться совершенно в стороне, по крайней мере пока ты не дашь мне удовлетворительного ответа касательно аннулирования брака… Ты отправила его вчера? Эти вещи очень долгие, знаешь?
- Кто тебе сказал об этом? Айме! Айме! – подтвердила Моника горестно, внезапно угадав. – Ты говорил с ней? Видел ее?
- Я видел ее вчера вечером, и она принесла мне удачу…
- Как? О чем ты говоришь?
- Твой кабальеро Д`Отремон проиграл более сотни тысяч франков, а я их выиграл. Конечно же, речь идет о деньгах, а это не сильно на него влияет. У него их слишком много…
- Ты играл с Ренато, и с вами была Айме? – добавила крайне изумленная Моника.
- О, нет! Какая глупость! Они не пришли вместе в то место, где мы встретились. Оба они часто посещают игорные дома и таверны, но не вместе, это понятно. Это то, что называют корректностью, порядочностью… Я, конечно же, не знал этих вещей, но уже научился…
- Нет, это невозможно, ничего из этого не произошло! Ты говоришь это, чтобы поиздеваться надо мной, чтобы выставить дураком Ренато, чтобы…
- Неправда. Я могу показать тебе бумаги, если не веришь моему слову. Теперь у меня есть достаточно, чтобы начать быть тем, кого называют хорошим человеком. Нотариус Ноэль убедил меня, как можно продуктивно обладать небольшим количеством денег. Не важно, что деньги выиграны за игорным столом. Если у меня есть свой дом, если найду способ, чтобы остальные на меня работали, вместо того, чтобы делать это лично, я по крайней мере буду менее недостойным мужем для одной из де Мольнар…
- Чего ты добиваешься, Хуан?
- Это единственный вопрос, который на самом деле я должен задать тебе. Кабальеро Д`Отремон тоже старательно аннулирует свой брак? Он тоже порвет свои цепи? Ответь мне, Моника. Мне важен твой ответ!
Дрожащая Моника вскочила, а Хуан подошел к ней, взяв ее за запястья в неудержимом порыве. Теперь решительный и жестокий, он хотел измерить глубину чувств через голубые глаза Моники. Вся его жизнь была в ожидании того слова, но Моника была слишком слепа, ее сердце оглохло от силы страдания, и до нее не дошло, она не ощущала отчаянный крик другого сердца, показавшегося в фальшиво-ироничных словах Хуана. Она была отравлена, чувствовала на губах горький привкус ревности, когда в свою очередь спросила:
- Ты хочешь узнать, станет ли Айме свободна? Ведь она тебе интересна, не так ли?
- Айме…? – презрительно отверг Хуан саркастическим смехом.
- Почему ты смеешься? Почему притворяешься, что тебе не важно? Вчера вечером она тебя искала… еще вчера ты был с ней, из-за нее ты следишь и роешься в моей жизни. Ты ее любишь, всегда любил… Но мне не важно, можешь быть уверенным!
- Из-за этого я здесь, Моника; я знаю, что тебя волнует он.
- Меня никто не волнует… уже никто не волнует!
- Не трудись. Со мной можешь быть честной. Я уже был однажды в другой обстановке, в месте, где ты могла говорить со мной прямо, где могла плакать криками и провозглашать о своих мучениях. Там ты была искренней, говорила о любви, признавалась в том, что теперь отвергаешь…
- Ты тоже однажды был искренним; однажды обнажил душу. Ты уже не помнишь? Ты не говорил о любви, нет… ты никогда не говорил о любви. Ты говорил о мести, и твой взгляд ранил, как кинжал. Ты любил ее, любил отчаянно, хотя только оскорбления сыпались из твоих уст для нее, ты говорил о том, чтобы убить ее, пока мечтал о ее поцелуях, проклинал ее имя, пытался оттолкнуть ее силой, перепрыгивая через все, чтобы только заполучить ее… Не отрицай этого! Ты думаешь, я не знала, что твой корабль ждал ее на берегу, чтобы забрать ее? Ты осмелишься отрицать?
- Я никогда не отрицал того, что делал! Да, это было. Я хотел ее забрать с собой из Кампо Реаль. Это была моя месть… но я уже не чувствовал любовь к ней! Я хотел увести ее, потому что обезумел, потому что думал только о том, что кровью смогу насытить свою жажду. Я хотел убить ее своими собственными руками!
- Да… да… ты хотел ее убить, но когда твоя жизнь была в опасности, когда другой, а не ты захотел убить ее, ты предпочел опустить голову перед Ренато и согласиться на все… все!
- Ты тоже согласилась на все из-за любви к нему! Ты будешь отрицать? Осмелишься отрицать?
- Нет, не осмелюсь! Теперь мои чувства тебя не интересуют. Не сейчас и никогда не интересовали. Если Ренато расторгнет брак, мне не важно. Разве нет другого способа узнать, чем спрашивать у меня? Иди и поищи Ренато, чтобы в лицо задать ему этот вопрос.
- Именно это я и сделаю!
- Хуан! – остановила его Моника криком. – Нет… не иди к нему в таком состоянии… Не сталкивайся с ним…
- Ты снова боишься. Опять ты соглашаешься на все, как тогда…
- Как тогда, нет. Тогда я приняла все, а теперь отвергаю все, но не хочу, чтобы мои слова подтолкнули тебя искать его, не хочу, чтобы ты сходил с ума. Я говорила так, словно тоже сошла с ума. Я последняя падаль, последний червь, чьи страсти увлекают меня за собой и ослепляют. Поэтому Бог не имеет милосердия ко мне!
- Предыдущая
- 9/62
- Следующая
