Грезы Февра (сборник) - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 57

• Предыдущая
• 57/149
• Следующая

– Какого черта! – проревел Марш.

Оттолкнувшись от края стола и гневно сверкая глазами, он начал вставать.

– Сиди спокойно и не дергайся, парень, – равнодушным, спокойным голосом произнес Мрачный Билли.

Марш повернулся к нему и тут же почувствовал прикосновение к шее чего-то холодного и острого.

– Только открой пасть, и я пущу тебе кровь, – предупредил его Мрачный Билли. – Можешь себе представить, что произойдет, когда они увидят сладкую горячую кровь?

Дрожа то ли от страха, то ли от ярости, Эбнер Марш снова сел, боясь пошевелиться. Острие лезвия ножа Билли прижалось к его шее чуточку сильнее, и он почувствовал, как теплая струя тонкой змейкой покатилась за воротник.

– Вот и славно, – прошептал Билли, – очень славно.

Джошуа Йорк бросил на Марша и Мрачного Билли мимолетный взгляд, но тут же перевел его на Джулиана.

– Я считаю это мерзким, – холодно сказал он. – Джулиан, не знаю, зачем ты принес сюда ребенка, но мне это не нравится. Игра закончится сейчас и немедленно. Прикажи своему человеку убрать нож от горла капитана Марша.

– А-а-а, – протянул Джулиан. – А если я не соглашусь, что тогда?

– Согласишься, – сказал Джошуа. – Я – повелитель крови.

– В самом деле? – непринужденно спросил Джулиан.

– Да. Мне не нравятся твои методы убеждения, Джулиан, но, когда нужно, я прибегаю к ним.

– Ага, – произнес Джулиан. Он улыбнулся и встал, потягиваясь всем телом, как большой темный кот, пробудившийся после сладкой дремы. Потом через стол протянул руку Мрачному Билли: – Билли, отдай мне нож.

– Но как же с ним? – спросил тот.

– Капитан Марш теперь будет вести себя хорошо, – заверил Джулиан. – Нож.

Билли подал его рукояткой вперед.

– Хорошо, – сказал Джошуа.

Но продолжить ему не пришлось. Младенец – крошечный, костлявый, коричневый с ног до головы и совершенно голый – издал какой-то писк и слабо пошевелился. Тогда Деймон Джулиан проделал самое ужасное, что Эбнеру Маршу доводилось видеть за всю свою жизнь. Стремительно и грациозно наклонившись над столом, он опустил нож Мрачного Билли и одним верным ударом отсек кисть от крошечной ручки.

Ребенок зашелся в истошном крике. Кровь брызнула на стол и залила хрустальные бокалы, столовое серебро и белую скатерть. Конечности младенца слабо подергивались. Кровь образовала лужицу. Джулиан наколол крохотную ладошку, по размеру не превышавшую большой палец ноги Марша, на острие ножа Билли. Он поднял ее, кровоточащую, и поднес к Джошуа Йорку.

– Пей, – велел он, от его непринужденности и мягкости не осталось и следа.

Йорк ударил по ножу. Тот выскользнул из руки Джулиана и, с нанизанной на него ладошкой, упал на ковер в шести футах от них. Джошуа был страшен, как смерть. Он наклонился над столом и двумя сильными пальцами зажал запястье младенца. Кровотечение остановилось.

– Дайте мне шнур, – скомандовал он.

Никто не пошевелился. Ребенок продолжал пищать.

– Есть более простой способ успокоить его, – заметил Джулиан. Он поднес ко рту младенца свою бледную ладонь и прижал ее. Рука полностью закрыла лицо и заглушила звук. Джулиан начал сжимать ладонь.

– Отпусти его! – вскричал Йорк.

– Посмотри на меня, – сказал Джулиан. – Посмотри на меня, повелитель крови.

И глаза их встретились. Они оба стояли, возвышаясь над столом, и каждый из них прижимал свою руку к маленькому коричневому человеческому существу, лежавшему перед ними.

Эбнер Марш сидел как громом пораженный. Его мутило, внутри клокотал гнев, ему хотелось что-то сделать, но по какой-то причине он не мог даже сдвинуться с места. Как и все остальные, он уставился на Йорка и Джулиана, на странную безмолвную схватку.

Джошуа Йорк дрожал. От гнева рот его был плотно сжат, на шее выступили жилы, серые глаза были холодны и беспощадны, как ледяной плен. Он стоял там, похожий на одержимого, бледный и страшный в гневе бог в бело-голубых одеждах и серебре. Невозможно выдержать этот напор воли, силы, подумал Марш. Невозможно.

И тогда он посмотрел на Деймона Джулиана.

Доминирующими на его лице были глаза: холодные, черные, злобные, непроницаемые. Только на одну минуту задержал Эбнер Марш на них свой взгляд, и у него тотчас закружилась голова. Где-то вдалеке он услышал человеческие крики и почувствовал во рту привкус теплой крови. Он увидел все маски, которые назывались Деймоном Джулианом, Жилем Ламонтом, Жильбером Д’Аквном, Филиппом Кейном и Сергеем Алексовым. Мужские образы быстро сменяли друг друга, за каждым новым вставал другой – более старый и более ужасный, под каждой новой личиной приоткрывалась все более звериная сущность. На самом деле явилось существо без обаяния и улыбки, без красивых слов, без богатых платьев и украшений, существо, не имеющее ничего общего с человеческим обликом, ничего общего с человеком, обуреваемое только жаждой, лихорадкой, красной, древней и неутолимой. Оно было примитивным и диким, оно было сильным. Оно жило и дышало, питаясь страхом, оно было древним, очень древним, древнее, чем человек и его творения, древнее лесов и рек, древнее, чем сны.

Эбнер Марш захлопал глазами, за столом напротив него стояло животное, высокое, красивое животное в костюме, в котором ничто даже отдаленно не напоминало человека, черты его лица были воплощением ужаса, а его глаза – его глаза были красными, а не черными вовсе, красными, озаренными внутренним огнем, красными, горящими, ненасытными.

Джошуа Йорк выпустил из рук обрубок маленькой конечности. На стол снова брызнул фонтан крови. Мгновение спустя салон наполнился жутким хрустом.

Эбнер Марш, все еще пребывавший в полубезумном состоянии, украдкой вытащил из-за голенища сапога длинный кухонный нож и с диким криком, потрясая оружием, сорвался со своего места. Мрачный Билли попытался остановить его, но Марш оказался ему не по зубам, слишком он был силен и разъярен. Он сбил Мрачного Билли с ног и через обеденный стол бросился на Деймона Джулиана. Джулиан как раз вовремя оторвал взгляд от глаз Джошуа Йорка и немного попятился назад. Лезвие ножа прошло всего в доле дюйма от его глаза и оставило на правой стороне лица длинную, глубокую рану. Из раны потоком хлынула кровь, и у Джулиана из горла вырвался низкий вой.

Тогда кто-то сзади схватил Марша, оттащил его от стола и отбросил на другой конец большого салона, поднял и бросил его, все три сотни фунтов его веса, как если бы он был малым ребенком. Упав на пол, он больно ударился, но каким-то образом умудрился перевернуться и встать на ноги.

Он увидел, что отшвырнул его Джошуа, который стоял к нему ближе всех. Бледные руки Джошуа дрожали, его серые глаза были исполнены страха.

– Беги, Эбнер, – сказал он. – Уноси с парохода ноги. Беги!

За его спиной из-за стола стали подниматься все остальные. Белые лица, немигающие глаза, пристальные взгляды, бледные руки, сильные и цепкие. Кэтрин улыбалась ему точно так же, как в ту ночь, когда застала его выходящим из каюты Джошуа Йорка. Старого Саймона трясло. Даже Смит и Браун плыли в его сторону, медленно окружая. И вовсе не дружелюбием светились их глаза, и губы их почему-то стали мокрыми. Они все пришли в движение, все без исключения.

Из-за стола выскользнул Деймон Джулиан. Двигался он почти бесшумно, кровь на щеке высохла, и рана на щеке затягивалась на глазах Марша. Эбнер Марш взглянул на свои руки и обнаружил, что нож он потерял. Он начал пятиться, шаг за шагом, пока не уперся спиной в зеркальную дверь каюты первого класса.

– Беги, Эбнер, – повторил Джошуа Йорк.

Марш на ощупь открыл дверь и скрылся в каюте. Он успел заметить, что Джошуа встал у двери, прикрыв его собой от Джулиана, Кэтрин и всего остального ночного люда, вампиров. Это было последнее, что он увидел, потому что, не дожидаясь повторного приглашения, бросился бежать.

На борту парохода «Грезы Февра»

Река Миссисипи, август 1857 года

Когда на другой день над Новым Орлеаном взошло солнце, показав свой желтый опухший глаз, окрасивший речной туман в алый цвет, Эбнер Марш в ожидании сидел на пристани. День обещал быть изнурительно жарким.

• Предыдущая
• 57/149
• Следующая