Наследница огня - Маас Сара Дж. - Страница 49

• Предыдущая
• 49/132
• Следующая

Элида была дочерью Каола и Маурины. Наследница Перранта, почти на год моложе Аэлины. Если она жива, ей сейчас лет семнадцать.

– В первые недели вторжения исчезло много детей, – сказал Муртаг.

Куда делось большинство из них, Эдион знал. Ему не хотелось думать о рядах детских могил.

Он отвернулся. За спиной было тихо. Даже Рен успокоился.

– Пошлите ваших людей, пусть проследят за Равэном и Соэлом, – сказал Эдион. – Остальных пока не ищите. И на мелкую знать тоже пока не тратьте времени. Начнем с маленьких шагов.

К его удивлению, Рен согласился. Их глаза встретились. Эдиону хватило мгновения, чтобы понять, какие чувства сейчас испытывает Рен. Внук Муртага старательно их скрывал, но они все равно прорывались на поверхность. Чувства глубокого стыда и вины перед погибшими в террасенской бойне. По-настоящему понять Рена мог только тот, кто сам потерял слишком много.

Рен спасся ценой жизни своих родителей. Он потерял все: дом, титул, друзей, независимое королевство, в котором родился. Участь изгнанника не сломила его. Все эти годы он ни на мгновение не забывал об освобождении Террасена и готовился к грядущим битвам.

Эдион никогда не был дружен с Реном. Отец Рена неприязненно относился к нему за то, что Эдиона, а не Рена избрали для принесения кровной клятвы верности Аэлине. Принесение такой клятвы означало полное подчинение. Эдион становился пожизненным защитником Аэлины; человеком, которому она могла безраздельно доверять. Отныне все его качества и всё, чем он владел, принадлежали ей.

Но даже клятва на крови оставалась словами, если у королевы не было королевства. Сначала они отомстят адарланскому королю, затем восстановят их порушенный и поруганный мир.

Говорить было больше не о чем. Эдион молча повернулся и пошел обратно. Пройдя несколько шагов, он оглянулся. Муртаг стоял сгорбившись, Рен – расправив плечи, готовый сражаться со всем миром. Первые камешки, из которых будет построен двор Аэлины. Двор, который он соберет для нее и для освобождения от адарланского ига. А пока он еще некоторое время поиграет роль Адарланской Шлюхи.

– Когда Аэлина вернется, она устроит адарланскому королю ад кромешный. Империю ждут такие потрясения, что в сравнении с ними террасенская бойня будет выглядеть детской забавой.

Рен и Муртаг уже не слышали его слов. Эдион произнес их для себя, в глубине души надеясь, что говорит сущую правду.

Прошла неделя. Никто больше не пытался заживо содрать с Селены кожу, за что она благодарила судьбу. Однако ее занятия с Рованом успеха не приносили. Он требовал, Селена огрызалась. Тогда он вспомнил о своей прежней угрозе и заставил ее работать на кухне еще и вечерами. Селена не возражала. Во-первых, она так уставала, что падала на кровать и проваливалась в сон без всяких сновидений. Во-вторых, моя посуду после ужина, она слушала истории Эмриса. Лока постоянно приставал к старику, прося что-нибудь рассказать. Далеко не все вечера были дождливыми, но парня это не смущало.

Рован рассчитывал, что после сожжения оборотней Селене станет легче управлять своими превращениями. Ничего подобного. У Селены мелькнула было надежда, что после той страшной ночи Рован начнет относиться к ней по-иному. Ведь отдал же он ей свой плащ, когда она замерзала. Увы, на следующее утро Селена поняла: фэец неисправим. То же высокомерие, тот же требовательный тон. Селена не могла ненавидеть того, кто спас ей жизнь, но неприязнь никуда не делась. Граница между двумя этими чувствами была очень условной. Селена не задавалась вопросом, по какую сторону границы находится Рован. Самое паршивое, что в Доранеллу она попадет еще очень и очень не скоро.

Каждый день Рован уводил ее к развалинам храма. Теперь Селена понимала, почему фэец избрал это место, достаточно удаленное от крепости. Если она совершит превращение и не сможет управлять своей магической силой, то хотя бы никого не испепелит. Да, от ее умения превращаться и управлять рукотворным огнем зависело все. Но Селена ничего не помнила. Из нее была словно выжжена сама память о том, когда эта сила бурлила в ней, не оставляя даже во сне и угрожая сжечь окружающий мир… И понапрасну она долгими часами сидела среди камней – попытки вспомнить оставались бесплодными.

Сегодня, выдержав два изнурительных часа, Селена встала и начала бродить среди развалин. День выдался на редкость ясным. Солнце заставляло сиять даже белесые камни. Селене казалось, что она слышит молитвы, возносимые теми, чьи кости давно уже истлели. Что самое удивительное – магическая сила внутри ее отзывалась на эти молитвы. Прежде, находясь в смертном обличье, Селена никогда не ощущала таких проявлений.

Ощущение было не из приятных. Селена даже убрала руки подальше от головы, чтобы не вырвать себе клок волос.

– А чей это был храм?

Почему ей раньше не приходило в голову спросить? Храм был очень древним. Не осталось даже кусков стен. Только отдельные камни, помогающие представить размеры храма. Продолговатые колонны валялись так, словно их разбросала рука великана. Еще одна горстка камней была остатком дороги, некогда ведущей к храму.

Рован ходил за ней по пятам, похожий на грозовую тучу. Селена опять попусту растрачивала его драгоценное бессмертное время.

– Рован, ты можешь ответить?

– Это был храм богини солнца.

Храм Мэлы, покровительницы света, огня и знания.

– Так ты поэтому приводишь меня сюда? Думаешь, в этих развалинах у меня легче получится превращение?

Рован едва заметно кивнул. Селена дотронулась до громадного камня. Новые ощущения, и такие же странные. Она чувствовала отзвуки магической силы, обитавшей здесь в древние времена. Мягкое тепло ласкало ей шею, спускалось вниз по спине. Казалось, Мэла оставила здесь кусочек себя. В пасмурные дни храм был обыкновенной развалиной, но сегодня, при ярком солнце, все изменилось. Магия пробудилась в ней даже в обличье смертной. Мэла, богиня солнца, светоносица, была сестрой и вечной соперницей Денны, богини луны.

– Мэба была причислена к лику богов стараниями Маэвы, – рассуждала вслух Селена, водя рукой по щербатому камню. – Это произошло более пятисот лет назад. Но ведь у Мэлы уже была сестра, богиня луны. При чем тут Мэба?

– Денна – так изначально звали сестру Мэлы. Но вы, люди, зачем-то наделили ее пристрастиями Мэбы. Охота, покровительство охотничьим собакам.

– Возможно, Денна и Мэла не всегда были соперницами.

– Что ты хочешь этим сказать?

Селена пожала плечами, продолжая водить рукой по камню, вдыхая его запах и проникаясь ощущениями места.

– А ты знал Мэбу?

Рован замер. Наверняка решал, надо ли рассказывать Селене такие вещи.

– Нет, – наконец ответил он. – Я стар, но не настолько.

Хорошо; если он не хотел назвать ей свой настоящий возраст, можно зайти с другого конца.

– А ты ощущаешь себя старым?

Теперь Рован смотрел вдаль.

– По меркам моего народа я еще очень молод.

Селена ждала не такого ответа.

– Ты говорил, что сражался в королевстве, которого давно уже нет. Ты несколько раз участвовал в войнах и повидал свет. Это должно было оставить свой след. Внутренне состарить тебя.

– А ты ощущаешь себя старой? – вдруг спросил Рован.

В его лице ничего не изменилось. Не появилось даже легкой усмешки. Для него она была ребенком.

Даже когда она состарится (если, конечно, доживет до старости), по сравнению с его возрастом она все равно будет ребенком. Рован должен видеть в ней взрослую, серьезную женщину. От этого зависел успех ее замысла. Праздная болтовня вредила ей, но Селена все-таки ответила то, что чувствовала:

– Сейчас я радуюсь своей смертной природе. Такую жизнь можно выдерживать несколько десятков лет, но не столетиями. Сейчас я ничуть тебе не завидую.

– А прежде?

Настал ее черед смотреть вдаль.

– Когда-то я хотела дожить до конца времен и собственными глазами увидеть, как исчезнет мир. И очень злилась, что мне это не суждено.

• Предыдущая
• 49/132
• Следующая