Удивительное путешествие Полисены Пороселло - Питцорно Бьянка - Страница 1

• 1/50
• Следующая

BIANCA PITZORNO

Polissena del Porcello

Любое использование текста и иллюстраций разрешено только с согласия издательства.

Книга опубликована при финансовой поддержке Министерства иностранных дел Итальянской Республики

© 1993 Arnoldo Mondadori Editore S. p. A, Milano

Illustrations Copyright © 1991 by Quentin Blake

This edition is published by arrangement with AP Watt Limitted and The Van Lear Agency

© Тименчик К.М., перевод, 2011

© Издание на русском языке, оформление ООО «Издательский дом «Самокат», 2011

Как это нередко бывает со многими детьми, Полисена Доброттини за свои одиннадцать лет неоднократно воображала себе, что она не родная дочь своих родителей.

Это случалось, например, когда мать в наказание за какое-нибудь непослушание отправляла ее в постель без ужина. Ворочаясь под одеялом, страдая больше от злости, чем от голода (старая Агнесса всегда находила способ засунуть ей кусок пирога под подушку), Полисена копила обиду и размышляла про себя: «Вот умру с голоду. Завтра в постели обнаружат мой труп. Такая бессердечная женщина не может быть моей родной матерью. Она со мной так поступает, потому что на самом деле я ей не дочь, а найденыш, ребенок неведомых родителей, которого пригрели из жалости».

И, засыпая, девочка придумывала каждый раз новую историю, в которой ее настоящие родители были неизменно богатыми и знатными людьми, потерявшими ее по какой-то причине и теперь искавшими ее по городам и весям. Скоро они придут и заберут ее с собой, отомстив за все оскорбления.

На следующее утро, сидя за завтраком вместе с двумя младшими сестрами, Полисена даже не вспоминала о своих фантазиях. Или же считала ночные мысли смешными и инфантильными. Нанесенные оскорбления, в общем, не были такими уж ужасными: лишение сладкого или прогулки в двуколке за особо плохое поведение, пара нагоняев, угроза не сшить ей новое красивое платье к Пасхе, если она будет продолжать небрежно относиться к старому, пачкать его или рвать во время слишком буйных игр, прекрасно зная, что через два года его должна надеть младшая сестренка Ипполита…

Когда гнев остывал, Полисена больше не сомневалась в том, что отец и мать относятся к ней лучше и с большей любовью, чем все остальные родители Камнелуна. Она, к примеру, не припоминала, чтобы на нее хоть раз подняли руку, ну разве что отвесили пару шлепков в раннем детстве. Отец, возвращаясь из путешествий, каждый раз привозил ей и двум ее сестрам подарки, не слишком дорогие, но тщательно подобранные.

Мать не утомляла ее скучными хозяйственными делами, хотя она уже была достаточно взрослой, чтобы помогать и, прежде всего, учиться вести домашнее хозяйство.

Потому что для мамы важнее всего были уроки, которые преподавали двум старшим дочерям полдюжины учителей, в то время как Петрониллу чтению и письму обучала она сама. Полисена и Ипполита брали уроки музыки, пения, танцев, живописи, вышивания и хороших манер, как все девочки из добропорядочных семейств. Полисена уже начала потихоньку изучать арифметику, историю, грамматику, латынь и греческий. Преподаватель греческого растолковал ей ее имя, «Полисена»: так звали одну из многочисленных дочерей царя Приама, и непростительная ошибка произносить его с ударением на втором слоге, как иногда это делали горничные и конюхи. А внизу, в кладовке, прислуга тайком от купца обучала трех сестер управлять повозками, которые тащили мулы, развозя товар по всем уголкам королевства.

Итак, большую часть времени Полисена обожала своих родителей. Она любила мать и гордилась ее ослепительной красотой, знаменитой на всю округу. Любила она и отца, с которым была в гораздо более доверительных отношениях по сравнению с теми, какие царили в других известных ей семьях Камнелуна и окрестностей.

Но это не мешало Полисене при первом же случае – когда, например, папа ругал ее за грубость с Петрониллой или за то, что она выпустила мула из стойла, – снова приниматься фантазировать о том, что ее настоящий отец – не кто иной, как принц, а мать – красавица принцесса, заключенная в башню каким-нибудь отвратительным тираном. Все эти истории Полисена знала по книгам и по рассказам старой Агнессы. Наяву же ей никогда не приходилось встречать ни найденышей, ни принцесс.

Однажды в воскресенье после обеда, Полисена с сестрами и другими камнелунскими девочками играла на городской площади в «козла», перепрыгивая через мяч, отлетавший от стены. Купец и его жена уехали в двуколке навестить тетю Розу-Алису в ее загородном имении, но три сестры отказались ехать с ними, потому что от старой тетки совершенно невыносимо воняло табаком, а она настаивала, чтобы они целовали ее по приезде и перед отъездом, с ее-то жесткими и колючими усиками!

В последующие месяцы Полисена горько раскаивалась в том, что тогда отказалась ехать. Уж лучше быть тысячу раз пронзенной острыми серыми усами и облитой коричневой теткиной слюной, а также сидеть весь вечер неподвижно на диване, словно мумия, чем сделать такое чудовищное открытие!

Мяч, неуклюже подброшенный Петрониллой, улетел слишком далеко и скрылся за стеной парка, принадлежавшего маркизу. Девочки озадаченно зашептались. Садовник маркиза слыл невыносимым стариком, который наверняка отобрал бы у них мяч и пошел бы жаловаться родителям, настоятелю церкви, капитану гвардии, судье, в общем, всем авторитетным лицам.

Но Полисена, не произнося ни слова, подоткнула юбку нарядного платья, сбросила туфельки с шелковыми ленточками и полезла наверх по глицинии – по ее кривому стволу было удобно карабкаться. Девочка слыла специалистом по лазанию. В поселке не было ни одной стены, ни одного камня, крыши, колокольни, ни одного дерева или стога сена, на которые она не вскарабкалась бы, и это с самого младенчества. Ее мать всегда кричала в панике: «Ты разобьешь себе голову!» Агнесса возносила руки к небесам и взывала ко всем святым. Но обе сестренки смотрели на нее с восхищением. И Полисена, вместо того чтобы стыдиться, была очень горда своим талантом, подходящим больше кошке или обезьяне, нежели девочке из приличной семьи. И вот в тот день, достав мяч, она не смогла удержаться и, вместо того чтобы быстро соскочить со стены, продефилировала по узкой стене, как эквилибрист.

Широко раскрытые от удивления глаза подружек и их испуганные вскрикивания льстили ее самолюбию. Но завистница Серафима, аптекарская дочка, которая Полисену терпеть не могла, взглянула на нее с презрением и произнесла громко и отчетливо:

– Хватит хорохориться, синьорина! Нечего хвастаться своими талантами. Ни одна девочка из хорошей семьи не стала бы демонстрировать всем свои ноги, будто дочка циркача. Впрочем, это и понятно – кто знает, где тебя подобрали монашки прежде чем отдать купцу и его жене.

Полисена остановилась, будто пораженная громом. Одно дело – иногда думать, что ты неродная дочь. Но Серафима публично обвиняла ее в том, что ее нашли неизвестно где…

– Немедленно забери свои слова обратно! – заорала она со стены.

– И не надейся. Все в городе знают, что родители ходили за тобой к Вифлеемским монашкам.

– Врешь! – закричала Ипполита, пнув аптекарскую дочь ногой и ударив ее кулаком по лицу, в то время как Петронилла вонзала зубы в Серафимину ногу, на которую был натянут шелковый чулок.

• 1/50
• Следующая